Строительство особняка закончилось в день смерти Сары Винчестер 4 сентября 1922, когда одержимой призраками вдове было 85 лет. Обстановка, личное имущество и неиспользованные строительные материалы были вывезены из дома, а сам дом продан группе инвесторов, которые планировали использовать дом как достопримечательность. Теперь Калифорнийский особняк вместе со всеми призраками принадлежит фирме Winchester Investments LLC, которая тщательно сохраняет уникальные реликвии, отражающие убеждения Сары Винчестер. Например, число 13 и паутинабыли культовыми вещами для неё. В дорогих заграничных люстрах, число подсвечников менялось с 12 на 13. Число крючков для одежды на стенах всегда было кратно 13. И каждую пятницу 13 числа в 13:00 большой колокол звонит 13 раз в память Сары Винчестер.
http://www.lookatme.ru/flows/arhitektura/posts/64705-osobnyak-vinchester-dom-sproektirovannyiy-prizrakami
**
Может быть, я несу бред, но если допустить, что Сара Винчестер была права и души несчастных и правда требуют мщения, становится ясно, кто тебя преследует!
Я вспоминала твои рассказы о призраках. Первый пришел из времен гражданской войны между Севером и Югом в США. Потом были американские индейцы. Еще помню твой рассказ про обугленных солдат, глазами которых ты смотрел перед их смертью. Все они гибли от пуль и, скорее всего, их убивали из винтовки системы "Винчестер".
Призраки убитых, которых так боялась Сара Винчестер, пришли к ее потомку. К тебе.
Классика жанра. Семейное проклятие.
Я поговорила с вашим краеведом: боялась, на смех меня поднимет, но он выслушал серьезно.
Он сказал, что в мире, основанном на жестокости, каждый рождается проклятым. Что неприкаянные души не могут покинуть землю, пока их тяготит черная память. А что если, сказал ваш старик, они приходят к тебе не для того чтобы прикончит, а чтобы оставить тебе свою историю? Избавиться от черной памяти?
Он сказал, что освобожденная боль может превратиться в свет.
Ты должен встретиться с Ними. Сам.
Лучший способ победить страхшагнуть ему навстречу.
- Э, Немой!я вздрогнул от неожиданности.
Рядом с моей шконкой остановился Чита. Я отложил послание Искры и молча повернулся нему.
- Встать, когда смотрящий говорит!
- Какие... - лапа Савелия сгребла меня за шиворот и сдернула вниз.
- Спокойно, - я ткнул его в широкую как стол грудь. Тот даже не шелохнулся.
Чита растопырил передо мной пальцы.
- Короче, Шнырь по хате не справляется. Будешь заместителем.
Борис смахнул со стола остатки еды. По полу звонко прокатилась алюминиевая кружка.
- Ну, че стоишь? В хате неприбрано! - заорал он.
Я усмехнулся.
- НЕМОЙ!
- Моя фамилия - Винчестер, - сказал я, прислушиваясь к музыке этих слов.
После такого главные герои достают большие пушки и дырявят злодеев насквозь.
Я ограничился стальным прищуром и усмешкой убийцы.
- Ты чо, баклан, берега попутал...
Шагнуть ему навстречу...
- Слы, ты чо?! - Чита наотмашь хлестнул меня по лицу. Я расхохотался, слизывая с губы соленые капли.
- Ща поржешь, овца...- пробормотал зэк и лягнул меня между ног. Я охнул, упал и захохотал еще громче. Чита зарычал, прыгнул сверху, молотя по лицу острыми кулаками. Я плюнул в него кровью.
- Бедный хорек
Хочешь убить дух врага, пожалей его.
Сява удивленно заржал.
- Я тя научу ты у меня говно будешь
- Покажи, как ты это умеешь, - прошамкал я разбитыми губами.
- Сява!взвизгнул Чита, поднимаясь на ноги.Нагни его!
- Хорош, Чита, - раздался голос Гриши.
Я взглянул в его сторону. Гриня нависал над Читой и его подручным, как татуированная глыба. Рядом с Гришей сжимал кулаки Шнырь.
- Чита, может, в натуре харэ - пробубнил Сява, наблюдая, как Гриша надевает на кулак часы самурая.
- Короче - начал было Чита.
- Дело к ночи, - продолжил Гриня и сделал шаг вперед.
- Всем назад!в камеру ворвался Чипполино, размахивая дубинкой.Вы чо здесь устроили, бродяги? Про «маскам-шоу» соскучились?
Он бросил взгляд в мою сторону:
- А это что?
- Он с пикой бросился!обернулся Чита, - вон она, рядом валяетсяПришлось оказать посильное сопроти
- Совсем страх потерял, чипполино?охранник брезгливо пнул меня в бок и поднял с пола заточку.Встать! В карцере отдохнешь! Встать, я сказал!
**
Темный карцер обдал холодом и сыростью. Я опустился на лежак под крохотным оконцем, едва рисующим бледный квадрат на полу, и закрыл глаза.
Из мрака послышался шорох. Шепот. Потом еще. Негромкий смешок.
Они здесь.
Я стиснул зубы, стараясь удержать рассыпающуюся по телу дрожь. Тьма густела от шорохов, голоса шелестели вокруг, топорща мои волосы, как электрические разряды. Сердце то колотилось о ребра, то подкатывало к горлу, перекрывая дыхание.
Расскажи-ка парень, - пробормотал я слова любимой пиратской песенки, поднимаясь с лежака, - как свой дом оставил
Я шагнул в шуршащую потусторонним темноту.
- И как стерва Мэри плакала в ночи
Мрак вокруг шипел и кривлялся десятками сдавленных голосов.
- Как соленый ветер в грудь тебя ударил
Тьма гудела, как черное осиное гнездо. Ресницы индевели, ледяные порывы ветра мешали дышать. Спустя несколько шагов я продрог насквозь.
- И твоей свободе подарил ключи - бормотал я сквозь стучавшие от холода зубы.
Полупрозрачные руки тянулись ко мне из темноты, шевелились словно водоросли. Десятки рук с растопыренными пальцами хватали за одежду, касались кожи, ощупывали лицо и волосы. От шепота болела голова, в ушах тяжело маршировали молоты. Раз-два, раз-два, РАЗ-ДВА-РАЗ...
Чужие воспоминания лопнули во мне ослепительно белой атомной вспышкой. Перед глазами вспухали гроздья оскаленных лиц, ноздри забивал запах крови и пороха, слух разрывали яростные крики и стрельба.
- ПодождитеНе все- колени подогнулись. Я грохнулся на пол. Они толклись и кричали у меня в мозгу.
- ААААААААААААААААААА
Все звуки слились в сплошной багровый гул. Меня решетило пулями, разрывало штыками, я истекал кровью, умоляя на десятках языков сохранить мою жизнь, и тут же хрипел о пуле милосердия.
Корчась на полу, я блевал кровью и гноем, визжал, хрипел , ревел и рыдал. Страшные истории моих мертвецов мелькали, как черные крылья гигантской мельницы, а гул в ушах вдруг слился в один протяжный «дон-н-н» невидимого колокола, который звонил по мне.
Я умер.
Десятки. Сотни. Тысячи раз.
Я умер за них всех. Дошел до края ночи, и эта ночь была мной.
Она оказалась маленькой, душной от мрака запертой комнаткой, от которой мне вручили ключ.
Я открыл дверь и шагнул за порог. Я увидел нас. Все шесть миллиардов светящихся галактик, связанных друг с другом бесчисленными нитями.
Это напоминало Глобальную Паутину, Вселенский Интернет, Единое Целое.
Как просто.
Может, поэтому мы все усложняем?
Живем не нами придуманные жизни в придуманном за нас мире. Играем по чужим правилам вместо того чтобы придумать собственные.
Я оглянулся. Те, кто пришли ко мне, были рядом. Теперь они казались вспышками света, но я чувствовал, как они улыбаются мне.
Они были свободны.
К моему телу тянулись мерцающие нити, пели, переливаясь разноцветными звуками, и боль уходила по ним, превращалась в световые потоки, и я был всем, и все было мной, и снова звучал невидимый колокол, сливаясь с ударами моего сердца.
(Конец второй части)
Часть 3. Огни параллельного города
Я вижу огни, вижу пламя костров.
Это значит, что здесь скрывается Зверь.
«Наутилус Помпилиус»
1. Болотные псы
Когда я открыл глаза, железная дверь карцера оказалась приоткрыта. Из щели падала полоска зеленоватого цвета. Я с трудом поднялся. Мышцы свело так, что я собственные ноги казались протезами.
Растер сухожилия, помассировал икры, несколько раз с хрустом присел.
Почему так тихо? И откуда взялся этот зеленый свет? Я шагнул к двери и, чуть помедлив, толкнул ее ладонью. Та легко поддалась. Металл оказался влажным на ощупь.
- Эй!сказал я в тишину полутемного пустого коридора.Есть кто живой?
Зеленоватый полумрак ответил молчанием. Прищурившись, я увидел, что зарешеченные двери впереди тоже были распахнуты. Тюряга казалась безлюдной.
- ЭЙ!гаркнул я во всю глотку.
И вздрогнул от тихого звука.
Где-то рядом ритмично вибрировал сотовый телефон. Зеленый экранчик моргнул на полу. Я осторожно поднял мобильник.
«Номер абонента скрыт».
- Слушаю.
Шорох и потрескивания в эфире.
- Слушаю!повторил я громче.
Сквозь белый шум прорезался свистящий шепот.
- Твоя женщина у меня, Винчестер, - шипел знакомый голос, - до полнолуния ты успеешь найти ее живой.
- Кто ты?я старался говорить спокойно.
- Не задерживайся.
Трубка вдруг выскользнула из руки, треснулась о бетон и разлетелась на пластмассовые осколки.
Если в историю втянули Искру, это совсем паршиво. Я вспомнил, что Безглазый сделал с Вороном, и меня чуть не вывернуло прямо на носки кроссовок.
Я снова окликнул сумерки. Молчание. Пустые тюремные ячейки напоминали каюты заброшенной космической станции.
Под ногами изредка чавкало. Кое-где на облупленных стенах темнели неровные пятна. Присмотревшись, я увидел, что стены покрывала склизкая серая плесень. Здесь все сочилось гнилой болотной влагой.
Над головой ровно гудели флюорисцентные лампы, забранные под металлическую сетку. Будка дежурного оказалась пуста. На всякий случай я пошарил в ящиках казенного стола. За дверью под табличкой «выход» поджидала неизвестность, и встречаться с ее сюрпризами незащищенным не хотелось.
В результате поисков я стал обладателем заплесневелого куска сыра, синего эмалированного чайника и старого перочинного ножа. Последняя находка, может, и могла бы пригодиться, если бы из всех вынимающихся лезвий не была обломана лишь трехзубая тупая вилка.
Подумав, я все же положил вилконож в карман. Взгляд остановился на кресле с металлическими ножками. Немного усилий, и в моих руках оказалась в меру тяжелая дубинка с неровно обломанным зазубренным концом. Я взмахнул оружием в загудевшем воздухе. Годится.
Ворота оказались приоткрыты. Я нажал плечом на холодную влажную сталь. Внешний створ ворот подался.
Открывшуюся передо мной чащу заливал зеленоватый свет половины огромной растущей Луны.
Странный это был лес. Тихий. Неподвижный. Без ветра и птиц. Чахлые сосенки застыли навытяжку, охраняя тайны здешних болот. Когда-то лес символизировал потусторонний мир, где обитала всезнающая нежить. Здесь это чувствовалось до дрожи.
Я переступил с ноги на ногу. Под подошвами чмокнуло так звонко, что от сумрачной стены корявых стволов отпрыгнуло эхо.
Приглядевшись, я увидел тропу.
Узкая лента чуть примятой травы среди мохнатой зелени папоротника уходила в неизвестность. Перед тем, как нырнуть в глухонемую чащу, я оглянулся.
Здание тюряги таяло на глазах, превращаясь в собственную плохую фотографию со смазанными углами и размытыми прямоугольниками окон. По изображению прокатились волнытак колышется простыня, вывешенная на балконеи тюрьма превратилась в мираж, за несколько секунд исчезнувший в воздухе.
Я снова в пути.
**
Пока это место симпатии не вызывалосплошь унылая, чавкающая под ногами, болотная чаща, через которую вилась тропа, часто сужавшаяся до почти незаметной стежки. Спустя с полчаса безлюдных пространств и корявых тонких осинок я вздрогнул. Над пеленой тумана раздался вой.
Сбавив темп, я поковылял, прижимаясь к чахоточным рощицам, изредка оступаясь в мелкие лужи с гнилой водой.
Из-за ближайших стволов выплыл клок белесого тумана, похожий на ведьмину прядь.
Странно. Ни дуновения ветра, а тумандвижется. Будто действует по своим законам. Как будто живой...
Оно показалось из-за бурых стеблей медленно, словно рассчитывая на эффект от вида собственного уродства. Больше всего тварь походила на большую собаку, с которой когда-то живьем содрали кожу. Голый череп будто скалился в ухмылке. Я увидел, как сжались темно-красные ремни сухожилий, когда оно приготовилось к прыжку.
- Пшел, - неуверенно сказал я, готовя к удару клинок из табуретной ноги.
Еще две уродливых собаки возникли слева и справа и начали обходить меня с флангов. Чудища не торопились, понимая, что я в ловушке.
Я молча смотрел, как они приближаются.
Что-то в здешнем воздухе. Или что-то, поселившееся во мне. Что-то сделало так, чтобы каждую клетку моего тела распирала ненависть.
Враги явно не ожидали от жертвы наступательной тактики. Я сам прыгнул им навстречу.
Зазубренная вилка вошла в остатки уха первой твари, а табуретный клинок в правой руке с хрустом раскроил ей череп. Я рванулся ко второй собаке, застывшей от предсмертного визга убитого зверя. Пес запоздало присел для прыжка и с хрипом свалился набок, пуская фонтан черной крови из пробитого горла.
Я повернулся к третьему и грохнулся на колени под весом прыгнувшей мне на загривок твари. Клыки клацнули рядом с ухом и попытались вцепиться в шею, но соскользнули с воротника куртки. Пес вцепился в плечо. Я снова вскочил на ноги и изо всех сил ударил собаку о ствол дерева. Собака взвизгнула и сползла на землю, но тут же на грудь прыгнул следующий. Под весом пса я рухнул в траву, выронив оружие, и вцепился руками в горло твари.
Какое-то время мы боролись на равных, пока не дало о себе знать прокушенное плечо. Правая рука начала сдавать, зубы сопящей от напряжения твари приближались к моей шее.
Я зарычал, собирая внутри остатки черноты, только что помогавшей сражаться и убивать. «Убей!Убей!Убей!» - завизжал кто-то во мне, и сухожилия рук загудели от прилива силы. Я крутанул оскаленную пасть против часовой, голова хрустнула, и тело обмякло.
Сил не осталось даже на то, чтобы сбросить с себя навалившийся труп. Я с тоской смотрел, как приближается последний из выживших. Он не торопился.
- Чтоб ты сдох, - просипел я.
В воздухе упруго взвизгнуло. Направлявшийся ко мне пес вздрогнул, замер и, не спуская с меня помертвевших глаз, рухнул на землю. Под его затылком трепетала толстая стрела.