Иширо оглядел всех членов экипажа, затем отошел в сторону и что-то достал из небольшого отсека:
А теперь фото на память. Выглядите, как терминаторы.
Иширо сделал несколько общих снимков и щелкнул по отдельности каждого члена экипажа, не забыв про селфи:
По моей команде.
Он скрылся за люком между отсеками. Потянулись секунды. Теперь голос его зазвучал из динамика внутренней связи:
Последняя готовность.
Иширо координировал процесс разгерметизации из отсека управления. Он еще раз проверил показатели. Грузовой отсек, он же ворота «Эвереста», был изолирован от остального корабля.
Над выходом зажглась красная лампа. Большой люк стал медленно открываться. Сначала Иван увидел лишь черноту, мгновение спустя он понял, что это и есть «ночной» Марс. Наконец, люк опустился. Русский нажал на рычаг, и марсоход двинулся вперед.
Научный гений
Профессор Альберт Борисович Хаимович работал в новосибирской лаборатории. Это был мужчина среднего роста, худощавый, но достаточно жилистый и крепкий. Он носил прямоугольные очки в тонкой оправе по моде начала века. Как правило, на работу ученый приходил в рубашке и брюках, но в свободное время предпочитал более демократичные футболку и джинсы. Это был настоящий трудоголик. В свои 44 года Альберт Борисович считался одним из самых одаренных специалистов в отрасли вирусологии. Несколько лет назад Академия медицинских наук утвердила его на посту заведующего лабораторией вирусологии и биотехнологии в Новосибирске. Правда, из-за его тяжелого характера и неуступчивости во взглядах на развитие лаборатории, профессор успел нажить немало врагов в научном сообществе, в том числе и среди чиновников Академии.
Было 7 часов утра, большинство его коллег только просыпалось, но профессор Хаимович уже находился на рабочем месте. Он и еще несколько преданных помощников приходили раньше, а уходили гораздо позже остальных. Их прозвали люди «Ха», так как вокруг заведующего лабораторией сформировался определенный круг лиц, в который попасть было очень трудно. Круг этот не менялся уже несколько лет.
В данный момент «люди Ха» были заняты очередным «внеплановым» опытом профессора Хаимовича. Альберт Борисович очень любил внеплановые опыты, на которые, собственно, и уходила большая часть сверхурочно отработанного времени его команды. Основным хобби ученого было скрещивание различных вирусов. Многие из таких опытов официально запрещались по договору об ограничении разработок биологического оружия, подписанного 183 странами. Но Альберт Хаимович убедил свою команду, что это происки политекратов, нельзя губить отрасль, а нужно продолжать работать, и однажды все это очень понадобится. К тому же Альберт Борисович был убежден, что по другую сторону океана ученые не сложили микроскопы и также ведут работы в этом направлении.
Доверять профессор мог только трем своим коллегам. Первый Андрей Кузнецов, молодой и амбициозный ученый, грезил о мировой славе, был очень честолюбив и достаточно одарен. Шеф считал его своей правой рукой. Вторая Машенька Снегирева, миловидная лаборантка, менее одаренная, чем Андрей, но очень старательная. Она была дочерью друзей Альберта Борисовича, которые погибли в авиакатастрофе. В 16 лет девушка осталась сиротой. Профессор помог ей поступить в Университет, затем взял на практику к себе в лабораторию, а после вуза определил в помощницы. Поэтому Машенька была предана ему, честно делала свою работу и держала язык за зубами. Третьим членом их квартета был Иосиф Бец, также сын друзей Хаимовича, которые жили сейчас в Израиле и отправили отпрыска на стажировку к старому другу. Его родители были генетиками, но сына больше занимала микробиология и вирусология. Поэтому лучше наставника для написания диссертации, чем Альберт Борисович найти было трудно. С первых дней работы в лаборатории Ёся, как называли его друзья, проявил большое рвение, и за короткий срок заслужил уважение коллег и расположение профессора.
Машенька вошла в лабораторию четвертой. Профессор, Ёся и Андрей уже работали.
Вы слышали? Вместо приветствия с порога крикнула девушка. Они приземлились, корабль сел успешно. Сегодня Ваня должен обследовать поверхность.
Маша и Андрей знали Ивана, он был немного старше их, но они вместе учились в одном научно-техническом вузе.
Небось, после возвращения совсем зазнается, столько славы, буркнул Андрей, не отрывая глаз от микроскопа.
Ты не прав, Ваня хороший парень немного смущаясь, ответила Маша.
Кстати, я Вам не говорил? Профессор слегка откинулся на стуле. Мои письма в Академию возымели успех. Часть марсианского грунта для изучения отдадут нам. Возможно, отчасти из-за того, что Воробьев наш земляк. Но, думаю, основную роль сыграло то, что наша лаборатория считается одной из лучших в стране.
У нас будет грунт? Ёся крепче сжал пробирки, чтобы не выронить их.
Да, вчера разговаривал с руководителем Академии. Москва согласилась выделить образцы для изучения.
Интересно, а он сам вернется в Новосибирск? спросила Маша, ни к кому конкретно не обращаясь, и слегка покраснела.
Боюсь, красотка, после возвращения у него будет много других дел. По дачам генералов только полгода придется разъезжать, забавляя их рассказами о Марсе, съязвил Андрей, бросив на девушку беглый взгляд.
Ладно, поживем увидим, Альберт Борисович решил вернуть мысли коллег в рабочее русло, чем будет заниматься Воробьев по возвращении, нас не должно волновать. А грунт, который он доставит на Землю, будет нашей основной работой на ближайшее время. Как, кстати, у нас дела с Гошей?
Сейчас принесу, шеф, отозвался Ёся.
Белая крыса Гоша тихо спала в стеклянном герметичном боксе. Рядом стояла большая клетка с десятком таких же крыс, в каждую из которых был внедрен небольшой чип. Когда к загривку крысы подносили сканер, он считывал информацию с ее кличкой, возрастом, биометрическими параметрами и другими данными. Так что в режиме он-лайн можно было получать информацию о температуре, составе крови и давлении животных.
Альберт Борисович активно работал над данной технологией. На западе люди добровольно за вознаграждение соглашались в порядке эксперимента «вшивать» в себя такой чип. С его помощью врачи и ученые анализировали состояние организма. Но западные специалисты жили на гранты и правительственные дотации, у нас же эту программу не оценили, и денег не дали. Профессор считал проект очень перспективным как для науки, так и для государства. По его мнению, внедрение таких чипов с рождения позволило бы выявлять заболевания на ранних стадиях, помогло бы контролировать миграционную ситуацию и упростило бы борьбу с преступностью. Человек, совершивший преступление, мог быть быстро вычислен с помощью спутников, отслеживающих все чипы. То есть предполагалось, что в режиме он-лайн возможно наблюдать за тем, где находится каждый гражданин в тот или иной момент. Альберт Борисович осознавал сложность внедрения этой технологии в общество, ведь вряд ли кто-то захочет быть всегда на виду у спецслужб. Но профессор был убежден, что как только правительство наберется смелости, то найдет способ повлиять на массы.
Сам Альберт Борисович был очень консервативный в политическом плане человек. Его пугали любые бунты, революции, демонстрации. Денег на его научные инициативы не давали или давали мало. Всё финансирование лаборатории было государственным. И средства выделялись на те проекты, которые утверждали ученые мужи из Академии. Это его очень раздражало, но он верил, что время идиотов, которые руководят сейчас министерством науки, пройдет. Только надо все подготовить, надо провести множество экспериментов, пока на крысах, на обезьянах, свиньях, собаках, потом и на людях. Да, на людях, не обязательно легально, главное чтобы был результат. Потом он всем им будет нужен, и докторам и силовикам. Все его наработки очень пригодятся, а он пока все отработает, наладит. Пусть не дают денег, он и сам справится, за ресурсы лаборатории отчитываться не надо, тут он царь и Бог. Потом все окупится.