Ты как-то удивительно деликатен
В этот момент из тьмы лёгким шипением ударила струя зловонной жидкости, окатившая завуча и по касательной меня. Я отскочил в сторону, Вера вскрикнула, укрыв лицо руками. Вторая струя, не долетев, оросила ей подол лёгкого плаща. Тени метнулись к углу дома. Мгновенно придя в себя, завуч бросилась следом вдоль палисадника. Спустя пару секунд я услышал её срывающийся крик:
Лютикова, тварь, я вас узнала! Никуда не денетесь, сучки!
Она вернулась, тяжело дыша от ярости.
В тебя тоже попали?
Я осторожно понюхал рукав куртки.
Чуть-чуть. Не волнуйся.
Зайдём! Отмоем тебе рукав.
А кто у тебя дома?
Только сын
Я помялся.
В другой раз, Вер Я сейчас куплю бутылку воды в киоске. Смою.
Когда я уже подходил к станции метро «Медведково», дозвонился Алекс.
Майкл, как ты там? Можешь говорить?
Могу, но не очень. У меня, кстати, состоялась сегодня первое свидание Ну, с учётом твоей идеи, помнишь?
Да помню, конечно! Ну, дела! Ты, однако, быстр! Это ж была как бы гипотеза, прикол! Ну, это твой писательский рефлекс, я это знал! Боец, ничего не скажешь!
Может быть, я ещё раз понюхал рукав, но я в данный момент иду облитый мочойвполне натуральной.
Ну, Миш! Не ожидал, голос Алекса завибрировал, какие изыски с первой встречи!
Да иди ты, я остановился и оглянулся по сторонам, без всяких изысков. Потом расскажу Но это, конечно, не она.
Сказанное не убавило энтузиазма у моего собеседника:
Ну, а что ж ты хотелс первой встречи что ли?! Нет, Мишк, это, конечно, заслуживает Расскажешь в деталях? Ты у Германа на юбилее ведь будешь?
Буду, сказал я сердито и отключился.
3. Хищница
В субботу исполнялось 45 старому другу Герману. Довольно бодрый, приятный рубеж перед другимболее трудным. Мы были приглашены к нему на дачу к четырёмс ночлегом. Круг приглашенных намечался тесным и теплым: помимо разгадывателя загадок Алекса и меня еще ожидался старый боец, бывший партнер хозяина по бизнесу и бывший тяжелоатлет Андрюша Кротовобладатель самого обширного и разнообразного опыта супружеской жизни. Троих близких корешей вместе с женами юбиляру в знаменательный день вполне хватало. В нагрузку полагалась, правда, пара-тройка партнеров по нынешнему его бизнесуиз года в год они обычно менялись. Иногда они (в отличие от нас) являлись с юными пассиями, что приятно оживляло посиделки, хотя и вызывало бурчание жен.
До отъезда, пока жена сосредоточенно наносила на лицо оттенки, я вышел пройтись возле дома. Под нашими окнами раскинулся один из самых прелестных и старых парков Москвы. Он же один из самых маленькихпарк «Дубки». Крохотный островок былой густой дубравы, он оставался напоминанием о прежнем уюте дачных московских окраин. Отделённый от рокочущего Дмитровского шоссе двумя рядами кварталов, он хранил в своих аллеях тихую надежду. Для своих посетителей он приберёг даже прудизысканно-изогнутый овал среди лужаек. Западный край парка всё ещё обегал хлопотливый трамвайпо извилистому каменистому пути, закрытому для прочего газоносного стада. Говорят, по этому пути трамвай бегал здесь ещё при императоре Николае Александровическвозь сады до здания сельхозакадемии, что было тоже неподалёку. Если очередной временщиккомандующий городским хозяйством вздумает тут снимать наезженные за столетия рельсовые колеи, я, как обычный вялый москвич, приду сюда с бессильным протестом и волнением, и возможно, пролью слезу, глядя на святотатство.
Но пока номер 27-й ещё возил сюда мам с колясками, подростков с пивом, бабушек с пледами, отрешённых бегунов в наушниках и таких как ялысеющих, трезвых с утра философов. Прибытие трамвая к малозаметной остановке прячущейся в кустах сирениглавное для меня воплощение дневной элегии.
В аллеях обычно можно было встретить немало иных поводов для элегических размышлений. Неторопливо прогуливаясь, я приветствовал двух знакомых собаководов и одного кошководабывшего спортсмена-бобслеиста. Я знал, что после травмы у него началась новая фаза жизни, связанная с поиском какой-нибудь грязноватой работы. А какой ещё? Кот у него был в дорогом ошейнике и ступал величественно и слегка брезгливо. Он был любимцем жены, которая вроде моей заведовала косметической клиникой. Содержала, таким образом, дом, кота и мужа. Экс-бобслеист, как всегда, мягко осведомился о здоровье супруги, а я по традиции ответил позитивно.
Далее мне встретились пожилой пыхтящий бегун и молодая мать гигантской толщины. Рядом с ней толкал детскую коляску мужичок в свитере с оторопелым взглядом. В конце аллеи на лавочке грустно сидел ещё один мужчинав красной куртке с вышиванием на коленях. Ещё дальше две тощие старшеклассницы нервно курили и вплотную друг к дружке грели задницами спинку скамейки, поставив ножищи на сиденье. Меня они проводили взглядами, заставив вспомнить недавний инцидент с поливанием мочой. Я даже ускорил шаг.
Неспешные прогулки в аллеях обычно шли мне на пользу, способствуя тихому выстраиванию сюжетов, обещанных редакциям. Но иногда наоборототвлекали. Меня занимало и слегка настораживало то настроение, что поселилось во мне с позавчерашней встречи. А может даже с вечера, когда я впервые изучил суточный улов из восьми посланий незнакомок. Я знал, что это дело затягивает. Ещё я уяснил, что самым интригующим был момент обнаружения в почтовом ящике новых приветов. Их могло и не быть. Ожидание питалось ежевечерней загадкой.
Всё же я старался себя уверить, что имею в виду совсем иную, небанальную интригу. С ней ещё предстояло разобраться.
Вернувшись, я обнаружил жену на боевом взводе, одетую по-походному. Ей, высокой изящной брюнетке, шло облегающее.
В нашей семье в основе взаимопонимания всегда лежало разделение труда. Из Москвы до дачи Германа во Фрязино машину вёл я. Обратно должна была жена. Подразумевалось, что суточная доза торжеств меня сильно утомит. Сильнее, чем её.
На самом подъезде к усадьбе Германа к высокой кирпичной ограде жалось несколько знакомых автомобилей.
Вон Андрюши Кротова джип, приметила Альбина, напьётся опять На хрен Герман его всегда зовёт?
Андрюшаветеран и старый друг, возразил я, они с Германом работали вместе, да и сейчас
Вместе по блядям ездят, продолжила жена.
Ерунду говоришь, твёрдо сказал я, никуда они не ездят. Андрей уже выбрал, кстати, и скоро женится.
Ага, согласилась Альбина, седьмой раз.
В шестой, поправил я.
Предупреждённый мною крупный пузатый Герман встретил нас у ворот. Он стригся теперь чрезвычайно коротко, лишая статуса изрядную плешь, растущую, как и у меня ото лба. Короткая седеющая бородка придавала его пухлому лицу барственное и холёное выражение, к чему Герман, думаю, и стремился, поскольку в душе и был барин. Целуя Альбину, он смешно пучил губы, чуть топорща бородку.
Под навесом посреди яблоневого сада собрались уже все, и уже весело гомонилизначит сидели давно. Из-за стола выбрался меня тискать предвиденный медведеподобный Андрюша Кротов, который, как и Герман был с бритой башкой и в новых наимоднейших узких очёчках, делавших его похожим на увеличенного в размерах Берию. Судя по объятьям, он был уже хорош: кости у меня уцелели чудом. Альбине он, впрочем, лишь смачно обцеловал ручки.
За длинным, ломящимся от закусок столом помещались также: жена хозяинабольшая невозмутимая Элла, Алекс он же Шурик Котельников с женой, ближайшие деловые партнёры хозяинаРустам и Феликс Махмудович без жён, а также новая подруга Андрюши, маленькая худая брюнетка, здоровяк Кротов предпочитал маленьких.
В общем, включая нас с Альбиной, узкий круг. За столом Герман продолжал получать телефонные поздравления от более широкого круга соратников. Поначалу он даже включил громкую связь, чтобы мы слышали эти приветы и кое-кого радостно узнавали. Но третьим к нему прорвался визгливый женский голос, которым было произнесено: «Герка, сволочь старая, я же даже не знала!..» И Герман громкую связь отключил.