Устал я от этого, поверьте, объяснял однажды историк своё положение районному начальнику, прося позволения уволиться с работы.
Молод ты ещё, начальствующе-покровительственно ответил шеф. Ты, парень, привык к городской жизни, тыдитя асфальта. Вместо того, чтобы вопить об увольнении, лучше бы попытался завоевать доверие и уважение у односельчан.
Погодите, вы хотите сказать, что меня, по мнению сельчан, уважать пока не за что? А, скажите на милость, кто возится с их детьми? Кто сумел превратить их из троечников в отличников, кто добился, чтобы эти детки четыре года подряд побеждали на районных и даже областных олимпиадах по истории и географии, кто панькается с ними после уроков, несмотря на то, что у меня есть и свои собственные проблемы да и денег я за это не получаю «Уважение«Пока меня не поселили в селе, ко мне даже взрослые обращались за консультациями: по крайней мере, три семьи от развода или измен я спас. В концеконцов, я имею за плечами не только педагогическое, но и философское образование, поэтому сумею прожить и без Волчка, если уж на то пошло!.. Уважение, чёрт побери! Чем ещё, скажите на милость, можно его заслужить, как не качеством своей работы?
Всё это я знаю, ответило начальство. Но в селе ценят физический труд. Попробуй летом поработать в колхозе, а ещё лучше будет, если ты женишься на местной, обзаведёшься хозяйством Вот увидишь, как изменится положение. Это тебе мой единственный совет.
Вот как? Насколько я понимаю своим скудным умишком, вы с позиций своего опыта советуете мне угробить отпуск на труд, который отнюдь не будет способствовать моему профессиональному росту. На последней конференции учителей вы сами сказали, что я«лучший историк района». Как вы полагаете: благодаря чему? Да благодаря тому, что я постоянно занимаюсь своим делом. Кроме того, почему мои работы пользуются авторитетом даже в научных кругах столицы? Да потому, что каждую свободную минуту я посвящаю работе и научным изысканиям. Если отпуск я проведу не в беседах с умными людьми, не в своих занятиях, значит, в следующем учебном году я стану равным большинству педагогов, которые вместо того, чтобы сделать урок интересным, думают о свиньях и о деньгах.
Ну, это ты уже слишком! возмущённо воскликнул заведующий, вставая с кресла. Потвоему, большинство учителейсвинари?! Потвоему, они ни за что получили звания отличников и методистов? Потвоему, ты один стоишь их всех? Нет, наш район богат великими педагогами!
Знаю я этих «великих педагогов», да и вы знаете не хуже моего. Я не одному из них помогал писать проекты уроков, которые сами они придумать не могут, потому что их головы забиты свиньями, коровами и тому подобными вещами. Все ваши методисты и отличники не стоят на поверку и ломанного гроша. Вот скажите: как это получается, что проучившись под началом «отличников» да «методистов» по одиннадцать лет, выпускники пишут диктанты с тридцатью ошибками? А о сдаче тестов и вступительных экзаменов в вуз и речи быть не может.
Может ты и прав, но не все учителя такие. Многие протрудились на школьной ниве по сорок лет! Потому не смей брезговать тем, что приемлемо даже им. Свиньи? А разве возможно прожить без них, поселившись в селе? Где взять мясо и деньги? Да я и сам после работы спешу к хозяйству! Гордец нашёлся, подвижник
Гнев постепенно охлаждался. Заведующий выдержал паузу, после чего, усевшись в кресло, продолжал:
Короче говоря, я отказываю тебе в увольнении, хотя, конечно, по закону ты можешь это оспорить. Пока ты будешь судиться, начнётся новый учебный год и нового места тебе не сыскать. Я отказываю, потому что ты действительно хороший специалист. Что касается создавшегося положения, могу лишь повторить ранее сказанное: старайся завоевать уважение в селе. Я даю тебе дельный совет, а кроме того, предлагаю ощутимый заработок. Ты, кажется, выплачиваешь бывшей супруге алименты и, естественно, испытываешь финансовые затруднения Тебе следует подумать об устройстве своей судьбы, а вместо этого ты с высокомерием относишься к сельским хозяйкам. Чего ты ищешь в жизни, как ты вообще думаешь жить дальше?
Я ищу только возможности заниматься своим делом спокойно, заявил посетитель. Я вовсе не брезгую сельским трудом, и уж тем более не брезгую сельскими женщинами, при этих словах он улыбнулся, но поверьте, что ни то, ни другое мне сейчас ни к чему. В ответ на законную просьбу об увольнении я услышал отказ типичного хозяйственника, это, в концеконцов, тоже меня устраивает. Однако я не в силах понять нескольких вещей. Вопервых, за что меня невзлюбили в селе? Вовторых, почему меня вселили именно в тот дом, которого ужасается всё село? Втретьих, в чём состоит реальная причина вашего отказа в увольнении? Вчетвёртых, почему вы склоняете меня превратиться в стандартного сельского учителишку, пожизненного раба? Я вовсе не брезгую сельскими женщинами; напротив, они мне нравятся больше, нежели городские: они живее, свежее, чем городские, они богаты природными соками жизни, а не хлористыми испарениямиНо их мышление насквозь материальное, приземлённое, потому я и не женюсь. Я мог бы с вами судиться, как вы сами сказали, но это для меня слишком позорно. Потому я принимаю ваше предложение остаться, хотя бы для того, чтобы разобраться во всех загадках до конца.
Что ты мне лекции читаешь? вскричал начальник. Я тебе сказал, а ты подумай. А теперь ступай, потому что я должен работать.
После сего неприятного разговора учитель не спеша направился к выходу из здания. Коридор был длинным, потому успела прийти в голову мысль о зарплате. И действительно, почему бы не заглянуть в кассу: а вдруг отпускные уже начислены? «Как только получу, сразу же уеду отсюда, даже без трудовой книжки!» учитель допустил эту мысль, вовсе не собираясь воплощать её в жизнь. В этой стране без документа о трудовой деятельности никуда не денешься.
А, Волчок пожаловал! слегка игриво приветствовала его служащая, едва он переступил порог прохладного кабинета, в котором воцарилась бухгалтерия с кассой.
Женщина лет тридцати шести, на лице которой сохранились следы так называемой студенческой юности. «Неужели и она ежедневно спешит к свиньям?» спросил себя посетитель, приближаясь к её столу, заодно здороваясь и придавая своему лицу добродушное выражение. Женщина находилась в кабинете одна: вероятно, её коллеги не успели вернуться с обеденного перерыва, как же, пока накормят своих свиней!..
Почему вы не в настроении? простодушно поинтересовалась она, глядя ему в глаза.
«Досадно, что заметила, промелькнуло в сознании. Но обладает чутьём и, вероятно, добра.»
Отметив сие, учитель невольно проникся к ней некоторой симпатией.
Да вот, просил увольнения
И?
Отказали, вздохнул он.
Как? удивилась она.
А отмахнулся он, словно от надоевшей мухи и выложил ей всю свою историю.
Я чужой здесь, Село маленькое, в нём царит свой микроклимат, свои законы, свои ценности. Не ужиться мне там.
Собеседница, выдержав паузу, поинтересовалась:
А почему бы вам и в самом деле не жениться? Посмотрите, сколько вокруг красивых и хороших девушек!
Учитель только пожал плечами в ответ. Женщина задумалась, заметно погрустнев.
О, что вы! Я, входя сюда, вовсе не задавался целью вводить когото в грусть. опомнился он, но дама остановила его лёгким жестом довольно красивой руки.
Ничего, Коротаев, это я невзначай припомнила историю, сходную с вашей. Никогда бы не подумала, что она именно о вас. А сколько вам лет?
Двадцать шесть. А что?
Моложе своей внешности Странно както всё Короче говоря, я слышала, будто в доме, где нынче обитаете вы, тридцать лет тому назад проживал некий человек. Он занимался чёрной магией.
Ого! Но это ещё не повод третировать меня так, словно яего наследник.
Нет, конечно Но на протяжении десяти лет, в течение которых тот человек жил в Волчке, во всех окрестных деревнях часто пропадало молоко у коров, бесследно исчезали дети. Однажды его застукали на горячем, когда он препарировал тельце новорождённого. Попытка схватить его оказалась неудачной: преступник зажал трупик под мышкой, произнёс заклинание и исчез в огне, невесть откуда возникшем, со словами: «Я вернусь через много лет, и вы ещё поклонитесь мне!» Понятно, что он был объявлен в розыск, вся милиция долгое время билась в усердных поисках, но куда тамищи ветра в поле