Не знаю, мамочка, очнулся на улице. Я помню, как заснул в постели, а потом сразу здесь.
Голос опять начал дрожать, появилось лёгкое заикание, мама прижала его к себе, погладила по голове.
Ну, ну, успокойся, я рядом и никому не дам тебя в обиду.
Маленькие пальчики вцепились ей в плечи, причиняя боль.
Правда, мамочка, правда? он поднял на неё большие глаза, в которых блестели невыплаканные слёзы.
Конечно, мой дорогой, а как же иначе? У нас всё будет хорошо, только ты никуда не должен уходить один, запомни это.
Да, мамочка, я запомню.
3
Ещё не было и шести утра, а они уже были на могиле Джейсона Перри. Грэйс молча плакала, обливая слезами небольшую могильную плиту. Ален смотрел на неё, и его маленькое сердце разрывалось от боли, он не знал, как помочь ей. Он просто подошёл к матери и обнял её.
Мамочка не плачь, я люблю тебя.
Я знаю, сынок, но мне очень плохо. Давай помолимся за Джесси.
«Я устал! хотелось закричать мальчикуСколько можно? Обрати внимание на меня!»
Он слышал её невнятное бормотание, и вдруг увидел мальчика своих лет, опершись о накренившийся крест и скрестив на груди руки, тот смотрел на них.
Ален сузил глаза, пытаясь рассмотреть его.
«Господи! Это мой брат.»
Он хорошо помнил их последнюю встречу и ужас, испытанный им. Брат мысленно звал. Ален отрицательно покачал головой, пытаясь сопротивляться молчаливому призыву. Но Джесси не отпускал, и Ален, как в трансе, направился к нему. Улыбка Джесси ширилась по мере того, как к нему подходил брат.
Ну, здравствуй, братишка!
Джесс, это снова ты?
А кто же ещё?
Но почему ты здесь?
А где же мне ещё быть? Вы ведь не отпускаете меня. Я постоянно нужен вам. Больше не боишься?
Чего?
Джесс ухмыльнулся и начал таять.
Подожди! Мы ещё не договорили! закричал Ален во всю силу своих лёгких.
Птицы сорвались с веток деревьев. К нему тут же подбежала мать.
Что случилось, Ален?
Мама, я видел его.
Кого? Кого ты видел?
Джесси.
Больше он ничего не чувствовал, только прохладу земли, когда коснулся её щекой, а потом сознание покинуло его.
Он очнулся в крепких объятиях.
Господи, ты так напугал меня. Что же ты увидел? Ты мне расскажешь?
Мальчик отрицательно покачал головой, комок подступил к горлу, не давая дышать. Ему было всего лишь четыре года, но вопросы теснились в его голове, ответы на которые всё не находились. Почему Джесси показался ему? Почему его брата, кроме него, больше никто не видел? И чего ему следует бояться?
Ты увидел, Джесси? Что он сказал тебе?
Грэйс, казалось, сошла с ума. Она схватила сына за плечи и стала трясти.
Отвечай немедленно!
Мама, ты делаешь мне больно, он расплакался.
Она обняла его, но её объятия почему-то не принесли долгожданного утешения, как всегда.
Ты видел его. Какой же ты счастливый, что можешь его видеть!
Мама, я не Джесси. Ты любишь только его?
Что ты такое говоришь? Я люблю вас обоих одинаково. Просто ты рядом, а его нет, он умер, дав тебе жизнь. сказала и сама испугалась жестокости своих слов. Сын весь сжался, став крошечным. Я не то хотела сказать, просто очень хочу обнять его, сказать ему, как люблю, как мне его не хватает.
У тебя есть я и всегда буду. Я никогда тебя не брошу.
Дрожащей ручкой он погладил её по волосам.
Мама, успокойся, нам надо смириться.
Что ты такое говоришь? Как смириться?
«Она не справится без моей помощи. Я всегда должен быть рядом.»
Прости меня, мой мальчик.
Ален почувствовал, как у него начинают слипаться глаза, а мама стала что-то напевать, что-то очень красивое. Сквозь сон он пробормотал:
Я люблю тебя.
4
Не смей трогать, это для Алена! Грэйс повысила голос. Устраивайся на работу. Езжай в Мемфис, может что-то найдёшь.
Уильям поднял на жену уставшие глаза.
Я стараюсь, честно, спину сорвал, до сих пор болит.
Грэйс с досадой махнула рукой. Ален переводил глаза с одного родителя на другого.
Мама, не надо ссориться с папой. Я больше не хочу есть.
Замолчи, Ален, не вмешивайся в разговоры взрослых. Это нехорошо.
Сын опустил голову.
Ты точно наелся?
Всё также молча Ален кивнул головой.
Иди на улицу. Но от дома ни на шаг.
Ален выскочил за двери, он не любил слушать скандалы родителей. Усевшись на качели, он отталкивался ногами от земли и взлетал высоко, к самим небесам.
Привет, Ален! Что делаешь? к нему подбежал его одноклассник Баззи.
Да ничего.
Пойдём, сыграем в футбол.
Площадка далеко, с сожалением протянул Ален.
Да рядом, чего ты боишься?
Мне не разрешают уходить далеко от дома.
Подвинься!
Качели прогнулись под товарищем.
Жаль, у меня новый мяч.
Ух, ты! загорелись глаза у Алена.
Да! Подарок на день рождения.
Ален тяжело вздохнул.
А я бы хотел велосипед, но он слишком дорогой.
Да уж, это дорогая вещь.
Друзья помолчали.
Может, всё-таки сходим? Ребята уже заждались.
Ален посмотрел на окна, оттуда слышались звуки ссоры, она была в самом разгаре.
«Может, правда сходить? Быстро обернусь».
Пойдём!
Мальчик почувствовал себя очень гордым от собственной смелости. Спустя несколько секунд качели уже сиротливо скрипели на ветру.
О, кого я вижу! Маменькин сынок! поприветствовал самый старший мальчик из их компании. И как только тебя мамочка отпустила?
Успокойся, Томми, что тебе всё время неймётся? вмешался Баззидавайте лучше сыграем, пока солнце не село.
Это была не игра, а драка. Ален пытался взять реванш за нанесённую обиду, и, благодаря его решимости, команда, в которой он играл, одержала победу.
А ты молодец! после игры Томми подошёл к Алену и похлопал его по плечу. завтра придёшь?
Не знаю, стушевался Ален.
Мамочка не отпустит?
Ален поднял глаза, и Томми смутился.
Я просто пошутил.
Мне надо идти, в ответ сказал АленБаззи, ты со мной?
Я ещё побуду здесь.
Как хочешь, пробормотал Ален и побрёл домой. Он знал, что его ждёт хорошая взбучка, и не ошибся. Мать была в ярости.
Ты где был? кричала онаЯ что тебе сказала?
Не отходить от дома.
А ты что сделал?
Слова сопровождались ощутимыми шлепками, Ален, как мог, уворачивался от них, но мать всё равно наносила болезненные удары.
Завтра пойдём в церковь.
Зачем?
Молиться и каяться. Ты согрешил.
Да, мама.
Иди в постель и жди меня, мы ещё не договорили.
Укрывшись с головой, Ален дал волю слезам, он плакал не от обиды, не от боли, нет, от чувства вины за то, что ослушался мать.
«Меня ждёт ад, я буду гореть в аду и никогда не встречусь с Джесси».
Ален, ты спишь?
В комнату вошла бабушка. Ален быстро вытер глаза.
Нет.
Досталось тебе от матери?
Ален кивнул.
Я сам виноват. Не послушался её.
Ты прав, маму нельзя огорчать. Она беспокоится о тебе.
Но мы так здорово поиграли, почему мне нельзя играть с ребятами?
Тебя могут ударить, обидеть, а то и покалечить.
Подумаешь, пара синяков.
Бабушка погладила его по мягким волосам.
Помни только одно, мы все тебя очень любим.
Я тоже вас очень люблю. И Джесси.
Тебе не хватает его?
Очень.
Это пройдёт, всё проходит. Твоя боль утихнет.
Правда?
Его взгляд пронизывающий и молящий заставил Мэй отвести глаза. Она тяжело поднялась и вышла. Ален снова остался один, в комнате была кромешная тьма, и его окатило ледяной волной страха. Он выскочил из комнаты в поисках матери. Она мыла посуду, мальчик подошёл к ней.
Прости меня, мама, я виноват.
Я боюсь за тебя. глухо пробормотала Грэйся не переживу ещё одной потери.
У меня больше никого нет.
«А как же папа?» хотел спросить сын, но промолчал. Несмотря на десятилетний возраст он понимал гораздо больше своих сверстников. Слишком рано ему пришлось стать старшим в семье. Мать во всём полагалась на него, всё чаще жалуясь ему, как тяжело ей живётся. И сын, как мог, пытался смягчить её боль. Отец всё чаще стал уходить из дома, возвращался за полночь, и от него неприятно пахло. С тех пор его место в супружеской постели занял Ален. Мама прижималась к нему, как будто хотела раствориться в маленьком сыне. Часто сквозь сон он слышал её всхлипывания, тогда мальчик поворачивался к ней и прижимал к себе, успокаивал, шептал какие-то слова утешения, мама затихала, и они засыпали, крепко прижавшись друг к другу.