Рина посмотрела на них двоих, покачала головой и сказала:
Посмейте мне только еще раз купить билеты на этот рейс. Если вы уедете тудавы умрете. А если вы умрете, я вас, блин, убью за это.
Мать продолжила резать уже десятый по счету огурец. Отец резко повернул голову в шоке от таких слов дочери, и вцепился в подлокотник дивана. Потом выражение его лица сменилось на более расслабленное, и он ответил:
Опять ты грубишь. Как ты нас убьешь, если мы уже будем мертвы?
Рина моргнула. Она смутилась и почувствовала ужасную усталость. Стала собираться к себе домой. «Где моя джинсовка?» Она сама нашла джинсовку, накинула рюкзак на плечо и вышла.
После этого случая полетели месяцы. Рину мучило смутное ожидание, что родители возьмут и снова это сделаютдостанут билеты. Но они не проявляли инициативы. Отец вышел на пенсию вслед за матерью. Когда Рина приходила к ним, они почти всегда выглядели уставшими и измученными, слабыми, не физически, но морально. Большую часть жизни ее раздражала их апатичность. Она пыталась их взбодрить, сводить в театр или музей, свозить на набережную или в парк. Но почти всегда они отвечали, что у них нет сил, а если соглашались, то еще в начале поездки начинали жаловаться на головные боли, давление или тошноту. Врачи не ставили никаких диагнозов, они лишь говорили «А чего вы ждали в вашем-то возрасте?». Как-то Рина робко спросила мать, не планируют ли те поездку. Мать ответила:
Какие поездки? Нет. В нашем состоянии мы с папой уже никуда не поедем. Нам и дома хорошо.
Обычно отчужденная, Рина однажды вечером отказалась от свидания с Эйтом и пошла к родителям, легла между ними на диване и провела вечер в их теплых объятиях, чего она не делала уже лет пятнадцать. Эйт уже пару лет жаловался, что она зациклена на своей семье, и с ней невозможно повеселиться, и все же он пока терпеливо ждал, когда Рина разберется в себе.
Рина все понимала, но ничего не могла с собой сделать. Сегодня ей было просто приятно слушать, как родители комментируют зарубежную комедию и засыпать под щелканье семечек, которые по привычке ел отец. Уже почти в дреме она прижалась к маме и сказала:
Извините меня. Я часто была раздраженной. Нам следовало чаще так приятно проводить время.
Родители согласились. Рина поймала себя на мысли, что они уже не похожи на тех, кого она помнила в своем детстве. Тогда они не были уставшими. Она заметила, что, когда они в покое, они действительно счастливы. И что, если бы сейчас они решили отправиться на Тот Свет, она не стала бы возражать. Так она и заснула в этих размышлениях, и потом ее укрыли покрывалом.
В течение следующей недели Рине позвонила Люсия и сообщила, что отец получил путевку на Тот Свет от своей бывшей компании, в которой работал последнее десятилетие. Рина уже знала, что, разумеется, они ею воспользуются и поедут. Она сказала Люсии «Хорошо», и отметила, что младшая сестра всегда относилась к этому проще, не говоря уж про Фиму, который вообще давно вел независимую жизнь и созванивался с семьей только по праздникам.
В очередной зимний вечер в конце января семья Горных очутилась на вокзале Саивска в ожидании посадки на поезд. Фима не смог приехать, чтобы проститься с родителями, да они и не настаивали, считая, что это лишнее. Эйт, недавно ставший официальным парнем Рины, сидел неподалеку на скамейке.
Рина по привычке спросила родителей:
Вы уверены?
Мать улыбнулась, и Рина подумала, что у нее за последние два месяца стало как будто раза в два больше морщин.
Рина, дочь. Мы действительно устали и хотим отдохнуть.
Рина заплакала и обняла ее.
Я буду скучать, мам, пап!
Отец оглянулся на проводника, проверяющего паспорта, и сказал Рине:
Ты всегда относилась к этим нашим поездкам так, словно мы туда с концами уезжаем. Неужели ты не помнишь, как в детстве мы вас туда возили, отлично отдохнули и без проблем вернулись обратно?
После этого умер наш пес, папа.
Мы же объясняли вам, что корм был просроченный. Вскрытие это подтвердил.
Любой корм испортится за полгода. И это я тогда настояла, чтобы мы купили обратные билеты.
Отец растерянно улыбнулся и смущенно чихнул. Мама прижала дочерей к себе.
Так что не скучайте, мы скоро вернемся.
Люсия поцеловала родителей в щеки. Рина зарыдала, как в детстве, и стала вытирать слезы тыльной стороной руки. Она горячо обняла их, на минуту застыв в этом порыве. Родители сели в поезд, дочери помахали им руками. Поезд тронулся и поехал.
Рина сказала Люсии:
Я смотрела сайт вокзала. Там висит объявление, что обратного рейса теперь не будет. Рейса с Того Света в Саивск.
Я знаю, ответила сестра, вытирая слезы, которым она наконец-то дала волю. И родители. Они тоже это знают, Рина.
Рина удивленно посмотрела на сестру. Та пожала плечами. Они вместе пошли на выход с вокзала под густым снегопадомпо лестнице через мост над перроном, потом через главный холл вокзала, и на парковку.
Всегда выключенный свет
В офисном здании Лембру на шестой год после открытия, в один момент потух свет. Проверяли проводку, заземление, проводили исследованиено техника оказалась в порядке.
Первую неделю: пока стояли солнечные деньки в здании продолжали работать, постоянно забывая, что в санузлах нет света; ходили с фонариками.
Клим, один из учредителей, вызвал техников к выходным и решил остаться в офисе. Оставаться с ночевой по работе новинкой для него не сталос тех пор как дома жена стала требовать от Клима больше включенности в семью, возвращаться домой желание отпало. Тем пачевсе компьютеры работали, а аренда слишком дорого стояла, чтобы пренебрегать такой возможностью.
Без пятнадцати семь Айшен, секретарша Клима выключила «свет» по привычке, вхолостую нажав на выключатель и пошла домой, пожелав продуктивной работы начальнику.
Техники разложили свои сумки, подключили заряжаться планшеты в рабочую электросеть и разошлись по разным уголкам пятиэтажного здания. Бродили по двое, проверяли кабели, не пережато ли где. Вскоре все их фонари перегорели, хотя они их заряжали перед выездом.
В полтретьего ночи Зин, главный оператор техников, прошел в кабинет Клима, сел в кресло, тихо, отчего директор испугался. Зин снял перчатки и положил перегоревший фонарь на стол.
Вы верите в мистику, Клим?
А вы правда решили спросить меня об этом в полупустом темном здании в три утра?
Да, это правда. Я подумал, что, если бы верили, вы бы не пошли сюда работать в ночь, чтобы не переплачивать за интернет дома.
Верно. Я избегаю этих мыслей, Клим прищурился, разглядывая во тьме лицо собеседника.
Ну так вот, Зин понизил голос, мои ребята сугубо прагматичные ребята, я их специально отбирал, чтобы они без страха шли в темноту, но я знал, что должен быть хотя бы один человек более широких взглядов, чтобы видеть картину полностью.
О чем это вы?
Знаете, иногда стоит произнести одни и те же слова иначе, чтобы понять, что происходит.
Ну, попробуйте.
Клим поднял глаза на Зина. Зин поднял глаза на Клима.
В вашем здании позволяют работать всем электроприборам без перебоев и отключают только источники света.
Вы издеваетесь?
Да, я применил пассивный залог, чтобы вы правильно меня поняли.
Вы могли сказать «в вашем здании работает вся техника, кроме световой». И я позвал специалистов, вас, чтобы разобраться, почему же так происходит, чисто по-научному. Ага? На что вы намекаете?
Я думаю, что это спланированное действо, а не случайность и ошибка подачи электричества. Ноутбуки, компьютеры, принтеры, факсы, телефоны работают без перебоев, даже фонарик с телефона, он подмигнул, они позволяют пользоваться энергосберегающим режимом, чтобы экран светил не так ярко, а как при выключенной батарее.
Находчиво так к чему вы? Вы почините свет?
Вы не поняли, Клим, его не починить. В этом здании хотят, чтобы света не было. Поэтому вы везде поставили жалюзи.
Я не ставил, Клим устремился к окну, подтянул к себе ниточку жалюзи, но механизм заело, и жалюзи остались опущенными.
Они не любят много света.
Ради всемогущего, почему выговорите «они»?
Чтобы вы не витали в облаках фантазий, что так спокойно можете жить в пятиэтажном темном здании и надеяться, что тут ничего не произойдет в три ночи во тьме.