Эй, девочки! Я привела на нашу вечеринку своего друга. Его зовут Василий Грошик, и он из Одессы!проорала я. А чего мне переживать? У моего плеча стоит аж целый бог, он, надеюсь, сможет приструнить своих родственников. А то как нарожать, так все могут, а как воспитывать, так сразу: «Я великий бог, женщина, разум мой занимают думы о судьбах народа».
А потом его бросила жена, и он отправился в дальнее плавание, чтобы заглушить горечь разлуки. А жена его осталась в Одессе выращивать помидоры. Так ей и надо, грымзе патлатой!продолжала я орать чушь. Акатош закашлялся. Ведьмы притормозили. Недоуменно переглянулись.
Ну чего вы, как не родные? Не узнали, что ли? Это ваш дедуля! Олия, лапушка, обними дедушку,я продолжала глумиться.
Ты Ты!Кадма набрала в грудь воздуха, закричала, ничего больше, однако, не предпринимая.Ты понимаешь, что ты сотворила?!
Освободила вашего дедулю,пожала плечами я.Он, между прочим, столько лет ждал-пождал, а вы, родная кровь, даже не удосужились поинтересоваться, как он там, на дне морском. Может, лекарства какие нужны, продукты там, навестить, поговорить по душам
Мне не нужны лекарства,ошарашено пробормотал Акатош,я не болею.
Я совершенно идиотски хихикнула.
У кого-то из ведьм, видимо, сдали нервы. В наступившей полной тишине и напряжении с тихим хрупом щелкнула ракушка, и вода вырвалась из нее сплошной прозрачной стеной. Двинулась к нам. Медленно, но неотвратимо. Помня, чем это закончилось для меня на корабле, я мягко отступила за спину Акатоша, шепнув ему на ушко:
Ну, батенька, защищай свою спасительницу.
Ответом мне были изумленные глаза.
Я не могу. У меня нет сил. Я сейчас мало чем отличаюсь от тебя, я почти обычный человек.
Ох А вот раньше сказать?! Я бы тогда уползла тихим сапом в ближайшие кусты, а не кричала ведьмам гадости. Всегда знала, что за свой поганый язык однажды придется пострадать.
Я посмотрела на растерянного Акатоша, который, казалось, был не прочь стать отбивной. Прошипела ему на ухо:
Так чего стоишь?! Иди, сдавайся своим родственникам, а то они и тебя притопят, и меня заодно.
Вода, до этого неспешно двигающаяся к нам сплошной стеной, неожиданно ускорилась. Я заорала и рванула в сторону, потянув с собой Акатоша. Но он не сдвинулся с места, с удивлением глядя на волну. Потом, наконец, осознал, что встречи с хлебом-солью ему не будет, но стало уже слишком поздно. Страшный поток воды упал на нас сверху и сбоку, выбивая из груди дыхание. Я упала, ощутив, как Акатош, подминая меня под себя, тоже падает сверху. Удар был настолько сильным, что в глазах помутнело. И не успела понять, что тяжесть воды исчезла.
... Кто-то совсем рядом издавал странные звуки, хрипел, кашлял и икал. Мучительно перевернувшись на бок и застонав от боли во всем теле, я открыла глаза. Положения мало изменились. Ведьмы кучкой стояли чуть поодаль, а Акатош сидел рядом со мной на корточках и держал на ладони что-то явно живое, шевелящееся. Чего это там у него? Я чуть приподнялась и обнаружила крабикаобычного, белого, совсем еще маленького. Акатош любовно гладил его по панцирю пальцами и тихонько всхлипывал. Он что, плачет?!
Я вылупилась на него, совсем не понимая, что тут произошло. По щекам бога разрушения катились вполне себе настоящие слезы. Какой-то полный сюр.
Ведьмы же, в свою очередь, тоже молча вылупились на нас, вдвойне ничего не понимая.
Акатош поднял голову, с укоризной посмотрел на своих внучечек, еще раз всхлипнул и сокрушенно сказал сиплым голосом, обращаясь к той ведьме, которая пустила на нас волну:
Нельзя вредить живому, если это не нужно тебе для того, чтобы жить! Ты что, не знаешь, сколько сил нужно потратить, чтобы создать такое чудо?
Он с сожалением выпустил краба, который рвано и медленно сполз с ладониодной клешни у него не было.
Я почти услышала, как у ведьм отпадают челюсти.
Ну еще бы! Грозный бог Акатош плачет. И почему плачет? Потому что у краба повредилась лапка. Охренеть! Чума!
Я, не таясь, заржала, но тут же заткнуласьострая боль прошила грудь. Похоже, у меня от удара треснуло ребро. А это больно, долго и очень неприятно.
Я вздохнула и с трудом уселась на песок. Посмотрела на обалдевшую от такого поворота Кадму и не сдержала облегченного вздоха, когда она медленно, мягко пошла вперед, бросив свои боевые ракушки на песок.
Приблизилась, недоверчиво разглядывая Акатоша. Во всей ее позе было напряжение, и чем ближе она подходила, тем уже становились ее глаза, тем сильнее сжимались кулачки.
Ты Кто? Ты не Акатош!выдохнула наконец она.
Акатош, просто он устал,не удержалась от ремарки я.
Я не причиню никому вреда,мягко сказал бог. Гордо выпрямился, отряхнул руки от песка. Улыбнулся.
Я помню тебя совсем крошкой, а последняя еще спала в колыбельке. Ее зовут Олияимя тогда я придумал сам. Каспада уже исчерпала всю свою фантазию,сказал он, и глаза Кадмы сузились от ярости.
Ты Как ты смеешь? Как ты смеешь говорить о той, которую ты же и пленил в пучине?! Заставил ее страдать? Заставил ее, сделал так, что она снилась нам долгие годы и просила тебя выпустить? Как ты смог ее заставить? Какими мучениями, проклятый бог?!
Такая сдержанная и всегда спокойная Кадма кричала. По ее щекам лились слезы.
Я никого не пленил и не заставлял страдать,тихо, но твердо сказал бог,подумай сама, маленькая Подумай сама, как ябог огня и разрушениямог кого-то заточить в море? В море, которое принадлежит Хен? Ты не хочешь веритьне верь. Просто подумай. И подумай вот еще о чем: ты слышала обо мне от нее, от Хен, но меня совсем не помнишь. Почему? Я качал тебя на руках, когда ты была совсем маленькой, научил тебя читать и рисовать Ты не помнишь то наше заветное местечко, где моя дочь и ты писали на стенах бирюзовыми красками? Не помнишь, как звонко смеялась тогда?
Молчание. Тишина такая, что слышно, как скрипят извилины в голове морской ведьмы. Минута, другая То ли вкрик, то ли всхлип. Пара стремительных, быстрых шагов к Акатошу, занесенные кулачки морской ведьмы, который бессильно ударили его в грудь. И еще раз. И еще. И его сильные руки, которыми он обхватил морскую ведьму, прижимая ее к себе. Ласковое, почти родительское прикосновение к волосамдядя меня тоже так гладил. Кадма дернулась, пытаясь вырваться, но Акатош держал крепко. Всего несколько мгновенийи она обмякла, ссутулилась, уткнулась ему в грудь и разрыдалась: громко, отчаянно. Акатош опустился с ней на песок, продолжая ее обнимать, и мягко покачивал из стороны в сторону, как будто убаюкивал ребенка.
Я тебе не верю,тоненько проскулила Кадма,ты врешь, ты все врешь. Она не могла Хен не могла
Тш-ш-ш Тише
Акатош гладил Кадму по волосам, по плечам, что-то тихонько шептал. И она начала успокаиваться, судорожно вздыхая.
И именно в этот момент дура-Олия решила, что пора бы и о себе заявить.
Ты убийца! Что ты сделал с моей сестрой?!закричала она, выходя из-за спин своих сестричек.Ты не запутаешь нас, не запутаешь Кадму. Убирайся обратно, бог разрушения, тебе не место на островах!
Раздались тихие щелчкиэта идиотка наступала на ракушки, которые побросала Кадма, да еще и свои треснула.
Вода рванулась, сошлась в один толстенный жгут и бросилась к нам.
Идиотка Даже мне понятно то, что до ее замечательного мозга никак не дойдет.
Олия, ты дура! Кретинка безмозглая! У тебя что, водоросли в голове? Сложи два и два, бестолочь!не выдержала я, заорав, и тем самым отвела огонь на себя. Почерневшая волна, взревев, поднялась надо мной снова, но мгновенно растворилась по щелчку пальцев Кадмы. Круто! Меня только слега намочило брызгами, да ребра заныли чуть сильнее, когда я врастала от страха в песок.
Олия! Перестань! Сестры, успокойтесь! Все в дом Каспады! Дара, Кьяраподготовьте гостевые комнаты. Инира, Мараяуспокойте жителей. И Крама позовите. Пускай по пути прихватит одежду. Ступайте!
А ты?пискнул кто-то.
Я приду и все объясню. А покавыполнять!
Ого, как властно! Теперь понятно, кто в этом гадюшнике главный.
Кадма же уже вынимала розовый флакончик из своего поясного кошелечка. Протянула его мне.
Выпей и прости.
Дважды меня не надо было просить. Боль в ребрах парализовала при малейшем движении, а не двигаться я не могла, меня элементарно трясло от холода, да и адреналиновый откатдело такое Заметив это, Кадма высушила мое платье легким взмахом рукикапли влаги по ее желанию оторвались от меня, повисли на мгновение в воздухе и рассыпались крошечными брызгами.