Я сказала тебе вчера, что ты не должна тут быть!
Я обернулась.
Олия смотрела с возмущением, скрестив руки на груди. А за ней стояла целая куча ведьм. Две, четыресемь все десять! Я нарвалась на всех дочурок Каспады разом. Утро явно не задалось.
Я медленно вытащила изо рта изрядно покусанную веточку и тяжело вздохнула. Потом смиренно, кротко опустив глазки в пол, сказала:
Я не знала, где у вас тут есть чистая вода. Мне надо было умыться. А в море, сама понимаешь, не могу. Боюсь, что дельфины меня утопят.
Последняя фраза вырвалась сама собойв голове неожиданно всплыл эпизод из моей жизни, когда я только-только начала выходить на сцену в крошечном театрике в далеком пригороде. Он был больше похож не на храм культуры, а на ее кладбище. Немногочисленные зрители в костюмах «Адидас» перемежались со странными дамами без возраста в шляпках с черными перьями. Перед спектаклем в пакетах «культурной массы» звякали бутылки. С задних рядов тянуло только что открытым пивком.
В закулисье было холодно, гадко и очень тесно. Костюмы из перешитых пионерских галстуков валялись в беспорядке на многочисленном громоздком реквизите, которому могла бы обрадоваться любая помойка. Полы там не мыли, наверное, с момента открытия, а только художественно размазывали грязь. В туалетах «культурные массы» окультуривались еще сильнее, соревнуясь в качестве художественного слога маркерами на стенах.
Мы ставили в этом театре футуристическую бытовую драму «Мы уже здесь». По сценарию, трое мужчин и одна женщина сидят на Марсе, и связи с Землей у них нет. Они разговаривают ни о чем, пытаясь хоть как-то совладать с бесконечным одиночеством. И у одного из них есть страх, фобия: он боится, что его утопят дельфины. На Марсе.
Помню, как пьяно тогда хихикнул кто-то с задних рядов. Я тогда гордилась: мы донесли до людей и трагическое, и комическое. Не для всех, конечнокто-то и в первых рядах сладко спал, откинувшись на неудобных креслах. Но хотя бы
Вот и сейчас реплика из пьесы неожиданно вылезла на язык.
Глаза словно обожгло огнем, защипалона мгновение я ощутила и этот запах того театра, и свои ощущения, и вспомнила все свои реплики Секунда слабости, ностальгии была грубо прервана Олией.
Все равно! Ты должна уйти в леса, к оборотням! Не подходить к нашему дому! Не подходить к морю! Ты что, ничего не понимаешь?
Я глубоко вздохнула. Посмотрела ей прямо в глаза и тихо, проникновенно сказала:
Олия, лапочка, спасибо тебе, конечно, за то, что спасла мне жизнь, но знаешь, что? Иди ты, Олия, в ж..пу.
Возмущенные ведьмы отпрянули.
Да как ты смеешь?
Что она себе позволяет?
Нашей сестре
Что?! Что ты сказала?!это уже Олия, очень возмущенно.
Повторить?
Я посмотрела на ее красное от злости лицо. Олечка, знала бы ты, как орет наш режиссер! Вот где ужас-то! Ты против него девчонка, хоть и с божественной кровью.
Я печально вздохнула. Скандалить я не люблю, но тут все один к одному.
Тихо. Олия, успокойся. Пойди в дом, и все остальные тоже.
Это Кадма вышла вперед, надеясь предотвратить скандал. Не-ет уж, я настроена немножечко потрепать вам нервы. Мило улыбнулась Олии и ласково сказала:
Олечка,я намеренно исковеркала ее имя,дай взрослым тетям поговорить. Закрой, будь добра, дверь с той стороны.
Мне показалось, что ее инфаркт разобьет. С невнятным шипением она потянулась к поясу, где висели их ведьминские волшебные ракушки с плетями воды. Но сделать она ничего не успела.
Иди, Олия. Все остальныетоже.
Кадма нажала голосом, и ведьмы одна за другой втекли в свой дом.
Олечка тоже ослушаться не посмела, только злобно посмотрела. Гляди-ка, дочь самой Каспады, старая, поди, как первый бюст Ленина, а выдержкиноль. Так даже неинтересно.
Я чистым ясным взором посмотрела на Кадму.
Чего хотите? Круассанов с кофе? Апельсинового варенья? Ведро березовой каши?
Она устало вздохнула, и я даже на мгновение устыдилась. Но только на мгновение. Это не мне должно быть стыдно. Кадма, видимо, это понимала, потому что присела на белое мраморное крылечко.
Евгения, мне жальначала она, но я перебила.
Вы приняли меня как гостя, но спала я сегодня ночью на песке у моря. Вы сказали, что я ваша сестра, но тут же от своих слов отказались. Вы обещали мне разговор, но оставили меня одну среди незнакомых и враждебных ко мне людей. Что вам жаль?
Давай поговорим сейчас. Ты же пришла
Я пришла, чтобы умытьсяя не знаю, где у вас еще есть чистая вода. Кстати, а если бы не пришла?
Кадма молчала. Я горько усмехнулась.
Кадма, мне очень хочется вам сказать то же, что я говорила Олии, но, из уважения к вашим почтенным сединам, я промолчу. Скажите мне, где оборотень, и я уйду.
Я не знаю Скорее всего, в доме Крама
Ага, спасибо. Будьте здоровы.
Евгения, постой! Мы
Но я уже не слушала, сбегая от этого дома по крутым ступенькам, перескакивая через одну. Найду Игораи валим с этих чудесных островов. Надеюсь, у него все в порядке.
Я шла по поселку, крутя головой по сторонам.
Дом Крама, дом Крама Я вышла на площадь, на которой вчера весело горели костры. Костровища до сих пор не убрали, украшенные дома и высохшие цветы под ногами все еще напоминали о вчерашнем празднике. Чья-то потерянная синяя лента трепыхалась от легкого ветерка, заботливо завязанная на ветке бантом. Немного тянуло дымком и свежим кофе. Тепло, уютно, спокойно Зла не хватает! Запах кофе, по которому я, оказывается, жутко скучала все эти дни, вызвал новый прилив раздражения.
А вот и знакомый дом Кажется, это тут меня вчера «обрадовала» Олия и отсюда прогнала та девчонка-оборотень. Ну, точноэтот дом. Зайти, спросить, куда они оборотня моего потеряли? И пусть только попробуют не ответить!
Я толкнула незапертую калитку из плетеной лозы. Чисто выметенный дворик, дорожка из круглой серой гальки ведет к маленькому крылечку дома, а чуть левеенебольшой тенистый сад. Я сделала несколько шагов вперед, к дому, собираясь позвать хозяев, но крик замер у меня во рту. В тени деревьев на причесанной зеленой травке спали обнаженные люди.
Девушка с черными распущенными волосами и мужчина. Мне бы отвернуться хотя бы ради приличия, но я никак не могла закрыть глаза. Онатонкая, очень ладная, белокожая, и черные волосы, как полосы шелка, наполовину скрывают ее тело. И онвысокий мужчина с варварскими мышцами. Смуглый, очень сильный, он во сне бережно прижимал девушку к себе. Взгляд невольно скользнул выше, останавливаясь на его лице.
Я покачнулась, вцепилась в плетень, чтобы не упасть.
Слишком много потрясений для одного дня.
Слишком много.
ГЛАВА 7. ОТЧАЯНИЕ И НАДЕЖДА
Игор, оборотень, тот, кто спас мне жизнь. Тот единственный, кому было не все равно на мою судьбу. Тот, к комуеще немногои я бы начала испытывать серьезные чувства. Ивот так.
Я попятилась назад, бесшумно вышла. В голове было пусто и гулко, но это шок. Пока не начался откат, нужно убраться как можно дальше отсюда.
Я шла по улочке ненавистного мною острова, едва переставляя ноги. Шаг. Еще и еще. Вот так, молодец, Женя, умница. Подальше, туда, к морю.
Я шла, и с каждым шагом на меня наваливалось осознание. Первой была обида. Она болезненно полоснула мыслью о том, что пока я тут переживала отречение, унижения, пока чуть не умерла от яда акатошевой твари, пока беседовала с Каспадой и спала на песке, рискуя своей жизнью, единственный человек, которому я доверяла в этом мире, наслаждался жизнью и вообще, видимо, отлично проводил время, кувыркаясь с красоткой своей расы. После первой обиды пришла втораяеще более жгучая, истинно женская. А как же все эти легкие, мягкие прикосновения, от которых сладко ёкало в груди? Как же взгляды? Молчаливые обещания? Я же видела, видела, что нравлюсь ему
А потом пришел страх. Он практически парализовал меня. Я пялилась на шуршащие волны, к которым подходила все ближе и ближе, и понимала, что меня теперь некому защитить. Кто я? Иномирянка? Бывшая подруга? Попутчица? Что он со мной будет делать? Отправит меня в глубь острова, чтобы не мозолила глаза? Уйдет со мной и со своей кошкой, и мы будем жить дружной шведской семьей? Будет делать вид, что со мной незнаком? Да и как я вообще вынесу его объяснения?
И я каким-то особо обострившимся чутьем поняла: он не уедет со мной. Не угонит корабль морских ведьм ради меня, не отправится со мной дальше. Он нашел свое место.