Он так и говорит?
Ну, не совсем, но по ходу так. А что, неправда?
Как тебе сказать, Грендаль почесал в затылке, конечно, политики там гниловатые. Но люди как-то привыкли. Живут себе, а этих воспринимают как привычную неприятность. А как у нас тут?
Нормально. Мы с Саби вчера на ветряке турбину поменяли. Пока ма была на работе.
Ты что, таскал Саби на мачту? Ты вообще понимаешь, что она еще маленькая?
А что? Она сама захотела, а я виноват, да?
Страховочные пояса хоть надевали?
Спрашиваешь Только ма все равно ругалась.
Они уже приближались к дому. Сам дом, как обычно в меганезийском субурбе, состоял в основном из террас, балконов и навесов. Только в глубине была железобетонная коробка, обвитая деревянной лестницей и накрытая пластиковой крышей в форме расправившей крылья бабочки. У бабочки был хоботок, точнеешланг, опущенный в бассейн: крыша служила конденсационным водосборником и солнечной батареей. По бокам торчали: мачта ветрякагенератора, штанга со спутниковой тарелкойантенной и кронштейны с баками локального водопровода. Такая автономность жилья была здесь обычным делом. Многие даже топливный спирт гнали на заднем дворе, из перебродивших водорослей. Влковы предпочитали покупать не только горючее, но и рыбу, на рынке в сити, отчего слыли на Сонафо людьми не особо хозяйственными. Ладноспирт, но что за капризпокупать рыбу, когда ее полно в океане? А вот фруктовый сад Влковых был предметом некоторой зависти соседей. Почему, спрашивается, у них растут не только обычные местные штуки вроде тыкв и бананов, но даже виноград, из которого получается отличнейшая водка-граппа? Никто не верил, что это только следствие агроинженерной профессии Лайши, и связывали ее талант с италийским происхождением. Все, мол, дело в генах От фасадной террасы к океану спускалась широкая лестница, проходящая через еще один навес на пирс. Под навесом стоял обычный набор: дешевая авиетка и маленький внедорожник. У пирса был пришвартован проане солидный, рыболовный с лебедкой для трала, как у большинства, а легкий, спортивный. Баловство, одним словом.
На оконечности пирса, между двумя габаритными маячками, уперев руки в бока, стояла Лайша собственной персоной. На ней были шорты и майка, имевшие когда-то белый цвет, а сейчаспятнисто-сиреневые от фруктовых пятен. До образца калабрийской фермерши она не дотягивала по объему груди и бедер, да и высшее образование было тут некстати. Но, если уж Лайша решала войти в эту роль, то такие мелочи никак не могли ей помешать.
Ужас! заявила она, окинув мужа насмешливым взглядом ярко-зеленых глаз.Щеки впалые, лицо зеленое. Что, черт возьми, ты ел в этой варварской Европе? Срочно за стол!
Уф, Грендаль обнял ее, зарывшись лицом в жесткие волосы цвета темной бронзы. За стол это здорово. Если мне еще нальют стаканчик граппы
Нальют, когда ты примешь душ и бросишь тряпки в стиральную машину. Похоже, ты собрал всю пыль с этого грязного континента.
Ничего подобного, возразил он, там осталось предостаточно.
Тогда я рада. Европейцам не придется менять свои привычки. А сейчас марш в душ.
2. Великая Хартия и мировая пресса
Вымывшись и завернувшись в лава-лава, Грендаль наконец-то почувствовал себя действительно дома. Вся семья собралась на центральной террасе, выполнявшей по обычаю функции гостиной. Правда, Иржи уже сидел за компьютером и что-то делал в интернете, а Саби спала, завернувшись в плед, в широком кресле перед выключенным телевизором в дальнем углу террасы, выходящем в сад.
Опять смотрела мультик про этих дурацких белых медведей? спросил он, почесав ее за ухом.
Они не белые медведи, а панды, пробурчала она, не открывая глаз.
Ты уверена, что это меняет дело?
Меняет. Они не дурацкие, а прикольные, она все-таки открыла глаза. Ой, па, а ты когда приехал?
Минут десять назад. Милая, тебе не кажется, что в детской тебе было бы удобнее спать, чем здесь? Мы ведь будем шуметь и все такое
Шумите, великодушно разрешила она, поворачиваясь на другой бок, мне не мешает. А в детской мне скучно.
Да что ты, в самом деле, вмешалась Лайша, пусть девочка спит, где ей удобнее, какая разница. И вообще садись за стол. Я тебе налила айн-топф, его надо есть горячим.
Айнчто?
Айн-топф. Суп такой баварский.
А-а, сказал он, подходя к столу, пахнет вкусно.
Вот и ешь уже, сказала Лайша, и, кстати, выкладывай, что там было? По ТВ это походило на цирк шапито. Я ничего не поняла и выключила.
Я тоже не понял, ответил он, проглотив первую ложку супа, надо было ехать Джелле или Макрину. Или, хотя бы, Ашуру. В конце концов, это они судьи по рейтингу, а япо жребию. Вот и объясняли бы
А Макрин вчера звонил и говорил: правильно, мол, что тебя отправили.
Что еще говорил?
Говорил, они твои дела на завтра расписали между собой, так что у тебя выходной. Как бы, подарок от коллег.
Очень мило с их стороны, буркнул Грендаль с набитым ртом.
Не ворчи, Грен.
Я и не думал ворчать, возразил он, кстати, где граппа?
Слева от тебя в пластиковой бутылке.
А, вижу, он наполнил рюмку и демонстративно облизнулся.
Па, что такое «фашист»? спросил Иржи.
А в энциклопедии лень посмотреть?
Ага, там написано, что фашистыпреступники, они создали государство, запретили оценивать администрацию, и убивали всех, кто хотел регулировать общество иначе, чем они. А еще они устроили войну, хотя на них никто не нападал.
Ну, в общих чертах, правильно написано.
Па, а почему тогда в «Europe monitor daily» написали, что тыфашист?
Лайша повернулась к Грендалю и, разведя руками, сказала:
Угораздило же тебя с этим жребием. Придется объяснять ребенку про фашистов.
Грендаль пожал плечами, отхлебнул чуть-чуть водки и спросил:
Иржи, ты ведь знаешь, из-за чего я летал в Страсбург?
Потому что ты выгнал из страны каких-то пидорасов, а другие пидорасы из-за этого подняли крик.
Лайша всплеснула руками:
Эй, от кого ты услышал это слово?
От тебя, ма, невозмутимо ответил мальчик, ты так объясняла дяде Ван Мину. А кто такие пидорасы?
Это те, кто из сексуальной ориентации делает политику, вмешался Грендаль, но давай-ка сперва разберемся с фашистами. Во-первых, решение о депортации принял не я один, а коллегия верховных судей, выбранная на этот год. Ты ведь знаешь как
Знаю, перебил Иржи, это же в первом классе проходят.
Вот и молодец. А теперь распечатай-ка газету, где написано, что яфашист.
Иржи несколько раз щелкнул мышкой. Из принтера выползло несколько листов. На первом был яркий заголовок:
«Шокирующие заявления инквизитора Меганезии». Ниже была фотография Грендаля и комментарий к ней: «Впервые в истории трибуна Евросоюза предоставлена фашисту»,сказал Нурали Абу Салих, комиссар совета Европы по правам человека».
Дальше шел текст, в котором фрагменты прямой речи Грендаля были выделены жирным курсивом. Подборка была впечатляющаяжурналисты хорошо поработали ножницами.
«Великая Хартия выше всех моральных авторитетов и всех религий со всей их историей»
«Мы вправе подвергнуть моральному террору любую группу лиц с особыми обычаями»
«Если каким-то людям не по нраву наши порядкипусть убираются из страны»
«Никаких компромиссов. Суд выносит постановление, а полиция должна его исполнить»
«Ваша демократиядекоративный платочек, скрывающий ошейник раба на вашей шее»
«Вас поставит на колени любой знающий, что ваша толерантностьэто просто трусость»
«Правительство не вправе позволять себе такие излишества, как совесть и милосердие»
«Мы содержим эффективный военный корпус, чтобы он применял оружие без колебаний»
Ничего себе, заметила Лайша, заглядывая ему через плечо, хорошо еще, тебя только фашистом обозвали, а не каннибалом, например. На каннибала это вполне тянет. Грен, ты что, правда, вот так и говорил?
Да нет же, Лайша В смысле, я действительно это говорил, но не просто так. Все это было в тему. А здесь из меня нарезку сделали. Типа китайской лапши. Вот, черти