Оценив объем планируемых работ, могу с уверенностью написать, что уже к началу апреля, крайний срок к середине, закончу Вашу картину.
Заказ герцога выдумкой не был: хотя оман всегда лично принимал решения по подобным вопросам, я, в силу своих обязанностей, тоже была осведомлена о предстоящем поле деятельности.
Сперва Брик наблюдал за моими действиями с чрезвычайно сердитым видом. Еще бы, ведь я по собственной инициативе отвечала согласием на не понравившийся ему заказ. Да, он и сам не видел способа не согласиться, но одно дело, когда решение (пусть даже неизбежное) принимает сам художник, и другое помощница, не имеющая подобных полномочий. Однако по мере того как на листе появлялись все новые строчки, выражение лица омана менялось. В конечном итоге брови изогнулись в легком удивлении, а в глазах появилась смешинка.
Выведя последнее слово, я возвратила перо на место и удовлетворенно просмотрела письмо.
Вам остается поставить подпись.
Я произнесла это не категорично, конечно. Только Брику было решать, но он ухмыльнулся и практически не раздумывая потянулся за пером. Что и не удивительно: климат у нас теплый, так что в середине апреля никому даже в голову не придет греться у камина. И если обогреть гостиную единственная цель, с которой сделала заказ баронесса, она сама откажется от этой идеи. Что нам ну, то есть Брику и требуется.
Браво! отметил художник, и мне, разумеется, было приятно это слышать. Раз так, у меня будет для тебя еще пара-тройка подобных дел. Хочешь кофе?
Этот переход от одной темы к другой оказался, мягко говоря, резким и застал меня врасплох. Поэтому я ответила односложно, не вникая в подробности системы отношений «подчиненный работодатель» и ощущая неправильность происходящего лишь где-то на краю сознания:
Да.
Вот и хорошо. Мне лично он необходим.
И Брик вышел из кабинета, не оглядываясь ни на меня, ни на украшающее стену пятно. Должно быть, кабинет придется заново красить, но делать это предстоит никак не хозяину дома. И, к счастью, не мне.
Художник прошел прямиком на кухню. Прислуга уже ушла, так что он сам достал с верхней полки банку кофе, перекинул зерна в магическую кофеварку и поднес руку к приводящей ее в действие руне. Содержимое завертелось, забурлило, и десять секунд спустя к нашим услугам был готовый напиток. Точнее, почти готовый: добавлять (или не добавлять) сахар и молоко каждому предстояло на свой вкус. Брик молока не брал совсем, да и сахара пол-ложечки. Меня даже подмывало спросить, отчего он попросту не жует кофейные зерна, раз уж пренебрегает другими ингредиентами напитка. Но, конечно же, этот порыв я сдержала.
Налив кофе в свою чашку, оман предоставил мне наполнять свою, а сам прошел к столу.
Вчера вечером ты выступила против Альмога Аялона, заметил он, когда я взобралась на один из высоких стульев напротив. Это было очень смело.
Скорее глупо, усмехнулась я, отпив кофе.
Брик эти слова никак не прокомментировал, продолжая сверлить меня своими красивыми карими глазами. То есть утверждение мое не оспорил, но и согласия не выразил.
Почему ты так поступила? поинтересовался он.
Я пожала плечами, надеясь отмолчаться, но не удалось.
Речь шла о моих работах, упорно продолжал Брик. Ты знаешь меня совсем недавно; сказать, что у нас близкие отношения, нельзя никак. Что заставило тебя за меня вступиться?
Как же они мне надоели с этими своими вопросами! Прямо мания какая-то: всем надо объяснять причины своих поступков.
Я об этом особенно не задумывалась, сказала я, стараясь, чтобы голос звучал так же бесстрастно, как у самого Брика. Просто как бы это сформулировать Бывает так, что умные люди говорят умные вещи и можно слушать до бесконечности. Бывает, что дураки несут такой бред, что на него даже внимания не обращаешь. А бывает так, что умный человек говорит полную чушь, но облекает ее в такую форму, что кажется, будто каждое слово на вес золота. И его слушают хотя бы просто потому, что все знают, насколько он умен. И вот в таких случаях кричать хочется.
Оман молчал, и по его лицу я никак не могла понять, считает ли он сказанное бессвязным бредом или же понял и согласился.
Аялон парень старой закалки, промолвил наконец Брик, откидываясь на спинку стула. У таких людей свой взгляд, и они будут держаться его, хоть весь мир рухни.
А тот молодой художник? спросила я, радуясь, что разговор свернул со скользкой темы моих мотивов, а также стремясь заполнить пробел в собственных познаниях. Дов Вейн, кажется?
Брик поморщился, будто увидел на столе недодавленное насекомое.
Вайн, поправил он. Да, художник. Лет пять назад он написал отличную картину. Проявил себя как оман. Работа вышла действительно незаурядная. Потом была еще пара удачных картин, но попроще. А дальше все, застой. Творческая регрессия, как будто и не было таланта. Такое бывает. Ничего по-настоящему сто́ящего он с тех пор не нарисовал. А поскольку мои работы стали появляться на выставках именно тогда, когда в его картинах стали разочаровываться он винит в этом меня.
Почему? изумилась я. Как бы вы могли повлиять на его талант?
Брик пожал плечами.
Талант, по мнению Вайна, никуда не делся. Но он считает, что я перетянул к себе аудиторию. Переманил покупателей и что там еще Художник махнул рукой и отхлебнул приостывшего кофе. Короче говоря, перебежал ему дорогу.
Безумие какое-то, фыркнула я. Вы же не цветочники, открывшие лавки на одной улице.
Ему это и объясни. Брик подмигнул, намекая, что его слова не следует воспринимать буквально. Хотя соперничество между художниками никто не отменял. У меня есть более важные дела, чем бегать за поклонниками Вайна и отвращать их от его рисунков Но у него свое мнение по этому вопросу, и сложилось оно давно. Все же винить в своих несчастьях окружающих значительно проще, чем себя.
С этим утверждением трудно было поспорить, так что я не стала бы возражать, даже если бы нас не прервал звонок в дверь. Усиленный, как и обычно, при помощи магии, он резко ударил по ушам. Оман поморщился. Видимо, в большинстве случаев Брик слышал этот звук из мастерской, где он, несмотря на усиление, звучал более приглушенно.
Откроешь? спросил художник. И, когда я кивнула, добавил: Если что, я буду в кабинете.
Отставив опустевшую чашку, он направился в рабочую часть дома, а я открывать входную дверь.
На пороге стояла очень молодая девушка с густыми черными волосами, завитыми в тугие локоны, пухлыми губками и изрядным количеством макияжа на кукольном личике.
Мне нужен Итай Брик, требовательно, даже капризно сказала она, предварительно смерив меня оценивающим взглядом и явно заключив, что внимания моя персона не заслуживает.
Как вас зовут? спросила я, тоже не испытывая к девушке особой симпатии. Что ему передать?
Илана Матиас.
Кроме имени, она ничего не сказала, и я не сочла нужным расспрашивать. Отправилась в кабинет и сообщила оману, кто к нему пришел. Тот моментально вышел из-за стола, за которым только-только успел устроиться.
Я буду занят некоторое время, сообщил он. В ответ на мои приподнятые брови как будто смутился и сбивчиво объяснил: Это натурщица, по делу. Надо кое-что обсудить.
Натурщица к пейзажисту, размеренно проговорила я после того, как Брик покинул кабинет. И кого он будет с нее рисовать? Не иначе березку.
Только я успела вернуться к своему недопитому кофе, бросив недовольный взгляд в направлении спальни (да-да, «деловая дискуссия» с натурщицей проходила именно там), как по ушам ударил очередной звонок. Раздраженно отставив чашку (в привратники я вообще-то не нанималась), я отправилась открывать.
Сохранить внешнюю невозмутимость удалось с трудом. На пороге я увидела очередную молодую женщину, правда, на этот раз шатенку и точно не натурщицу. Слишком дорогая одежда, слишком ухоженное лицо.
И макияжа в меру. Еще одна гостья к нашему художнику? И как бы объяснить ей, что он некоторым образом занят?
Добрый день! поздоровалась она.
Я вежливо ответила на приветствие, оттягивая момент непростых объяснений. А девушка вдруг улыбнулась и воскликнула, протягивая мне руку: