И ведь он прав! Когда встречается земной мир и Надвечный, человек и берегиня, их тянет друг к другу, но жить на грани миров опасно. И первым гибнет человек, как более слабый. Но если это окажется сильный человек, то он не позволит берегине утянуть его с собой, а сам перетянет и найдет способ оставить ее на земле! Да, рассказывали про одного, которому это удалось. И если Брезь сам не сумеет, ему ведь можно помочь! А Милава была готова на все, что в человеческих силах, и даже на большее.
Постепенно они с Вострецом отделились от остальных. Сначала на них оглядывались, звали, но потом Заренец махнул рукой: уж Вострец и сам не заблудится, и другим не даст. Милава только открыла рот, чтобы вернуться к речи о берегине, но вдруг заметила за деревьями неясную человеческую фигуру. Кто-то худой и длинный, в серой рубахе ниже колен, шел прямо к ним. Милава ахнулане Леший ли явился?! и схватила за плечо сидящего на траве Востреца, а он только посмотрел туда и спокойно выплюнул изжеванную травинку.
Лешачий кум пожаловал! пробормотал он. Садисьсейчас чего занятное порасскажет.
Милава облегченно вздохнулатеперь и она узнала лесного гостя. Это был всего-навсего Говорок, придурковатый пастух. Рассказывали, что в детстве он, прельстившись обильным малинником, забрел один в чащу, а там его закружил и заморочил Леший. С тех пор Говорок сделался неспособен ни к какому толковому делу, а только и может, что пасти скотину. Целыми днями он просиживал на пеньке, бормоча что-то себе под нос и подслеповато морщась на свет. Матери указывали на него маленьким детям, наставляя не ходить в лес в одиночку: «А не то таким же станешь!» Зато пастуха такого было поискать: ни у кого скотина не хворала меньше и не плодилась лучше, чем у Вешничей. Дети посмелее часто просили Говорка обучить их звериным языкам, но матери гнали их прочь от пастуха, опасаясь порчи.
Завидев бледное лицо Говорка, наполовину завешенное спутанными отросшими волосами, узкие плечи, пастушеский кнут в вялой руке, Милава подумала о Брезекак бы и ему не стать таким же!
Дозволите с вами присесть? смирно спросил Говорок, щурясь от солнца и кланяясь.
Сейчас в его голове было посветлее обычного: он смотрел на Востреца и Милаву осмысленно и даже узнал их.
Отчего же нет? ответил Вострец. Он был лучшим приятелем Говорка во всем роду, никогда его не сторонился и с любопытством прислушивался к его путаным речам. Лес-то не нашсиди где хочешь.
«Да он здесь хозяин побольше нашего!»подумала Милава.
Как же ты стадо оставил? спросил Вострец. Не разбредутся коровы?
Не, я им ноги заговором спутал, обстоятельно ответил Говорок. Усевшись на траву, он разложил вокруг себя кнут, дудочку и потертую холщовую сумку, устраиваясь на долгий отдых. Да и Лесовица присмотрит. Я ей хлебушка на пенечке оставил. Да, вот иду я вчера через болото, оживленно заговорил вдруг пастух и даже выпрямился, как будто вокруг него сидело с десяток слушателей. Да гляжуна листе лягушка сидит, такая лягушкао трех головах! Да поет. Ой девушки, голубушки, подружки мои! тонким женским голосом запел пастух, закрыв глаза, лицо его стало мечтательным, на щеках сквозь неряшливую щетину пробился румянец. Милава смотрела на Говорка с жалостью и тоской, а Вострец усмехался, радуясь развлечению.
Да так сладко поет, как девицы на посиделках Говорок помолчал, потом открыл глаза, удивленно оглядел поляну, тряхнул головой и обратился к Милаве: Да! А ты, Ясинка моя, матушке скажи, как будет она пироги печь, пусть и пастуха не забудет, а то сызнова коровке вашей теленочка живого не видать!
Я не Ясинка, грустно ответила Милава и глазами сделала Вострецу знак: пойдем отсюда. Чего разговаривать с убогим, если он уже ее с другой перепутал?
Нет? Говорок удивился, лицо его разом погасло. Милава шагнула в сторону, но пастух вдруг быстро вскинул руку, словно хотел ее удержать. Вот ты говоришь: не Ясинка. А почему? Вот оно, имя-то! Не имяуже и не ты! Дали имяесть человек! Не дали именинет человека, хоть волки его ешь! А кто имя знает, тому и дух в руки идет. Знаешь имякого хочешь возьмешь, хоть лешего, хоть оборотня, хоть
Пастух внезапно замолчал и уставился в траву перед собой.
Хоть берегиню? подсказал Вострец.
А хоть и берегиню, тихо, безразлично повторил Говорок. Ой девушки, голубушки, подру Да вот я и говорю: сама такая зелененькая, вот как травка молоденькая, а на спинке пятнушки, будто ряска
Милава досадливо вздохнула: только-только, услышав о берегине, она понадеялась на что-то толковое, и вот вам!
Ну, это ты врешь! уверенно ответил Вострец. Чтоб сама зеленая, а пятнышки ряской!
Не вру, Леший Дед послух, не вру! с прежней горячностью заговорил пастух, глядя то на Востреца, то на Милаву, словно умолял ему поверить.
И песни поет? недоверчиво спросил Вострец.
Милава снова показала ему глазами в сторону. Но Вострец в ответ стал делать ей какие-то оживленные знаки и показывать на Говорка, словно тут сидело с ними невиданное чудо.
Поет, поет! уверял его Говорок. Пойдете вы цветочки рватьсорвите и мне
Да как же ты услыхал? с сомнением спросил Вострец, не давая ему допеть. Ведь такое диво лесное людей за версту чует, схоронится!
А меня не чует! горделиво ответил пастух и захихикал, пригнув голову и заговорщицки оглядываясь. Не чуют меня, не чуют! На мне оберегов-то нету, я импустое место!
Говорок радостно хихикал и мелко тряс головой. Милаве было жалко и тоскливо смотреть на него, но Вострец все не желал уходить.
А может, ты и берегиню близко видел? спросил он у пастуха.
Говорок вдруг разом перестал хихикать и испуганно втянул голову в плечи.
Нельзя говорить! зашептал он, прикрывая рот ладонью. Они близко, ой близко! Всяку ночь я их песни слышу! А одна и вовсе к Еловиной избе ходит! Все ходит, все ходит, поет, поет А другие летят прочь на зарекличут ее! Много их, много! Берегись! Беда, если учуют кого!
Говорок съежился на траве, спрятал лицо в поджатых коленях и затих. Милава смотрела на него, сморщившись от усилия сообразить, собрать воедино отрывки его беспорядочных речей. Она догадалась, что Вострец не зря так долго беседовал с безумцем, что пастух сказал им что-то важное, но что?
Вострец со значением посмотрел на Милаву, потом нагнулся к Говорку и тряхнул его за костлявое плечо, обтянутое грубой серой рубахой безо всяких вышивок.
Эй! Так что там с лягушкой трехголовой?
А? Пастух вскинул голову и посмотрел на них с испугом и недоумением. Вы кто? Вам чего надо? Не трогайте меня! А вам вреда не делаю!
Лицо его побледнело и стало тупо-безразличным, веки полузакрылись.
А будете веночки плестьсплетите и мне снова затянул он себе под нос.
Село солнышко в головушке! с досадой пробормотал Вострец и безнадежно махнул рукой. Все, теперь от него долго слова толком не добьешься!
Из-за деревьев послышались голоса Заренца и Полянки, зовущие их. Милава и Вострец подхватили свою берестянку и побежали на зов. Говорок остался сидеть на поляне, обняв колени, покачиваясь и тусклым голосом напевая лягушкину песню.
Милава и Вострец нагнали остальных, но продолжали держаться вместе. Милава и так, и эдак вертела в памяти слова Говорка, но не могла ничего понять.
Да ты поняла, чего он сказал-то? прошептал ей Вострец, высыпая в берестянку новую горсть ягод.
Нет, оглянувшись на сестер, прошептала Милава в ответ. Муть болотную нес. Про лягушку какую-то трехголовую!
Сама ты трехголовая! с досадой отозвался брат. А ума что в печном горшке! Песню-то слышала русальную? Берегиня эту песню пела, не лягушка! А может, наш дурачок берегиню лягушкой увидел, он может. А про берегиню-то он правду сказал! Каждую ночь она к Еловиной избушке ходит, та, что Брезя заморочила! Видно, она его к себе выманить хочет, да Еловы боится! Вот тут нам бы ее и поймать! Крылья ее мы с тобой не удержим, тут мужик нужен, а сам Брезь едва с лавки встает. Попробуй хоть узнать, как ее имя! Слышала: кто имя знает, тому дух в руки идет!
Ведь правда! Милава вспомнила слова пастуха. Да как я к ней подойду? Она ведь учует меня!
А как же Говорка не чует? Видалана нем рубаха невышитая, оберегов никакихон для нечисти что пустое место! Вот и ты надень рубаху невышитую, оберегов не бери с собойони и тебя не учуют!