Затем взгляд Альбиноса переместился на человека, и в его глазах я заметила нетерпение, свирепость и голод. Я пренебрежительно глянула вниз и изумилась тому, как быстро человек приходит в чувство. Он поразительно скоро стряхнул оцепенение ужаса и уже поднялся на ноги, чтобы сразиться со мной. Рыцарь потянулся за топором, а я, как ни странно, позволила ему поднять оружие. Размахивая им перед собой так, что остро заточенное лезвие прочерчивало в ночном воздухе светлую полосу, человек попятился в сторону Альбиноса.
Сгинь, Змея Тьмы! воскликнул рыцарь.
Это представление быстро мне надоело, и я уже решила покончить с ним, как вдруг змееныш неожиданно прыгнул вперед, повалил человека на землю и перекусил ему шею. Кровь хлынула на землю, из горла мужчины вырвались хриплые булькающие звуки, но очень скоро силы его иссякли, и через минуту стало совсем тихо.
Альбинос, тотчас потеряв всякий интерес к умирающему, перевел взгляд на меня.
Глупец! проворчала я.
Ударом передней лапы я отшвырнула его от дров, а следующим взмахом со злости послала вслед за детенышем и поленья. Альбинос, извиваясь, быстро выбрался из-под бревен и припал к земле, все так же напряженно ощетинившись и не отводя от меня взгляда. А потомв доказательство своей отваги и глупостизлобно зашипел на меня.
Каждая клеточка моего тела вскипела от ярости. Я выпустила струю жгучей жидкости, и она ударила в его бледную шкуру, а потом, шипя и дымясь, стекла на землю. Этот заряд мог убить любого смертного, даже дракона другого вида. Для черных же он был достаточно болезненным, но никак не опасным.
Альбинос тотчас стряхнул обжигающую жидкость. Не прекращая шипеть, он повернулся и побежал в лес. Я устремилась следом, сбивая попадающиеся на пути высокие деревья и вырывая куски земли изогнутыми когтями. Но детеныш оказался ловкимрезко метнувшись в сторону, он проскользнул под огромным упавшим стволом, а потом, быстро перебирая лапами, помчался по поляне.
Я бросилась в погоню, забыв о всякой осторожности. Уже не было смысла беспокоиться о других живых существах и людях, которые могли оказаться в лесу. Я хотела только одного: наказать нахального отпрыска. Громадный ствол пришлось сталкивать с дороги обеими лапами, а Альбинос за это время успел улизнуть. В густой чаще мне мешали деревья, но на открытом пространстве мои размеры имели свои преимущества. При помощи крыльев я неслась как стрела, преодолевая в каждом прыжке не меньше пятидесяти футов. Вскоре погоня завершилась.
Мои передние лапы прижали к земле хвост змееныша, а челюсти не слишком ласково сомкнулись вокруг его тощего тельца. Резким рывком головы я подбросила Альбиноса высоко в воздух, откуда он грохнулся на выступающий из земли валун. Окончательно оглушенный, детеныш сполз с камня, бессильно раскинув крылья. Один глаз под кожистым веком был открыт, но теперь в нем светилась тревога, а может, и страх.
Ты хоть знаешь, чем рискуешь? зарычала я. Понимаешь, что подвергаешь опасности все логово? Если ты еще раз такое вытворишь, я тебя убью! А теперь отправляйся к горе и возвращайся в гнездо! Я пойду следом и постараюсь, чтобы вас не заметили.
Теперь у него открылись оба глаза, желтые щелочки задумчиво поблескивали под веками. Наконец он ответил:
Ладно, я иду в логово.
После чего Альбинос исчез и довольно шустро преодолел заросли, хотя я и видела, что змееныш слегка прихрамывает. Кроме того, струя кислоты оставила на его белой чешуе грубые отметины и даже несколько кровоточащих ранок. Я была довольнаэтот урок он наверняка запомнит очень надолго.
Время в логове тянулось еле-еле. Я едва замечала, как растут детеныши, настолько медленно происходило их взросление. Кинжал сохранил все свои амбиции и объявлял себя повелителем логовакогда был уверен, что я его не слышу. Кроме того, он при каждом удобном случае задирал своих сверстников. Диамант стала еще более агрессивной, и сильный характер привлек к ней всех сестричек и даже нескольких братьев. Казалось, выводок разделился на два лагеря.
И только Альбинос был один. Все прошлые годы черные детеныши относились к нему просто как к себе подобному, но после побега во внешний мир братья и сестры начали испытывать к Альбиносу нечто вроде благоговения. Они стали избегать его общества, а после происшествия никто даже не осмеливался его задирать, и белый с радостью проводил в одиночестве большую часть времени. Все чаще и чаще он уединялся в своем сыром гроте, откалывал куски породы и превращал их в ровные каменные блоки.
Я, со своей стороны, долгие месяцы не могла избавиться от тревоги. Я понимала, что гибель человека не останется незамеченной и каждый, кто увидит место схватки, без сомнения, поймет, что убийство совершено черным драконом. Слухи об этом могли достигнуть ушей одного из Великих Драконов. В конце концов, я убедила себя, что на этот раз все сошло мне с рук, вернеес лап. Я взяла за правило напоминать Альбиносу о злополучном эпизоде каждый раз, как только его видела. Мои нравоучения выражались в струях кислоты, выпущенных прямо в его морду, в ударах когтистой лапы по незащищенным бокам или в шлепках сильным хвостом, из-за которых детеныш кувырком отлетал на что-нибудь твердое.
Но должна признать, что встречались мы все реже и реже. Он предпочитал прятаться в укромных уголках логова, а для кормежки выбирал такие моменты, когда я выходила в другую пещеру. Конечно, Альбинос понимал, что я наказываю его ради его же блага и получаю мало удовольствия от этих стычек.
Остальной выводок в составе семнадцати гладких и гибких черных детенышей (третий, Уж, однажды свалился в огнедышащую трещину, когда вместе со своими братьями преследовал и дразнил бледного сородича) благополучно рос и превращался в семейство прекрасных черных драконов. Каждый из малышей, по меньшей мере, вдвое превосходил ростом человека, а их крылья почти достигли той степени развития, когда можно учиться летать. Теперь каждая ссора, каждая драка сопровождалась возбужденным жужжанием туго натянутых мембран, поднимавших в пещере довольно сильный ветер, а в сухих местах еще и тучи пыли.
Все черные стали прекрасными пловцами, настоящими водяными змеями и часто плескались в соленых водах нижней пещеры в дальней части логова. Они перебирались из одного грота в другой, а потом надолго исчезали под водой. Кинжал настолько осмелел, что поймал и убил небольшого дельфина, случайно заплывшего из моря. Демонстрируя свою силу и ловкость, он гордо принес и положил передо мной тело убитого животного. Кинжал отваживался плавать на длинные дистанции и единственный, кроме меня, мог обходиться без воздуха достаточно долго, чтобы преодолеть весь путь по подводному туннелю.
Только Альбинос по-прежнему избегал появляться в залитой водой пещере. Однажды я поймала его за загривок и решила насильно оттащить на берег и столкнуть в воду. Но он совершенно обезумел и начал кусаться и царапаться. В конце концов, он цапнул меня за переднюю лапу, а потом плюнул в рану кислотой, и тогда я решила, что с меня хватит. Мотнув головой, я отшвырнула его в сторону. Оглушенный Альбинос кубарем прокатился до ближайшего валуна и остался лежать в опасной близости от трещины, ведущей к огненным глубинам подземелья. Да простит меня почившая Такхизис, но в тот момент я бы не пожалела, если бы он перекатился через край и исчез навеки.
Но у судьбы оказались другие планы относительно этого детеныша. Он так и не догнал остальных в росте, и, хотя не было никаких других признаков физической неполноценности, я все больше укреплялась в мысли, что он разительно отличается от всех черных драконов. И все же я позволяла ему жить и даже предоставляла драгоценные порции пищи, которые могли достаться его вечно голодным братьям и сестрам. До тех пор, пока однажды он снова не исчез из логова, не оставив никаких следов.
Опасаясь, что Альбинос вновь выбрался во внешний мир, я стала искать его в узком жерле вулкана, но не нашла там никаких следов. К счастью, он не пошел этим путем. Я обнюхала все хорошо продуваемые туннели, разбегавшиеся от центральной пещеры наподобие паутины, но, встретив почти всех своих детенышей, белого так и не обнаружила. Я обошла все переходы поблизости от его логова-каменоломни, расположенного как раз над пещерой с соленой водой, но и там не было ощутимых признаков его присутствия.
Ярость во мне вспыхнула с новой силой, от злости в желудке вскипела едкая желчь, но вместе с тем возникли и новые страхи. Почему этот проклятый бледный змееныш так странно себя ведет? Где его искать? И как еще его наказывать? Последний вопрос, по крайней мере, доставил мне хоть какую-то радость. Каждый раз я изобретала все более изощренные и болезненные меры воздействия, но все они предусматривали определенную порцию едкой кислоты.
На обратном пути к основной части логова мои ноздри внезапно затрепетали от знакомого запахая уловила след Альбиноса. Вот он где! Детеныш выскользнул в узкий боковой проход, один из тех, в которых было ужасно жарко. Я тотчас отшатнулась от сухого горячего воздуха, ударившего в морду. Глаза защипало, и мне пришлось опустить прозрачные внутренние веки. Так еще можно было жить, хотя все вокруг мгновенно затянулось серой пеленой.
Я продвигалась вперед и вниз, навстречу потоку поднимающегося снизу раскаленного воздуха. Следы Альбиноса местами были еще видны, но они быстро испарялись на горячем ветру и раскаленных скалах. Я торопилась по двум причинам: во-первых, беглец ушел совсем недалеко, а во-вторых, если хоть немного промедлить, след мог исчезнуть полностью.
Еще через сотню шагов туннель закончился, но не стеной, а расщелиной, выходящей в просторную замкнутую пещеру, которую я еще никогда не осматривала. Дно пещеры лежало далеко внизу, и в бледно-розовом свете, исходящем неизвестно откуда, можно было увидеть, что оно довольно плоское, как будто образовано в давние века расплавленной массой, спокойно застывшей впоследствии.
В воздухе возникло какое-то движениебледный крылатый силуэт. От изумления я заморгала, недоверчиво тряхнула головой и беспокойно фыркнула. Альбинос учился летать!
Эти маленькие, слабые на вид крылья каким-то образом распростерлись настолько удачно, что давали возможность белому змеенышу плавно опускаться, закладывать виражи, удерживать крен и даже подниматься. Я видела, как он описывает изящную спираль и с каждым аккуратно очерченным витком поднимается все выше и выше. Ясно, что этот полет далеко не первый для него. Интересно, сколько раз он ускользал сюда для того, чтобы попрактиковаться?!
Альбинос, поднявшись гораздо выше, чем находился выход расщелины, внезапно сложил крылья и бесстрашно понесся вниз. Словно брошенное копье, он пролетел мимо меня и продолжал падать, пока не превратился в едва заметное светлое пятнышко.
И в тот момент я заметила, что в пещере есть кто-то еще. Неясное движение привлекло мое внимание, а затем с невидимого для меня выступа в пещеру спустилась еще одна тень. Размах широких крыльев был гораздо больше, чем у меня, и я поняла, что здесь находится еще один, неизвестный мне дракон. Я оцепенела от страха. Огромный ящер намного превосходил меня размерами, а его цвет в розоватом полумраке пещеры невозможно было определить.
Белый явно заметил опасность, поскольку сделал резкий разворот и приземлился на одном из выступов большой пещеры, а потом стал что было сил карабкаться наверх. Большой дракон попытался его перехватить, но не учел скорости детеныша. Яростный рев потряс стены пещеры, а из разверстой пасти вырвалось огненное облако. Шар маслянистого пламени шипел, дымил и потрескивал в воздухе на расстоянии распахнутых крыльев от хвоста Альбиноса.
Значит, это красный. Меня перекосило от ненависти. Красные драконы известны своей мощью, свирепостью, жестокостью и стойким презрением к своим сородичам других видов. А еще они не прочь полакомиться их молодыми отпрысками. Несмотря на первый мимолетный успех, моему бледному детенышу, похоже, грозила именно такая участь.
Надо отдать должное Альбиносуон не сдавался. Детеныш подпрыгнул и нашел в себе силы так неистово размахивать крыльями, что стал подниматься. Красный по инерции все еще летел вниз. Прищурившись, я смотрела на эту ненавистную фигуру, вдыхала запах обожженного его смертельно опасным дыханием камня. Это был огромный самец, и я не сомневалась, что он не только в один присест может проглотить моего отпрыска, но и с таким же успехом сломать мне хребет или разнести череп.
Только тогда я поняла намерения Альбиноса. Паршивец летел прямо ко мне! Конечно, он просто пытался убежать и направлялся к выходу из пещеры, но он же вел красного на меня! Тихо зашипев, я убралась в туннель и стала осторожно пятиться вверх по склону, чтобы исчезнуть из поля зрения тех, кто летал в большой пещере.
Весьма скоро до меня донеслось царапанье маленьких коготков по кромке обрыва. Альбинос добрался до расщелины и карабкался на ровную поверхность. Испуг явно придал ему сил, поскольку он сумел выбраться.
Сбоку от меня имелся небольшой грот, примыкавший к туннелю. Не раздумывая, я проскользнула внутрь и свернулась клубком, мордой к проходу. Другого шанса не былоесли красный заметит меня здесь, я обречена. Задержав воздух в легких, замерев, словно изваяние, я немного прикрыла глаза, но продолжала пристально наблюдать за туннелем.
Вскоре белый пробежал мимо, и его бледное тело мелькнуло, словно вспышка света. Ослепленный собственным страхом, он даже не заметил моего присутствия. А затем послышалась тяжелая поступь красного; его могучие когти яростно впивались в камень и расшвыривали попадавшиеся булыжники. Он быстро продвигался по проходу, с каждым шагом приближаясь к убегающему детенышу. Сначала в поле зрения попала громадная клиновидная голова с дрожащими усами и клубами дыма, вырывающимися из больших вывернутых ноздрей, затем появились передние лапы с напряженными мускулами и когтями вдвое длиннее моих.
Моя реакция была инстинктивной и мгновенной. Заряд кислоты вылетел из пасти точно направленной струей. Он попал красному в основание шеи и прочертил дымящуюся полосу по пурпурно-красной шкуре, а часть едкой жидкости от резкого рывка вперед стекла на чувствительную перепонку свернутого крыла, прожгла кожистую пленку и чешую, прикрывавшую огромный выпуклый бок.
Красный взорвался оглушительным ревом боли и ярости, пугающим своей мощью. Но времени для страха уже не осталось. Я выскочила из бокового грота, когтями разорвала бок врага, а зубами впилась в могучую шею. Тотчас из его пасти вылетело пламя, ударилось в стену туннеля и рикошетом обожгло одно из моих крыльев.
Сокрушительная хватка моих челюстей немного ослабила огненный выброс, и этого оказалось достаточно, чтобы спасти мне жизнь. Красный попытался перевернуться и пустить в ход когти передних лап, но я прижалась к спине врага и оказалась подмята громадным ящером. Но его лапы и обжигающее дыхание теперь были направлены только вверх, а я оставалась внизу.