У него тоже имелась заветная мечта, о которой он думал ежечасно: ему очень хотелось получить Нобелевскую премию. Он пока что еще не решил, в какой области он хотел бы ее получить, но это было и неважно: Нобелевская премияона и есть Нобелевская премия. Василий уже решил, как он ее потратит: на мир во всем мире, а если что останетсято купит себе мотоцикл с коляской. Приятно будет получить приглашение от шведского короля, погостить, а потом приехать в свою деревню прямиком из королевского дворца: нобелевским лауреатом, да еще и на новеньком мотоцикле!
Потому-то Василий держался с окружающими несколько высокомерно: будущим нобелевским лауреатам можно и погордиться.
Здорово, Василий! бодро приветствовал друга. Привет, Варвара!
Будущий нобелевский лауреат сдержанно кивнул.
Крынкин, булку хочешь? спросила Варвара. Наша смена пекла. «Плетенка новгородская» называется. Удачные булки получились, правда, Василий?
Она с надеждой посмотрела на красавца-охранника, но тот промолчал. Жуя мягкую плетенку, он размышлял о приеме у шведского короля: оказывается, нобелевские лауреаты должны были произносить речь! Следовало ее хорошенько обдумать.
Ну, раз ваша смена пекла, то давай, согласился Крынкин. Он уселся на скамейку и впился зубами в пышную булку.
Гляди, Василий, что я принес, с набитым ртом проговорил Крынкин. Газетка свежая, «Вечерний проспект» называется. Читал? Нет? А вот гляди, написано тут подписано «Игорь Хамер». Кто такой, не знаю.
Он прожевал кусок и торопливо зашуршал страницами.
Про экзотического зверя он написал! Читал?
Ну, зверь, снисходительно отозвался приятель, отвлекаясь на минуту от обдумывания речи. И что?
Ну, как же! загорячился Крынкин, немного расстроенный тем, что приятель не разделил его восторгов. Неизвестный науке зверь, понимаешь? Как Несси!
Василий пожал плечами.
Крынкин откусил булку и задумался.
Он и сам не мог бы объяснить, посему обычная заметка в газете так взволновала его. Но какой-то внутренний голос шепнул ему, что тут таится что-то необычное, и не доверять внутреннему голосу у Крынкина не было никакой причины. Он чувствовал, зналза скупыми газетными строчками скрывается нечто необыкновенное! Оттого-то у Крынкина уже второй день были предчувствие того, что в Городе начинают разворачиваться удивительные события.
Как бы узнать, что за зверь это? пробормотал он, машинально выщипывая из булки изюм.
Его приятель отвлекся от дум.
Как думаешь, если я про деревню свою скажу, будет это шведскому королю интересно? Все-таки у нас там и рыбалка, и грибы, и ягоды у них-то в Швеции, наверное, такого нет.
Обязательно скажи, посоветовал Крынкин и снова уткнулся в газету.
Как бы узнать как бы глянуть? Неизвестный зверь, надо же
Ох, а вот я недавно видела, вдруг вступила в разговор Варвара, поглядывая на Василия. Страшилище какое-то, то ли домовой, то ли еще какая нечисть? Иду это я дворами с ночной смены недавно, утро, часов пять, тихо. Вдруг из подвалашасть! Да такое чудище: лапы кривые, шерсть бурая, хвост, как у крысы и рога!
Привиделось тебе, снисходительно обронил будущий нобелевский лауреат.
А вот и нет! загорячилась Варвара, с одной стороны обрадовавшись, что Василий, в кои-то веки снизошел до разговора, а с другойрасстроившись, что ей не поверили.
Светало уже, я и разглядела. А он, зверь-то этот, на меня уставился, глаза так и горят, как красные лампочки, а в зубах-токрыса! А потом завизжала я, оншмыг обратно в подвал, и был таков!
Василий махнул рукой и снова погрузился в думы.
Вот интересно, что такое «смокинг»? пробормотал он. Читал я, на прием к шведскому-то королю в смокинге надо.
Крынкин сдвинул кепку и почесал в затылке.
А если в свитере скажем, или в рубахе?
Не полагается, твердо сказал Василий. Там порядки строгие. Дворец, все-таки.
М-да, неопределенным тоном сказал Крынкин и снова уткнулся в газету, в сотый раз перечитывая скупое описание «экзотического зверя».
И вдруг он почувствовал, как сердце в груди стукнуло и появилось ощущение близкого чуда, совсем, как перед новым годом, когда встаешь утром, выбегаешь в соседнюю комнату, а тамстоит невесть откуда взявшаяся красавица-елка, вся в сверкающей мишуре и золотых шарах.
Крынкин поднял глаза на Варвару.
А ну-ка, сказал он. Расскажи-ка, кого ты видела? Поподробней только. Как чудище-то это выглядело?
Примерно через час, распрощавшись с приятелем, Крынкин побрел к остановке. От волнения он почти не замечал окружающий его мир. На своей остановке он сошел и направился к дому.
Во дворе Крынкин остановился и окинул пятиэтажки задумчивым взглядом.
У кого бы спросить задумчиво промолвил он, сдвигая кепку на затылок. Потом взгляд его остановился на балконе третьего этажа. Ага сказал Крынкин, снял кепку, засунул ее в карман и решительно зашагал к подъезду. На площадке третьего этажа, Крынкин потоптался, поколебался, но потом все-таки решился и позвонил в дверь.
Открыл темноволосый парень в джинсах и синей футболке.
Привет, дядя Крынкин, весело сказал он. Вы к отцу? Насчет батарей, наверное? А он на даче, завтра приедет.
Нет, Крынкин неловко кашлянул. Слышь, студент дело у меня к тебе есть.
Глава 3
Почти всю ночь Тохта не спал: не до сна было. Сидел в кресле на балконе и время от времени тревожно принюхивался, не учует ли что-нибудь новенькое. Ночной ветер нес привычные уже запахи: бензиновых выхлопов, тополиной листвы, людей, человеческой еды. Но кобольду казалось, что сегодня в воздухе витает еще один запахблизкой опасности. От этого шерсть его поднималась дыбом, а по телу пробегала нервная дрожь. Он спрыгивал с кресла, просовывал морду между прутьев балконной решетки и окидывал настороженным взглядом пустой темный двор. Никого.
Но успокоиться было невозможно. Тохта ждал, что вот-вот учует магию фей: запах железа, крови и еще чего-то неуловимого и не поддающегося определению. Но еще страшней, если вдруг, среди летнего дня, повеет морозным ветром, стужей, от которой холод проберет до костей, и враз онемеют лапызначит, где-то близко появились драконы. При одной мысли об этом, кровь в жилах у кобольда застыла.
Тохта вернулся в кресло и решил не думать пока что о драконах, а сосредоточиться на феях. Кобольда грызла такая тревога, что хоть помирай или беги, куда глаза глядят. Но и бежать особо было некуда, да и не убежишь от фей. С ними разговор короткий будет, а с драконамии того короче.
Дарин, когда кобольд ему вчера растолковывал, что делодрянь, все больше молчал и думал о чем-то. Видно, не знал, что делать дальше, а вот Тохта знал: погибать. Сражаться бессмысленно, надо только, как люди говорят, «постараться продать свою жизнь подороже». Но насчет «подороже» у кобольда имелись очень большие сомнения: кто феям противостоит? Сказать смешно, двое смертных, парень и старая женщина. Феям на один зубок.
Тут Тохта вспомнил «зубки» фей и беспокойно заерзал в кресле. Ну, правда имелся еще один кобольд, чьи предки были отважными и неустрашимыми воинами, настоящими боевыми кобольдами! Их-то не запугаешь чужой магией, они и сами
Тохта решительно встряхнулся. Что это он, в самом деле?! Он не просто какой-нибудь там меняла, онсмелый и отважный воин, смертельно опасный кобольд-одиночка, вот так-то!
Он снова поднял острую мордочку и принюхался к воздуху: нет, чужой магией пока что и не пахло. Потом спрыгнул с кресла, проверил свои запасы, надежно припрятанные за пачками газет и журналов в углу балкона. Все оказалось в целости и сохранности: целенькая, нетронутая крыса и половина кошки. Прикрыв запасец еще одной газетой, Тохта вернулся на место и раскрыл книжку с яркими цветными картинками. Книжка называлась «Волшебник Изумрудного города», ее Дарин вчера вечером выпросил у кого-то из соседей: уж очень хотелось кобольду про злую волшебницу Гингему разузнать. Вначале читать было трудновато. Незнакомые буквы, мелкие, как муравьи, никак не желали складываться в слова, но Тохта пыхтел, сопел, щурил глаза, в общем, старался изо всех сили дело пошло на лад. Конечно, Дарин помогал, подсказывал, да долго не выдержал и спать пошел. Но к тому времени Тохта уж постиг премудрости чужого языкакобольды быстро все новое осваивали, была у них такая особенностьи погрузился в чтение. Наступила ночь, на дворе стало тихо и темно, хоть глаз выколи, но темнота кобольду совершенно не мешала, он и во тьме прекрасно видел и, знай себе, перелистывал страницу за страницей. Далеко за полночь оторвался от книги, привстал в кресле, принюхался: вроде, пока все спокойно. Тохта подумал немного, шмыгнул в комнату, на цыпочках прокрался мимо спящего Дарина, выскользнул за дверь квартиры и прислушалсятихо. Ну, значит, никто под лапами путаться не станет, а то работы сегодняневпроворот! Первое правило кобольда: если грозит опасность, делай свое жилище неприступным!