- Почему ты не женишься?
- Увы, папа, в нашем мире не все могут себе это позволить.
- Что тебе мешает, скажи на милость?
- Ничего не мешает. Скажем так, обстоятельства так складываются.
- Обстоятельства! - Призрак издал звук, похожий на презрительное фырканье. - Черт тебя возьми, сын, ты когда-нибудь станешь мужчиной, или нет? Мне было четырнадцать лет, когда я заманил на сеновал нашу служанку Минни. Она была на восемь лет старше меня, но я знал, что она пошла со мной не только потому, что боялась прогневить меня - я ей по-настоящему нравился, вот!
- Отлично, отец. А сколько лет тебе было, когда ты затащил на сеновал мою мать?
- Я любил ее, - с грустью сказал призрак. - Я действительно любил Анну и люблю до сих пор. И мне очень больно, когда ты так говоришь. Я всегда страдал из-за того, что не могу жениться на ней.
- Что же тебе мешало, папа?
- Мой титул, будь он... Я был единственным отпрыском домом Беренсонов, и должен был жениться на родовитой девице, чтобы наш ребенок наследовал титул и лен семьи, понимаешь?
- Еще бы! А я был так, побочным продуктом твоей любви. Очень мило, что ты мне об этом напомнил.
- Прости, сын, я не хотел тебя обидеть. И позволь напомнить тебе, что тебе не в чем меня упрекнуть. Я по мере возможности помогал вам с Анной, оплатил твою учебу в королевском университете. Конечно, я хотел видеть тебя рыцарем, а не ученым. Чтобы ты носил мой герб с полным правом на это.
- Но герб сегодня носит мой брат Филлес, а не я, - сказал Бере. - Впрочем, неважно. Давай сменим тему, отец.
- Я ждал, что ты это скажешь. Каждый год мы встречаемся с тобой в неделю Безвременья, и каждый раз наша беседа начинается почти одинаково, ты не находишь?
- Да, так уж мы с тобой устроены, - Бере улыбнулся. - Извини, отец. Я не хотел тебя обидеть.
- Сынок, я знаю. И потому хочу сказать тебе, что мы с матерью продолжаем любить тебя даже по ту сторону жизни.
- Родительская опека после смерти? Странно это звучит.
- Ты не знаешь, что из себя представляет посмертное существование, и я не могу тебе этого, к сожалению, рассказать - законы Великого Молчания слишком суровы, и никто не имеет права их нарушать. Я пришел к тебе потому, что нас заботит твоя судьба. Каждый год мы говорим с тобой об одном и том же. Ты не выполнил свой долг перед нами, сынок. Мы хотим видеть тебя счастливым, а ты все эти годы старательно убегаешь от своего счастья.
- Что такое счастье, отец? Кто это знает?
- Я знаю, - твердым голосом ответил призрак. - Счастье - это семья, дом и дети. Счастье - это любовь, верность, семейные вечера у очага, вкус пищи, приготовленной руками любящего тебя человека. У тебя этого всего нет.
- Каждому свое, отец.
- Идиотское высказывание, придуманное идиотами. Я хочу, чтобы ты изменил свою жизнь. И твоя мать этого хочет. Она очень переживает за тебя. Ее очень тревожит, что ты одинок.
- Я не одинок. У меня есть Фес.
- Это животное? Он всего лишь грифон.
- Этот всего лишь грифон спас меня от смерти в Гонтгейме, когда наемный подонок всадил мне в ногу отравленную стрелу из арбалета. Яд, которым была смазана стрела, был из тех, которые невозможно нейтрализовать магией - так называемый абсолютный яд. Фес тогда вытащил меня буквально с того света: он нашел редчайшие целебные травы в горах и сумел убедить местного алхимика бесплатно приготовить для меня лекарство из этих трав. Правда, ему пришлось порвать алхимику его новую бархатную куртку, но я остался жив, а это главное.
- Ты не рассказывал мне об этом случае, - лицо призрака снова помрачнело.
- Зачем? Вряд ли тебе следует знать такие подробности. И потом, я не хотел лишний раз расстраивать мать. Ты бы ведь все ей рассказал, я прав?
- Тебе надо сменить образ жизни. Не стоит дразнить смерть, дергая ее за космы.
- Отец, а как же рыцарская доблесть и воинский долг? Ты же сам хотел видеть меня рыцарем.
- Рыцарем, а не наемником, который рискует жизнью ради презренных денег.
- Какая разница? - Бере пожал плечами. - Каждый зарабатывает свой хлеб так, как ему позволит общество, в котором он живет.
- Мне не нравится твой тон.
- Успокойся, папа, я решил отойти от дел. Я нашел себе новую работу, спокойную и безопасную. Буду корпеть над книгами и носить подбитую мехом мантию университетского педеля.
- Вот как? Ты вернулся в науку?
- Да. И хочу сказать тебе - ты тысячу раз прав. Я намерен зажить спокойной жизнью. Такой, какой живут все остальные люди. Работать, жениться, родить и вырастить детей, а потом уйти к вам. Очень хочу не дать вам повода упрекнуть меня, когда мы встретимся там... в вашем мире.
- Вот это мне уже нравится! - Призрак издал свистящий звук, похожий на глубокий вздох. - Хорошие слова, сын. И хорошие планы. Я расскажу об этом Анне.
- Да уж, будь любезен.
- Мне было очень приятно поговорить с тобой, сынок.
- И мне, отец. Я так понимаю, ты должен уходить?
- Да, увы. Свеча догорает, я чувствую, что слабею. Хотелось бы еще с тобой побыть, но не могу, прости. Я желаю тебя всего самого лучшего, сын.
- Прощай, папа.
- Опять воспитывал? - спросил Фес, осторожно заглядывая в комнату и косясь на стол, над которым только что плавала призрачная фигура.
- Не без этого, - Бере протянул руку к буфету, чтобы открыть его, потом вспомнил, что в буфете нет не только вина, но и вообще ничего, выругался. - Хоть он мой отец, но энергии из меня вытянул будь здоров. Тяжело общаться с привидениями, даже если это призраки любящих родителей.
- Для тебя есть два письма, - сообщил грифон, уже вполне пришедший в себя.
- Письма? - Бере сразу забыл о визите отца. - Что за письма?
- Они на камине.
Первое письмо было большим, прямоугольным и запечатанным красной сургучной печатью с изображением встающего на дыбы дракона - знак королевской канцелярии. На конверте четким каллиграфическим почерком было написано две строчки: "Магистру Бере Беренсону, Университет, корпус Магов, комната 17, в собственные руки". Обратного адреса не было. Бере сломал печать, извлек из конверта письмо и прочел следующее:
"Магистр магии Бере Беренсон приглашается для собеседования в пансион "Бланшефлер" в субботу в 6 вечера. По прочтении письмо сжечь".
- Так, - сказал Бере. - Обо мне вспомнили.
- Что-то важное? - осведомился грифон.
- Похоже, что так. - Бере помахал раскрытым письмом перед мордой грифона. - Чуешь запах?
- Пахнет чернилами и духами, - сказал грифон.
- А еще пахнет политикой и грязными делами Тайной канцелярии его величества. Меня приглашают в "Бланшефлер" завтра в шесть. Надеюсь, это будет просто приятный ужин при свечах.
- И ты пойдешь?
- Боюсь, у меня нет выбора. Зря я сказал отцу, что собираюсь жить как остальные люди. Меня, похоже, никогда не оставят в покое. Кто принес этот пакет?
- Важный посыльный в ливрее, расшитой золотом. Я сначала подумал, это что-то из ректората.
- Странно, обычно подобные письма приносят незаметные типы с невзрачными рожами... Ладно, плевать, - Бере смял письмо и швырнул в остывший камин.
- Ты еще не смотрел второе письмо, - напомнил грифон.
- Его тоже принес посыльный в ливрее?
- Не угадал. Какой-то уличный оборвыш лет двенадцати.
- Это интересно, - Бере взял с каминной полки небольшое письмо, сложенное треугольником. На нем тоже не было обратного адреса.
- М-да, - сказал Бере, развернув письмо. - Хочешь взглянуть?
- Цифры? - Грифон помотал головой. - И ни одного слова?
- Вот именно, - Бере озадаченно посмотрел в письмо. Ни единого слова, ничего, только вот такая вот математическая красота: "21327-9+>2-4+>5-2-12-61113382200-1" - Любопытно.
- Да, действительно интересно, - Грифон поднял дыбом шерсть на загривке, сверкнул глазами. - Надо над этим подумать.
- А ты уверен, что эта писулька адресована мне? Может, кому-нибудь из студентов-математиков?
- Тебе она адресована. Этот мальчишка, когда я открыл дверь, сначала чуть не убежал, а потом, когда я окликнул его, осведомился, где живет мэтр Бере Беренсон. Сказал, что ему велели передать тебе важное письмо. И вручил мне эту записку. Что, не можешь понять, что к чему?
- По-моему, это просто какая-то ошибка.
- Интересная последовательность, - сказал грифон. - А ты не думаешь, что это какой-то шифр?