Груссин повернулся и зашагал обратно. Все вокруг стало каким-то странным и зыбким. Он вспомнил себя молодым, откладывающим деньги на собственный клочок земли; плуг у него был еще отцовский, и соседи охотно помогли бы ему выстроить домик близ вязовой рощи. Что сделал он со своей жизнью?
Предатель! вскричал Рейнард, выхватывая меч.
Груссин с легкостью отразил его удар.
Брось это, Рейн. Пошли домой.
Убейте его! приказал Рейнард. Разбойники переглянулись. Одни нерешительно сунулись вперед, другие остались на месте. Ублюдок! Подлый изменник! завопил Рейнард, снова вскинув меч.
Груссин набрал в грудь воздуха, перехватил топор обеими руками и разнес меч на куски. Лезвие топора, отскочив от разбитого эфеса, врезалось атаману в бок. Тот упал на колени, скрючившись пополам. Груссин еще раз взмахнул топором, и отрубленная голова Рейнарда покатилась по снегу. Бросив свое оружие, Груссин повернулся к Реку.
Он не всегда был таким, каким ты его знал, сказал он.
Почему? спросил Рек, опуская меч. Почему ты это сделал?
Кто знает? Не только из-за тебяили из-за нее. Может, что-то внутри просто сказало мнедовольно. Где твой караван?
Я наврал про караван.
Ладно. Больше мы не увидимся. Я ухожу из Гравена. Это твоя женщина?
Нет.
Ты неплохо держался.
Да.
Вернувшись к атаману, Груссин подобрал свой топор.
Долгой была наша дружба. Слишком долгой.
И Груссин, не оглядываясь, повел разбойников обратно в лес.
Просто не верится, сказал Рек. Это настоящее чудо.
Давай-ка закончим свой завтрак, предложила Вирэ. Я заварю чай.
В хижине Река затрясло. Он сел, уронив меч на пол.
Что с тобой? спросила Вирэ.
Замерз, ответил он, стуча зубами. Опустившись на колени, она стала растирать ему руки.
Чай тебе поможет. Сахар есть?
Естьв котомке, завернут в красную бумагу. Хореб знает, какой я сластена. Обычно я не так чувствителен к холодуты уж прости!
Ничего. Отец говорит, что сладкий чай хорошо помогает против холода.
Понять не могу, как они нас нашли? Снег должен был завалить все следы. Странное дело.
Не знаю. На, держи.
Он пригубил чай, держа свою обшитую кожей манерку обеими руками. Горячий напиток плеснул ему на пальцы. Вирэ собрала вещи, выгребла золу из очага и сложила дрова для новых путников.
Горячий сладкий чай успокоил Река.
Что ты делаешь в Дрос-Дельнохе? спросил он.
Я дочь князя Дельнара. Я там живу.
Он услал тебя из-за войны?
Нет. Я отвезла письмо Абалаину, а теперь должна доставить еще одно. Сделаю это и вернусь домой. Тебе полегчало?
Да. Намного. Рек, помявшись, посмотрел ей в глаза. Меня трясло не только от холода.
Я знаю, но это не важно. После боя всех бьет дрожь. Главноекак человек ведет себя в бою. Отец мне рассказывал, что после Скельнского перевала его месяц мучили кошмары.
Тебя вот не трясет.
Это потому, что я все время чем-то занимаюсь. Хочешь еще чаю?
Да. Спасибо. Я уж думал, нам конец. И мне вдруг стало все равновосхитительное чувство. Он хотел сказать, как хорошо ему было стоять рядом с ней, и не смог. Ему хотелось подойти и обнять еено он знал, что не сделает этого. Он только смотрел, как она наливает ему чай и размешивает сахар.
Где ты служил? спросила Вирэ, чувствуя на себе его взгляд, но не понимая его значения.
В Дрос-Кортсвейне. Под началом у гана Джави.
Теперь он умер.
Да, от удара. Отменный был командир. Он предсказывал, что будет война. Абалаин, должно быть, жалеет, что не послушал его.
Его не один Джави остерегал. Все северные военачальники доносили об этом. А отец годами держал шпионов в надирском стане. Всем было ясно, что надиры готовятся напасть на нас. Абалаин глупецон и теперь все шлет Ульрику свои договоры. Не может понять, что война неизбежна. Знаешь ты, что у нас в Дельнохе всего десять тысяч войска?
Я слышал, что даже меньше.
А ведь нам надо оборонять шесть городских стен. В военное время людей требуется вчетверо больше. Да и дисциплина уже не та, что раньше.
Почему?
Потому, что все они заранее обрекли себя на гибель! гневно ответила Вирэ. Потому, что отец мой лежит при смерти, а в гане Оррине твердости, что в гнилой картофелине.
Оррин? Впервые слышу.
Племянник Абалаина. Он командует гарнизоном, но вождь из него никудышный. Будь я мужчиной
Я рад, что ты не мужчина.
Почему?
Не знаю, смутился он. Просто так сболтнул. Рад, и все тут.
Так вот, будь я мужчиной, я взяла бы командование на себя. И справилась бы куда лучше, чем Оррин. Чего ты так смотришь на меня?
Я не смотрю, я слушаю, черт возьми! Почему ты все время ко мне придираешься?
Может, мне разжечь огонь?
Что? Разве мы остаемся?
Если хочешь.
Решай сама.
Давай останемся еще на денек. Так мы сможем лучше узнать друг друга. Начали мы неважно, хотя ты уже трижды спас мне жизнь.
Нет, только однажды. Ты слишком крепкая, чтобы замерзнуть. А в третий раз нас обоих спас Груссин. Но я согласен остаться до завтра. Только мне неохота больше спать на полу.
Тебе и не придется.
Настоятель улыбнулся смущению молодого альбиноса, разомкнул мысленную связь и вернулся к своему письменному столу.
Поди ко мне, Сербитар, сказал он вслух. Ты не жалеешь, что принес обет безбрачия?
Иногда жалею, честно ответил юноша, поднимаясь с колен. Он отряхнул свое белое одеяние от пыли и сел напротив настоятеля.
Девушка достойна, сказал он, мужчина мне непонятен. Они станут слабее, познав друг друга?
Сильнее. Они друг другу нужны. Вместе ониединое целое, как в Священной Книге. Расскажи мне о ней.
Что я могу сказать?
Ты входил в ее разум. Расскажи мне о ней.
Она княжеская дочь. У нее нет уверенности в своих женских чарах, и смутные желания владеют ею.
Почему так?
Она не знает почему.
Это я понял. Но ты-то знаешь?
Нет.
А что ты скажешь о мужчине?
В его разум я не входил.
Знаюно все-таки?
Его снедает страх. Он боится смерти.
Ты считаешь это слабостью?
В Дрос-Дельнохеда. Там почти всех ждет верная смерть.
А быть может, в этом его сила?
Не понимаю, как так может быть?
Что говорил о трусах и героях философ?
«По самой природе определения только трус способен на высочайший героизм».
Ты должен созвать Тридцать, Сербитар.
Неужто главой буду я?
Да, ты будешь Голосом Тридцати.
Кем же тогда будут мои братья?
Настоятель откинулся на спинку стула.
АрбедаркСердцем. Он силен, бесстрашен и правдив. МенахемГлазами, ибо наделен даром. Я же буду Душой.
О нет! Я не могу приказывать тебе, учитель.
Ты должен. Остальных назначишь сам. Я полагаюсь на твое решение.
Но почему я? Глазами следовало бы стать мне, а главойАрбедарку.
Доверься мне. Все откроется после.
Я выросла в Дрос-Дельнохе, говорила Вирэ, лежа с Реком перед жарким огнем. Он подложил под голову свой свернутый плащ, ее голова покоилась у него на груди. Он молча гладил ее волосы. Это величественное место. Ты бывал там?
Нет. Расскажи мне о нем. Реку не особенно хотелось слушать этот рассказ, но и говорить он не хотел.
Его ограждает шесть стен, и в каждой двадцать футов ширины. Первые три возвел Эгель, Бронзовый Князь. Но город рос, и пришлось построить еще три. Крепость загораживает собою Дельнохский перевал. Только этим путем может армия пройти через горы, если не считать Дрос-Пурдола на западе и Кортсвейна на востоке. Мой отец перестроил старый замок и сделал его своим домом. С башен открывается прекрасный вид. На юге простирается Сентранская равнина, летом она вся золотая от злаков. А от севера и вовсе глаз нельзя отвести. Ты меня слушаешь?
Да. Золото хлебов. Глаз нельзя отвести.
Тебе правда хочется это слушать?
Да. Расскажи мне побольше о стенах.
Что тебе рассказать?
Насколько они крепки?
В них шестьдесят футов вышины, и через каждые пятьдесят шагов стоят сторожевые башни. Любая армия, которая попытается взять Дрос, понесет страшные потери.
А ворота? спросил Рек. Стена крепка воротами.
Бронзовый Князь подумал и об этом. Все ворота снабжены железными решетками, створкимногослойные, сделаны из дуба, бронзы и стали. Узкие проходы за воротами выводят в пространство между стенами. В этих проходах можно сдерживать малым числом несметные вражеские силы. Крепость выстроена с большим умомвот только город все портит.