Не совсем. Я собрала пожитки и сбежала среди ночи, как только поняла, что умею достаточно. Сам знаешь, такие озарения обычно происходят внезапно Хотя надо отдать им должное, там в самом деле умеют учить. Забавно, в детстве я была такой неуклюжей
Неуклюжей? Ты?!
Я даже танцевать толком не умела, усмехнулась Диз. Но когда надо было выписать очередной финт, мое тело словно переставало быть моим. Наверное, мне просто повезло с наставником. А может, надо благодарить мои исключительные природные данные, с сарказмом добавила она.
Ты вернулась домой?
Диз слегка улыбнулась не так, как обычно. Нежно. И очень грустно.
У меня уже не было дома.
Отец не принял тебя?
Он умер к тому времени. И мать. И братья тоже. Все умерли.
«Вот оно», пронеслось в мозгу Глодера, почуявшего, что она наконец коснулась того, на что он пытался вывести ее уже давно. То, куда она ехала человек, которого она хотела убить это как-то связано с ее семьей. Наверное, сейчас не стоит продолжать. Только бы теперь не спугнуть ее. Но еще один вопрос задать можно. Наводящий. Не принципиальный просто из любопытства.
Так ты не вернулась? осторожно повторил он, и Диз сердито тряхнула головой.
Я же сказала: нет, отрывисто сказала она, и в ее вечно суженных глазах Глодер уловил зарождающееся нетерпение. Но он уже знал все, что хотел.
«Не дворянка, подумал он с ему самому непонятным облегчением. Если вся семья погибла, а она одна выжила, ее долг был вернуться в поместье и возглавить род. Никто никогда не нарушал этот закон. Она не дворянка».
Ну, прогулялись и хватит, вдруг проговорила Диз. Надо поторапливаться. А то и правда решат, что ты дезертировал вместе со мной.
Глодер поднял голову и взглянул на нее. Конечно. Она снова смотрела вперед.
Они пришпорили лошадей и послали их в галоп.
* * *
Эй, девка, еще вина!
Трактирщик махнул пухленькой суетливой служанке, и та, подхватив с полки увесистую бутыль из зеленого стекла, просеменила к столу, за которым пьянствовали трое расфуфыренных господ. Один из них ущипнул ее за мягкое место, и она сдавленно хихикнула, призывно вильнув бедрами. Прошлой ночью господин щедро наградил ее за то, что она изо всех сил старалась поднять его слабую мужскую плоть, и ей это в конце концов удалось, хоть она и пролила семь потов. Его друзья в это время развлекались с ее подругами-кухарками и, если верить их сплетням, были не менее щедры. Господин потрепал служанку по подбородку и снова ущипнул, когда она нагнулась, чтобы поставить бутыль на стол.
Хорош-ша, прошипел он, хитро прищурив за плывший от беспрерывных пьянок глаз.
Служанка неуклюже поклонилась и шагнула в сторону: сегодня трактир полон посетителей, а одна из ее товарок слегла с оспой, и работы было невпроворот. Господа раскатисто захохотали непонятно чему, за стучали кружками.
Эй, хозяин! после паузы крикнул один из господ.
Трактирщик поспешно направился к столу. Обычно он предоставлял обслуживание клиентов служанкам, через них же выслушивал претензии: он мог позволить себе подобное барство, потому что его трактир, единственный в поселке, никогда не пустовал. Более того, все паломники к Серому Оракулу неизменно останавливались здесь. Дальше шли леса, за ними перевал, и там, на поросшем можжевельником скалистом склоне горы, храм Серого Оракула, знающего ответы на все вопросы. Трактирщик жил на белом свете пятьдесят девять лет, но не мог взять в толк, почему люди так любопытны. Лично он предпочитал не задаваться вопросами, резонно предполагая, что если уж ему суждено что-то узнать, то в свое время и без помощи провидцев. Тем более что цена за такое прежде временное знание была, по его убеждению, слишком высока.
И тем не менее все те без малого сорок лет, что он держал трактир, не переводились дураки, жаждущие знать больше, чем им положено. Однако очень немногие из них, возвращаясь, заворачивали в трактир, а те, кто делали это, редко казались осчастливленными. Наметанный глаз трактирщика легко различал тех, кто только едет к Оракулу, и тех, кто возвращается от него. Последние были мрачны, молчаливы и редко улыбались. Эта щедрая, хоть и немного буйная компания, снявшая целый этаж и до утра веселившаяся со служанками, очевидно, держала путь в храм, а не из храма. Они были невероятными транжирами и, судя по платью, дворянами, возможно, даже придворными слишком уж яркой и безвкусно пышной была их одежда, изобилующая кружевами и драгоценностями, а стало быть, очень важными господами. Трактирщик источал мед и елей, чуть не вылезая из кожи в отчаянной попытке быть как можно любезнее.
Как звать? требовательно спросил один из гостей мощный гигант с мышцами, распиравшими шелковую сорочку, сотрясая громоподобным голосом потолочные балки и привлекая внимание посетителей.
Винсом кличут, сударь.
Слушай, Винс, повелительно начал господин, девки у тебя тут хороши, спору нет.
Премного благодарен, согнулся в поклоне трактирщик. Желаете?..
Молчи, сволочь, когда господа не спрашивают. Так вот, вчера у тебя еще одна была, а вечером я ее уже не видел, и сегодня тоже. А девка ладная, и мы с друзьями ее бы ну, понимаешь, многозначительно добавил он и, ухмыльнувшись, лихо расправил усы. Его спутники, вполне способные вдвоем влезть в штаны великана, не испытывая при этом ни малейшего физического неудобства, попытались повторить заправский жест, но, поскольку один из них имел лишь жиденькое подобие роскошных усищ своего товарища, а второй и вовсе брился начисто, жест получился довольно жалким.
Винс, тактично игнорируя тщетные потуги господ, вежливо наморщил лоб.
О ком милорд изволит говорить? недоуменно спросил он. Все мои девки тут кроме одной, но ее и вчера не было.
Ну, высокая такая, тонкая, волосы темные, рожа красивая, но уж больно наглая, словно госпожа какая, со значением сказал гигант, и трактирщик хлопнул себя ладонью по лбу описание было исчерпывающим, потому что такую «красивую, но больно наглую рожу» в их поселке имела лишь одна женщина.
Так это ж Клирис! сказал он. Да только она не моя девка.
Ну! Не твоя! А чего ж вчера тут околачивалась?
Да по делу зашла, объяснил Винс.
Эта хорошенькая сучка и правда заходила вчера, узнать, не нужно ли ему дров ее сожитель нарубил столько, что хватит на полдеревни, и она была готова поделиться за умеренную плату. Трактирщика не удивил ее визит они жили в основном за счет заготовки дров, покупая на вырученные деньги то, что не могли вырастить на поле и огороде. Он сказал, что подумает, чтобы набить цену, дрова Клирис были самыми дешевыми в округе, потому что их было слишком много, и женщина могла не заламывать втридорога. Ее сожитель, похоже, был слегка помешан, и работал больше и упорнее любого местного дровосека.
А можно ее?.. поинтересовался господин, прервав течение мыслей Винса.
Трактирщик опасливо покачал головой, боясь рассердить отказом.
Она не моя девка, милорд, повторил он.
Так что ж, коли не твоя, фыркнул другой господин, тот, что безусый, что, ее поиметь нельзя? Она замужем, или как?
Вдова. Овдовела лет десять назад, почти сразу после замужества.
О! Люблю вдовушек, прогнусавил жидкоусый господин, недобро поблескивая маслянистыми глазками. Они уже всему научены и не так стеснительны, а подчас даже и развратны.
Боюсь, милорд, Клирис не из тех будет, огорченно сказал трактирщик и сжался под суровым взглядом гиганта.
Что ж так?
Да из знатных она, встрял кузнец, сидевший за столиком рядом и внимательно слушавший разговор.
А ну молчать! взревел гигант, круто развернувшись к нему, но тут же сменил гнев на милость под влиянием неподдельного удивления. Из знатных, говоришь?
Так точно, сударь, стягивая шапку, кивнул кузнец. Дворяночка, леди там какая-то, кажись, граф ская дочка. Влюбилась в местного маляра, зеленкой еще будучи, годков семнадцать ей было, ну и убегла из отчего дома. А маляр-то меньше чем через год под телегу попал, ну и помер.
И что ж она, не вернулась к отцу? изумленно спросил безусый господин.
Не такая девка эта Клирис. А впрочем, кто ж ее назад пустил бы?
Это точно, презрительно кивнул гигант. И что, она уже десять лет вдовеет и ни-ни?