Он покивал и поправил рукава.
- Дело Господне не прекращается ни на миг, сын мой. Для мирян все кончится со смертью злодея, но для Церкви - всегда найдется работа, - наставительным тоном проговорил он. - Как видишь, - повел рукой отец Генрих, - жизнь продолжается, а раз так - всегда будет соблазн, с которым предстоит бороться.
Беженцы как раз толкали мимо нас внушительную бочку, булькающую чем-то явно перебродившим. Даже сквозь крепкое дерево сочился шибающий по носу запах сивухи. И где только прятали, вроде по дороге к форту я ее не видел.
- Человек жив, пока надеется, - пожал я плечами.
Священник осенил трудящихся крестным знаменем и те тут же покатили веселее. На хмурых лицах проявилось подобие улыбки - видимо, благословение не только бессмертным придает сил.
- Молитва помогает, - улыбнулся отец Генрих. - Я вижу, что тебя терзают вопросы, сын мой.
- В Седых Мхах я видел колдуна, святой отец. Он что-то творил, когда я прибыл в деревню. И мне кажется, попробует вернуться, чтобы закончить начатое.
- Если ты упокоил всех мертвецов, ему не с чем будет работать, сын мой, - покачала головой священник. - А я вижу, что ты не оставил ему и шанса найти хоть кого-то, пригодного для поднятия.
Я кивнул.
- И все же - почему сейчас? Почему они обрели силу?
Он кивнул, складывая руки на груди.
- В смутные времена зло всегда сильнее. На севере пробудилось зло. Некоторые святые отцы считают, именно это послужило сигналом к пробуждению колдовства.
- Но на юге я видел не одного и не двух магов, - всплеснул руками.
- Это разные вещи, сын мой. Есть волшебники, южные маги. Они обращаются к миру, созданному Господом Богом для людей. Ни один маг не сможет обойти законы природы, он может лишь взывать к существующему порядку, но не нарушать его. Так, например, никто из волшебников юга не способен заставить воду обратиться в камень.
- Но он может ее заморозить.
- И даже испариться, - снова кивнул отец Генрих.
Перед глазами само собой всплыло воспоминание. Мы под стенами осажденного города. Армия узурпатора выдвинулась из-за стен, готовясь встретить нас превосходящим числом. Навстречу им вышел десяток мужчин в просторных плащах.
Минута - и вскинувшие руки волшебники превращают десятки врагов в иссохшие трупы. Тогда я думал, это невероятно. Но потом, когда узурпатор пал, остатки его армии решили прикрыть свое отступление пожаром.
И в дело вступил совсем еще мальчишка. Ему было лет пятнадцать, он не дослужился даже до ранга подмастерья. Но именно он, бесстрашно шагнув в беснующееся пламя, заставил его обратиться в огненный смерч. А затем, ухватив голыми руками, стегал убегающих кочевников, как плетью.
Воспоминание заставило содрогнуться, а витающий над фортом запах жареной свинины показался вонью сгорающих заживо южан.
Геройство огненного мага длилось недолго - узурпатор тоже собрал умелых бойцов. Среди них нашлись и свои маги. Так, удерживаемое в руках пламя обратилось против самого мальчишки, в мгновенье ока не оставив от него и горстки пепла.
- А колдуны Малена? - с усилием выдохнул, едва сдерживаясь от желания стошнить прямо на ступени молельни.
- Они нарушают законы природы. Господь сказал: «из праха мы созданы, в прах и обратимся», - чуть нараспев ответил священник. - Но колдуны не дают погибшим завершить цикл, поднимают уже погибших, прерывая установленный порядок. А души тех, кому принадлежали эти оболочки, обречены испытывать незаслуженные муки, пока кто-то не упокоит нежить, в которую их обратили.
- Но и это еще не все, да?
- Не все, - подтвердил он, провожая взглядом сменяющуюся на воротах стражу.
Бойцы, завернутые в теплые накидки поверх кожаной брони, поклонились священнику, тот в ответ благословил их. Когда воины скрылись в казарме, отец Генрих заговорил снова.
- Каждый, кто вызывает мертвых с того света, сам привязывает свою душу к тьме. По началу они не ведают, как это опасно.
- Не ведают? - вскинул я брови.
- Знал ли ты, впервые пробуя вино, что можно пристраститься к нему так, что оно станет твоей смертью? - привел пример священник. - Вот и они не ведали, что творят. И могли бы спастись, если бы вовремя раскаялись... - в его голосе звучало неподдельное сочувствие. - Но вместо этого гордыня стала их спутником. Они решили, что выше Господа Бога - раз могут поднимать мертвых, значит, повелевают самой смертью.
- Но это не так.
- Никто не может отменить божьих законов, сын мой. Смерть приходит ко всему, что есть на свете. И когда настанет их время - никакие заклятья не удержат изъеденные тьмой и злом души на земле.
- А как же покаяние? Разве оно не позволит им избежать ужасного посмертия?
- Покаяние, - вздохнул отец Генрих. - Оно должно быть искренним, идущим из глубины души. Но души, оскверненные тьмой, редко способны по-настоящему раскаяться в грехах. Ты бы удивился, узнав, что ни один из колдунов, даже пребывая на очищающем костре, не отказался от своей силы ради спасения? Что они до последнего верят, будто черная магия спасет от смерти?
- Это уже не гордыня, это уже глупость.
- Самые сильные из них обращаются в умертвий сами. Не ту нежить, что не имеет души и так легко упокаивается. Они становятся отвратительными личами. Сохраняют рассудок, умения. Но, что гораздо хуже - создают вместилища для души. Скрывают их даже друг от друга.
- Зачем?
- Зачем прячут? - тут же уточнил он. - Пока филактерий не уничтожен - лич будет раз за разом возвращаться с того света.
- Даже если уничтожить тело?
- Тела они занимают любые. Главное - уничтожить вместилище души, только тогда можно их победить. Но это сложно, - он обреченно махнул рукой. - В любом случае, сын мой, тебе предстоит путь в Хелмгард. Там идет битва важнее нашей, - и он обвел рукой форт.
- А церковь не возмутится, что бессмертный был принят на службу?
- Нет, это мое решение, мне за него и ответ нести. А теперь, извини, но меня ждут дела.
Он скрылся в молельне, не забыв напоследок перекрестить меня. Золотое свечение окутало, стекло, как вода, по каплям к Дневнику.
Я раскрыл книгу.
«Упокоить убитых разбойников»
«Уничтожить нежить в Седых Мхах»
«Добраться до Хелмгарда» - буквы чуть светятся желтым.
Удобно, главное, самому не нужно писать.
В последний раз окинув взглядом часовню, направился в сторону северных ворот. Путь впереди не близкий, да и тучи над головой не радовали. Но терять день, пока нежить не вошла в силу - в Проклятых Землях это глупость, цена которой жизнь.
Конечно, не вся нежить так опасна, как показалось при первой встрече, подумал, поправив меч. Первый страх, сковавший тело в лекарне, отступил. Бороться с мертвыми не то, чтобы вошло в привычку - а человек, тем более, бессмертный, быстро привыкает ко всему - но уже не казалось чем-то из ряда вон. Да, враг воняет и разлагается, шипит, хрипит и угрожает острыми когтями. Но это враг, воин, так что держи меч крепче, да старайся не помереть.
- Алекс! - окликнул меня Айрон, догоняя уже у самых ворот форта. - Погоди!
Коротышка смешно перебирал ногами, торопясь догнать. Я тяжело вздохнул, предчувствуя долгий разговор. Но бородач удивил:
- Ты же в Хелмгард? Вот, отдай это письмо в гильдию ювелиров, - он всунул мне сверток в руки. - По старой памяти, - подмигнул и тут же поспешил обратно.
Я убрал письмо в сумку и еще раз оглядел содержимое. Краюха хлеба, кусок сыра, запас воды. Хватит добраться до осажденного города. Только жаль, денег не осталось совсем - жалкая монетка на дне не внушала оптимизма.
Над головой прогрохотал гром - скоро пойдет снег, нужно торопиться, пока дорога не размокла.
Закинув сумку на плечо, я поправил меч и шагнул за ворота. Промозглый ветер тут же набросился, стараясь пробраться под рваную местами куртку. Защитные пластины, оторванные мертвецами, так и остались где-то позади.
Ничего, где наша наемничья не пропадала! Меч есть - а остальное приложится, как говорил сотник.
По обеим сторонам дороги раскинулся все тот же северный лес. Ели и сосны, шевеля ветками, казалось, играют с ветром, как дети с ленточками. Под ногами ломалась закаменевшая земля, сапоги стучали по ней, как по мостовой южных городов - там все сплошь и рядом в камне. Девать его некуда - вот и пихают, куда попало.
Здесь, на севере, в ходу дерево. А из камня разве что стены замков ставят. Да и то только у аристократии не ниже какого-нибудь графа.