Они тонули, изнемогали во впечатлениях, испытывая потребность отдышаться, потому что радовались и ужасались, смеялись и плакали, не разбирая уж отчего, в каком-то общем непреходящем потрясении путая чувства, путая судьбы и явления. Трудно было отличить одно от другого. Тоскливое одиночество заброшенного на болоте мальчика от сжимающей сердце тоски кинутой в беспредельном море девушки; затерянные в безвременье страдания той, кто обратилась каменным изваянием без всякой надежды шевельнуться телом или душой, и острую боль павшего под копыта в неимоверной толчее битвы князя, который был князь, был распаленный животной яростью боя витязь и вотобратился никем, жалким комком плоти. И как было отличить ревнивые сомнения Юлия в покоях столичного дворца от тягостных недоумений Золотинки в подземельях у пигаликов?
Они устали чувствовать прошлым и прижимались друг к другу, но прошлое не давало покоя, потрясая заново каждый раз, когда они мнили себя свободными повернуться спиной к воображению, когда случайные поцелуи, безотчетные, ненароком ласки, которые они едва сознавали, влекомые потоком видений, вдруг обнаруживали себя страстью и стеснялось дыхание Когда
как обрезало. Со всех сторон сразу высыпали алмазной пылью звезды.
Болезненно трепетало сердце. Восторг и страхвот были два чувства, которые стиснули их, как тисками. Восторг величия и страх чудовищной, не имеющей выражения в человеческих понятиях, враждебной и равнодушной беспредельности.
Они теснее прижались друг к другуесли только это было возможно, и увидели в пустоте космоса медленно ширяющего змея. Змей приближался, понемногу увеличиваясь в размерах. Вот обнаружил он уже свой исполинский рост, закрывая собой звезды, и резко взмахнул крылами, раскинул их в стороны, чтобы задержать полет перед скалой, на которой примостились юноша и девушка. Несоразмерно большой для маленьких людей, должен он был опустить хвост и туловище куда-то вниз, так что скалу доставала только костяная голова. И голова этасама, что скала, раскрыла пасть:
Встаньте, дети!
Они поднялись, не выпуская друг друга.
На радость и на горе, на счастье и на несчастье, на всю жизнь венчаю вас, умирая, раскатал змей гремящий в просторах Вселенной голос. Отныне вы муж и жена. Плодитесь и размножайтесь, храните жизнь!
Крючковатые когти крыла осенили новобрачных сверкающим золотым венцом.
Любите жизнь и живите любя! молвил из глубины столетий змей и отпал, угасая, словно только тем еще и держался до последнего мига, что благословлял идущую на смену смерти жизнь.
Он опрокинулся на спину и полетел, кувыркаясь, теряя размеры и ясность очертаний, пропадая и растворяясь И вот ничего не осталось, кроме звезд, Солнца, Земли.
В полубеспамятстве Золотинка оказалась на скале, не понимая, что происходит, что делает с ней Юлий, и все бессмысленно частила: ой! ой! ой! о-о-ой!
Юлий вскрикнул, замер, но этого никто не слышал, ни Юлий, ни Золотинкаона и сама не сдержала крика, хоть и сцепила зубы.
И они провалились, провалились в мучительно нерасторжимых, как одно существо, объятиях, они упали и очутились на песке подле мерно рокочущего моря.
На востоке за краем гор поднималось солнце нового дня, а море, взволнованное бессонной ночью, пенилось и катило валы по смутному своему простору до самого окоема.
Они же, Юлий и Золотинка, глядели друг на друга так, словно что-то совсем невиданное уяснив, окончательно запутались. И Золотинка сказала прерывающимся от слабости голосом:
О-о-ох!
Вот и все, что она сказала.
Юлий стиснул ее двойным захватом вкруг гибкого стана, прижался головой к животу повыше обнаженного лона и замычал, зажмурившись от невозможности высказать, выплакать, выкричать, выразить все, что мощно и страстно баламутило душу.
Послесловие
Усилие, которое делает человек, чтобы достичь большой и трудной цели, колеблет действительность, мало-помалу меняя ее очертания, так что искажает наконец очертания и самой целиискомое редко соответствует первоначальному замыслу. Простейшее объяснение этого достаточно хорошо проверенного опытом феномена«такова жизнь», следует отвергнуть как неоправданно эмоциональное, слышится тут нечто вроде осторожного, в сдержанных выражениях упрека. Но жизнь не обманывает. И не награждает. Она не журит и не поучает, не выдает похвальных грамот и свидетельств о выдающихся достиженияхменее всего жизнь походит на добросовестного школьного учителя. Поощрения и порицания, праздники и несчастья создают себе люди, пытаясь размерить человечески постижимыми понятиями безбрежный океан пространства и времени. А жизнь жизньэто только волны, бесконечной чарующей чередой то грозовые, то высвеченные солнцем и все равно безразличные к пловцу бесконечные, бесконечные, как вечность, волны
Усилия, которые прилагали Золотинка и Юлий, были особенно велики, потому что они, эти двое, не могли отыскать себя и друг друга не переменив мир. И, напрягаясь благоустроить действительность более гармоническим порядком, они обнаружили, что мир не стал проще, что усилие не упрощает, а усложняет мир, что хаос прост, а порядок сложен. Они обнаружили, что совершенно тождественна себе одна только неподвижность, вполне соответствует себе лишь тот, кто ничего не делает.
И потому никак не скажешь, что они нашли в конце концов нечто заветное, нечто такое, что упокоило бы в себе все давние и недавние усилия. Поднявшись на вершину, они не нашли там никакого «жили-поживали, добра наживали». Напротив, они увидели путаницу горных дорог и новые дали, встретили соблазны нехоженого пути напролом каменистыми кручами и перевалами.
Отыскав друг друга, они как будто бы продолжали искать, так до конца и не уверенные, что нашли; они заново друг к другу присматривались, словно опять и опять проверяя, да точно ли это он, она ли? И, если действительно он, она, то я ли это на самом деле?!
И то, что Юлий дважды влюбился в одну и ту же женщину, которая повернулась к нему двумя различными и даже прямо противоположными сторонами женственности, следует признать происшествием скорее символическим, чем необыкновенно-сказочным. Следует искать тут не причуду судьбынебывало-сказочную причуду, а естественное развитие чувства. Большая, счастливая любовьэто ведь и есть похожая на вдохновенный талант способность влюбляться в одну и ту же женщину!
Через одиннадцать лет после замужества Золотинка решилась исполнить давно взлелеянный замысел и, оставив мужа, детей, отправилась в долгое плавание через главу «Истина» основных Дополнений, она должна была покинуть земную жизнь на полтора года. Вернулась Золотинка с особенным, отрешенно-далеким выражением на лице, которое немало испугало истомившегося разлукой Юлия И нужно ли говорить, что это была третья женщина в облике Золотинки, в которую опять, без памяти, со страстью ступающего в неведомое юноши, опять и заново влюбился Юлий?! И умудренная, просветленная знанием Золотинка, разве она не нуждалась в любви, чтобы отогреться от пронзительных сквозняков истины? Заново и заново любили они друг друга, словно меняясь местами.
С самого начала, соединившись, Юлий и Золотинка испытывали неутолимую потребность насмотреться друг на друга и не раз заводили разговор, что хорошо бы оставить дела и пожить в уединении, где время принадлежало бы им безраздельно, где мысли и чувства, не увлекаемые новизной событий, обратились бы к постижению существа, а не бесконечно изменчивых явлений, в которых выражают себя события и люди. Все это осталось мечтанием: события, люди не позволили им заняться собой и насладиться философическим покоем. Грозовые раскаты общественных перемен, неустанная борьба с полчищами одичалых едулопов, затем вторжение никому не ведомой прежде нечисти Чернолесья, за спиной которой маячили могущественные колдовские силы, те странные перевороты и подмены, которые впоследствии неточно окрестили заговором волшебниковвсе это врывалось в жизнь одно за другим, не оставляя как будто бы времени на раздумья. И однако же, при все при том Юлий оставил после себя несколько томов глубоких по мысли сочинений, а слава Золотинки как выдающейся волшебницы перешагнула границы государств и веков.