Что это еще за новости? возмутилась, проворно явившись для расследования, хранительница очага. Это что такое? Это что такое? частила она, раздражаясь в злорадном негодовании.
Это волшебство, пролепетала Золотинка, щеки ее заливал жгучий румянец.
Знаю я ваше волшебство! презрительно фыркнула хранительница.
Но знала она его, как видно, недостаточно, потому ничего больше не придумала, как фыркнуть еще раз, никаких соображений, свидетельствующих о близком знакомстве с предметом не высказала и с видимым неодобрением, высокомерно следила, как девчонка суетится, уничтожая последствия крушения.
Разлитые по полу мази, рассыпанные порошки сами собой пучились, подтягивались в ком, отделяясь при этом от осколков и примесей, пустые банки слетали с полок и разевали горло, торопливо чавкая, всасывали в себя лошадиные дозы лекарств. Грязные ярлыки с разбитых банок, заботливо отряхиваясь и оправляясь на ходу, лепились к новым сосудам.
Только-только еще лавка пришла в божеский вид, как служанка, уловив голос хозяина, сунулась к двери. Золотинка, зачем-то хватившись за намотанный на голову платок, заметаласьслышно было, как Поплева отвечает Чепчугу Яре, и, ничего толком не придумав, ринулась на лестницу, перескакивая ступеньки под скрип дверного засова. Наверху она замерла, оглушенная сердцебиением.
Да, это был Поплева и с ним старый лекарь Чепчуг Яря. Их голоса заполнили лавку, не оставляя ни малейшего сомнения в действительности каждого слова и звука.
Поплевина горшки перебила, поспешила сообщить служанка.
Поразительное сообщение это, злорадное по тону, невнятное по смыслу и недостоверное по существунигде не видно было битых горшков, осталось без внимания, не особенно-то высоко ставили здесь здравомыслие служанки.
Кто-нибудь приходил? Меня спрашивали? сказал Чепчуг с некоторой строгостью, как бы призывая Ижога оставить болтовню и говорить дело, не признавая то есть Поплевина-горшки-перебила за некое проявление действительности. Приходил кто?
Поплевина, со скрытым торжеством подтвердила хранительница очага, но мужчины, ни тот, ни другой, не выказали ни малейшего поползновения установить, чем вызвана торжественная краткость ответа. Горшки перебила, добавила она тогда для большего впечатления, но ничего не добилась.
А правду сказать, молодой человек, со вздохом молвил Чепчуг, возвращаясь на прежнее; молодым человеком, надо полагать, он именовал Поплеву, правду сказать, я ведь уж было размечтался. Вот, думаю, придем, а у дверей карета шестериком. Выходит известная нам хорошо девица
Девица! фыркнула хранительница очага, однако и это загадочное проявление чувств пропало втуне, то есть мужчины отнесли его, вполне справедливо, на счет дурного нрава обиженной судьбой хранительницы.
Нет у меня дочери, и это не дочь, с горечью возразил Поплева, обращаясь к товарищу.
Знаю я там, кого пускать?! отвела не высказанный упрек хранительница.
Государыня у нас есть. Дочери у меня нету
Знаю я там Поплевина не Поплевина! вторило вздорное эхо.
И еще вопрос не замарана ли она кровью бедной моей девочки
Ни к чему эти разговоры, оставь, молвил Чепчуг как-то без убеждения. Он и сам маялся сомнениями, слышалось Золотинке, которая едва дышала, затаившись на верху лестничного пролета.
И возьми эти разговоры, что оборотни, оборотни, всюду оборотни, продолжал между тем Поплева. Люди воображают, это что-то вроде упырейот одного взгляда стошнит. Да полноте! Ничего подобного, оборотень не во тьме рыщет, рядом он, улыбается. Под боком он, у тебя в постели. Собственная твоя жена, мужкто поверит?! Монах, что стучится с постной рожей за подаянием, и поп в приходе, сосед твой и дочь. Представить, что самый близкий тебе человек оборотень, что городской голова и князь, и даже глашатай на перекресткетоже оборотень, это жутко. А каждый думает, ну меня-то уж не коснется, я-то скумекаю что к чему.
А хватьон и сам оборотень, кто тщится других уличать, невесело пошутил Чепчуг, но Поплева прошел мимо легковесного замечания, не понял или не заметил.
Все кумекают, все настороже, все что-то себе подозревают, а оборотни, знай себе, бродят вокруг не распознанные, оборотни умствуют, разглагольствуют, поучают, проповедуют, пророчат, покровительствуют, похлопывают тебя по плечу чавкают, жрут, оправляются и сквернословят в свое удовольствиеуму непостижимо. Голова идет кругом, как подумаешь.
Вот и не думай, хмыкнул неисправимый лекарь, который тщился отвлечь товарища от черных мыслей.
Да, никто и не думает.
Поплевина-то ваша все своим умом переставила, ядовито сказала тут хранительница в ответ на безмолвный вопрос хозяина, который почувствовал наконец беспокойство от мелких перемен по всей лавке.
Выражайся по-человеческичто еще за Поплевина?
Наверху лестницы показались босые ноги под подолом застиранного платьица, ноги с опаской нащупывали стертые дубовые ступени вот и еще ступенькой ниже, еще Девушка остановилась у подножия лестницы. И поскольку мужчины все равно молчали, очарованные видением, она размотала повязанный вкруг головы платок, медленно освободила белоснежные волосы и потом в каком-то необъяснимом замешательстве, неуверенно тронула расслабленными пальцами бровь.
Они же глядели скорее испуганно, чем радостно, и Золотинка, не находя слов, язык не поворачивался сказать что-нибудь обыденное, вроде «здравствуйте!»обратилась дрожащим голоском к лекарю:
Дядюшка Чепчуг, Зимка жива. Я сама видела ее неделю назад в столице. Она она здорова, вполне здорова, но, по правде говоря Вам надо ехать в Толпень.
Золотинка явственно прошептал Поплева. В тишине слышались сумрачные вздохи Ижогипохоже, что и сама хранительница очага прониклась значением момента. Золотинка! с восхищением повторил Поплева, ступая вперед, широкое лицо его в сиянии сплошь белых уже волос озарилось
и Золотинка, оставив ухищрения, кинулась стремглав за стойку, чтобы с лету броситься Поплеве на грудь, уткнуться в просторную бороду.
Золотинка! заорал он, словно окликая судно, чем, однако, нисколько не удивил ни Чепчуга, ни даже Ижогу.
Поразительные чувства старого лекаря выразились в том, что он снял и опять надел очки. Он имел возможность проделать это глубокомысленное действие не один раз, прочищая попутно стекла, пока Поплева и Золотинка сжимали друг друга в объятиях.
Я подарок тебе привезла! сыпала она словами, целуя куда пришлосьв щеку, в нос, в усы, потому что Поплева отвечал тем же, и в этой неразберихе невозможно было достичь никакого подобия порядка.
Бедный, бедный Тучка! говорил Поплева, отстраняя дочку, чтобы глянуть одним глазком прежде, чем она опять исчезнет в объятиях.
Тучка, я похоронила его под Каменцем.
Волосы у тебя белые.
Поседела.
А та, что в столице?
Я открыла имя Сливня, имя змея открыла, это его имяСливень. А он ждал, давно ждал, кто к нему придет
У той золотые волосы.
Вот насчет-то волос. Сливень давно пережил себя, он тянулся к смерти. Он наградил меня седыми волосами, освободил от проклятия обращаться в золотого болвана. Умирая, он подарил жизнь
Где ты видела Зимку? Точно видела? Как же так? в очередной раз в крайнем возбуждении надев очки, спросил Чепчуг.
Мельком видела. У нас не такие отношения, чтобы я могла ей помочь
Да, постой, подожди! Ты ведь знаешь, что другая Золотинка приехала сейчас в Колобжег? Она здесь, сказал вдруг Поплева, отстраняясь, чтобы остановить легкомысленные излияния для строгого и срочного разговора.
Тебе это не опасно? быстро проник в мысль друга Чепчуг.
Золотинка незадачливо крякнула, растопырив руки в противоречивом движении и туда, и сюда. Словно почувствовала необходимость охватить все сразу и сразу убедилась в невозможности замыслаохватить.
Как вам сказать, протянула она, цепляя себя за волосы в попытке приподняться, по видимости. Но более рот искривила, чем действительно приподнялась. И опять закряхтела в затруднении. Как вам сказать это я приехала, и она развела руки, открыла ладони, показывая полную свою беззащитность перед нелицеприятной оценкой такого рода самодеятельности.