Когда они подошли ближе, Ширли удалось разобрать несколько слов - это был шлягер прошлого года, тот, что пели "Эль-Трубадуры": "...на земле над ней... Ангельски чистая мысль... узнать ее, чтоб полюбить".
Слова совершенно не подходили этой девушке с впалой грудью и тощими руками. Отчего-то Ширли почувствовала себя неловко.
- Дай им несколько центов, - шепнула она Тэбу и быстро направилась к молочному ряду.
Когда Тэб подошел, она опустила в сумку пакет олеомаргарина и бутылочку соевого молока - Майк любил пить с ним кофе.
- Тэб, напомни мне, пожалуйста, что надо вернуть бутылки - эта уже четвертая! А с залогом в два доллара за штуку я скоро по миру пойду, если буду про это забывать.
- Если вы пойдете завтра за покупками, я вам напомню.
- Вероятно, пойду. Майк пригласил кого-то на обед, а я еще не знаю, сколько будет народу и что он хочет подать на стол.
- Рыбу, она всегда хороша, - сказал Тэб, указывая на большой бетонный бассейн с водой. - Бассейн полон.
Ширли приподнялась на цыпочки и увидела тилапий, беспокойно снующих в мутной воде.
- Лапии со Свежего Острова, - сказала продавщица. - Только сегодня ночью привезли с озера Ронконкома.
Она сунула руку в воду и вытащила извивающуюся рыбешку длиной сантиметров пятнадцать.
- А завтра они у вас будут? - спросила Ширли. - Мне нужна свежая рыба.
- Как угодно, милочка, завтра привезут еще.
Становилось жарче, а на рынке не оказалось ничего, что она еще хотела купить. Поэтому решено было перейти к следующему пункту программы.
- По-моему, сейчас нам лучше отправиться к Шмидту, - сказала Ширли, и что-то в ее голосе заставило Тэба внимательно взглянуть на нее, после чего он снова перешел к наблюдению за толпой.
- Конечно, мисс Ширли, там будет попрохладнее. Заведение Шмидта располагалось в подвале сгоревшего целиком дома на Второй авеню. Проулок вел на задний двор, три ступеньки вниз - и вы перед толстой зеленой дверью с глазком. В тени, притулившись к стене, на корточках сидел телохранитель: к Шмидту приходили только постоянные клиенты. Приветствуя Тэба, охранник махнул рукой. Послышалось скрежетание замка, дверь открылась, и показался престарелый мужчина с длинными патлами седых волос.
- Доброе утро, судья, - сказала Ширли. Судья Сантини и О'Брайен хорошо знали друг друга, и она встречалась с ним прежде.
- А, доброе утро, Ширли. - Он отдал телохранителю маленький белый пакетик, который тот сунул в карман. - Как бы хотелось, чтобы утро было добрым, но для меня чересчур жарко. Боюсь, сказываются года. Передай от меня привет Майку.
- Передам, судья, до свиданья.
Тэб отдал Ширли кошелек, и она спустилась по ступенькам и постучала в дверь. В глазке промелькнула тень, послышался лязг металла, и дверь отворилась. Внутри было темно и прохладно. Ширли вошла.
- Ого, да это же мисс Ширли. Привет, малышка, - сказал привратник, захлопывая дверь и задвигая тяжелый засов.
Он опять влез на высокую табуретку у стены и занялся своим оружием. Ширли ничего не ответила: она всегда так поступала. Шмидт поднял голову и широко улыбнулся.
- Привет, Ширли! Зашла купить чего-нибудь вкусненького для мистера О'Брайена?
Он положил большие красные руки на прилавок; его толстое тело, облаченное в забрызганный кровью белый халат, возвышалось над ним, как гора. Она кивнула, но не успела ничего сказать, как подал голос охранник:
- Покажите ей леденцы, мистер Шмидт. Могу поспорить, она пришла именно за ними.
- Не думаю, Арни, они не для Ширли. Оба громко расхохотались, а она попыталась улыбнуться, теребя клочок бумаги, лежавший на прилавке.
- Мне нужен кусок говядины или вырезка, если, конечно, у вас есть, сказала она, и мужчины снова расхохотались.
Они знали, что многое могут себе позволить, но никогда не переступали границ дозволенного.