В доме семьи Ленс тоже укладывали вещи. Рабы бегали с тюками и утварью, стараясь лишний раз не попадаться на глаза хозяйке. Никто не удивился, когда к ней пришел молодой человек, одетый без изысков и представившийся навклиром[1] торгового судна. Хонора пригласила гостя на открытый балкон над террасой, построенный в соответствии с поморскими традициями. Стены украшала облицовка из раковин, кадки были заполнены кустарниками, внешне напоминающими устремленные к солнцу водоросли.
Невольники подали угощения и оставили госпожу наедине с черноглазым брюнетом. Он бесцеремонно пересел ближе к ней, крепко обнял и, запустив руку под платье, стал ласкать мягкую, пышную грудь.
С какой целью ты явился сюда, рискуя своей жизнью и моей репутацией, строго спросила Хонора, вздрагивая от растущего возбуждения.
Пальцы юноши скользили по ее нежным ареолам, как кисти художника, наносящего темперу на тщательно обработанную заготовку.
Хочу прочитать третью страницу трактата, язык Мэйо пробежался вверх по шее любовницы, слизывая насыщенно-сладкие духи с бархатными ореховыми нотками.
Поморец до сих пор не сумел разгадать, какие именно благовония она использовала и это лишь подогревало его интерес. Хонора играла, дразня Всадника молчаливыми обещаниями скорого блаженства. Она искушала, подобно богине, требуя восхищения и слепого повиновения. Ее колдовство превращало Мэйо в исступленного безумца, обуреваемого ненасытной жадностью, ищущего не спасение, а гибельный, тянущий ко дну омут.
Ятуман над водойпрошептала Хонора. Тыблуждающий в белой мгле корабль. Здесь не гавань. Рон-Руанопасная заводь с острыми зубьями рифов
Кто сказал, что мне по нраву торчать возле пристани? Может быть, все, о чем я мечтаюпоймать ветер и в щепки расшибиться о скалы.
Поцелуй Язмины?
Одиночество.
Идем! она сорвала с волос заколку и сияющие пряди упали на обнаженные плечи.
Мэйо безотрывно смотрел на них, не запоминая дорогу. По петляющей галерее Хонора привела любовника к небольшому закрытому дворику с каскадным фонтаном. Со второго этажа поморец прекрасно видел группу нобилей, расположившихся среди кустов и лимонных деревьев.
На широкой клинии полулежал советник Неро, обмахивая лицо пушистым веером. Справа в плетеном кресле восседал коротышка Фирм. Легат Джоув медленно прохаживался вдоль парапета, цедя вино из серебряного кубка. На собрании присутствовали казначей Олус, представители жреческой коллегии, архигосы, в том числе Дариус, отец Дия, несколько анфипатов и саров, квестор священного дворца Рэмирус и муж Хоноры, владелец особняка.
Их вынудила объединиться смерть Лисиуса, очень тихо произнесла итхальская блудница, стараясь держаться в тени, за раскидистым цветком, нелепо торчащим из глиняного горшка. На улицах вот-вот начнутся бунты. Многие бегут из столицы под видом отъезда на отдых. Мы, Дом Арум, Олус, Лорисса Больше сотни семей. Рабы уже не боятся носить амулеты и татуировки с пауком. Уезжай и ты, пока не поздно.
Нет, Мэйо заставил девушку, прогнувшись, опереться на мраморные перила, и не спеша вошел в нее, прикрывая глаза от удовольствия. У тебя не будет повода счесть меня трусом.
ГлупостиХонора сердито толкнула его бедрами. Мы с мужем остановимся в Тарксе, снимем виллу Там есть чудесные сады и бухты, где никто не помешает часами листать трактаты.
Я уже все сказал.
Ты поступаешь, как упрямый ребенок, не доросший до рассудительного мужчины.
Поморец шире развел ее ноги и надавил ладонями на мягкий, теплый живот, не позволяя уклониться от яростного, разрывающего изнутри напора:
Считаешь, ребенок способен на такое?
Хонора закусила губу, приглушая стон блаженства:
М-м-м Бедняжка Вида потеряла чудесного любовника Ты гораздо талантливее Креона.
Что?
Твоя бывшая невеста делит ложе с братом. Я знаю много секретов. Уплывем в Таркс и услышишь их все.
Мэйо улыбнулся. Пришло время исполнить обещанное царевичу.
Сефу. Расскажи о нем.
Сокол Инты? итхалька завела руки назад, лаская крепкие бедра юноши. Твой покровитель и
Друг, коротко бросил наследник Макрина. Мы с послом не в тех отношениях, которые красочно расписывают злые языки.
Поддавшись искушению, Хонора оттеснила Мэйо в угол, развернулась и вынудила ускорить ритм, быстро доведя поморца до высшего пика блаженства. Едва молодой человек вновь обрел способность размышлять, он широко заулыбался при мысли о том, что игры Аэстиды становятся вдвойне сладостней, когда прилюдно наставляешь рога влиятельному столичному сановнику в его доме и в присутствии первых лиц Империи.
«Стань я зесаром, непременно отымел бы кого-нибудь в тронном залевеселясь, думал Мэйо. Креона Восьмиконечным жезлом»
Сефу хотят убить, дыхание Хоноры защекотало ухо поморца. Фирм готов заплатить Неро за его смерть. Подкупят человека из ближайшего окружения или охраны. Возможно, того симпатичного мулата.
Юбу? Он преданней собаки.
Ты недооцениваешь влияние богатства на людей. За деньги нельзя купить друга, но можно легко его продать.
Благодарю. Я услышал достаточно.
Когда мы увидимся в Тарксе?
Долг опекаемогозащищать покровителя, Мэйо нежно поцеловал руку Хоноры. Мне необходимо быть рядом с Сефу.
И погибнуть вместе с ним?
Если так угодно Веду.
Я жестоко ошиблась в тебе, девушка отвернула лицо, пряча проступившие на глазах слезы.
Мне жаль.
Для слабого мужчины, женщинасвященная богиня. А для сильногоничтожная раба. Ты не сомкнешь на мне ошейник, Мэйо из Дома Морган.
Улыбка поморца сделалась теплее:
Когда надоест мое общество, просто укажи на дверь. Без истерик, ладно? Они не к лицу ни богиням, ни рабам.
В маленькой, возведенной по эбиссинскому образцу беседке, из которой открывался чудесный вид на берег озера Мерэ, лежали двоемолодой мужчина и совсем юная девушка. Они любили приходить сюда в первые ночи осени, когда заканчивали роиться докучливые насекомые и воздух долго хранил накопленное в жаркие дни тепло. Пять крупных провинций, называемых Срединными землями, уже могли похвастаться желтеющей листвой деревьев и богатыми лесными дарами. Северянев Аквилии и Ланиинадевали вторые туники, ворча на долгие моросящие дожди. Южанеитхальцы, поморцы, геллийцы и эбиссинцыпока вовсе не ощущали сладковатых ароматов увядающей природы, лишь богатство овощей и фруктов напоминало им о наступлении желтой декады года.
Набросав на дощатый пол толстые шкуры и подушки, пара укрылась под шерстяным пледом и сжигала ночь шальным огнем страсти. Мужчину звали Алэйр, он имел чин Всадника и был племянником зесара Клавдия. Девушка носила домашнее имя Ориана, что означало «золотая». Оно как нельзя лучше подходило златокудрой ликкийке с нежной, словно покрытой бархатистой пыльцой кожей и огромными глазами цвета янтаря.
Увидев ее однажды в толпе, Алэйр позабыл обо всем: о своем благородном происхождении, об обещаниях жениться на достойной девушке, выбранной родителями, о приличиях и морали. Он неистово желал ту, которой от бедности приходилось торговать собой возле ступеней храма. Только ее и никого другого.
Влюбленный юноша мог бы сделать Ориану гетерой или конкубиной, но предпочел выступить против общественного мнения и объявить ликкийку законной женой. Их свадебная церемония прошла скромно, без гостей и пышных торжеств. Перед алтарем Аэстиды новоиспеченный муж надел на предпоследний палец левой руки супруги простое железное кольцо. Ориана, облаченная в гладкое, ниспадающее до пола, белое одеяние, грациозно откинула пепельно-желтую накидку и оставила Богине в качестве подношения пышный букет амариллисов. Единственными, одарившими молодоженов, были зесар Клавдий и взысканец Варрон.
Рассорившись с родителями, Алэйр написал дяде о своем трудном финансовом положении, и Владыка ответил, что будучи наследным правителем не может одобрить поступок молодого Всадника, но как любящий родственник не позволит ему скитаться без крыши и угла.
Роскошная вилла близ озера Мерэ стала надежной крепостью, где молодожены спрятались от любопытных глаз, злых пересудов и бессмысленной жестокости окружающего мира. Новобрачным не нужны были почести или несметные богатства, а только покой и согласие в маленькой, но безгранично счастливой семье. Ориана ждала первенца. Алэйр мечтал, что в будущем она подарит ему не меньше трех наследников.