Рядом с узким мостиком стояла девочка в полупрозрачном одеянии нимфы. Поморец улыбнулся и всучил рабыне охапку цветов. На ходу приобняв малышку, геллиец поделился с ней парой винных ягод.
Хороша рыбка! радостно заметил нобиль, взбираясь по склону холма. Тебе тоже подумалось, что следовало остановиться и изучить ее влажный грот, разведя бедра пошире?
Невольник наспех вытер липкие губы:
Нет, я предпочел бы более спелый плод.
Как вон та особа? Мэйо кивком указал на стройную рыжеволосую женщину, внимающую напевам пастушка.
Возможноуклончиво ответил Нереус. Но не сегодня.
Почему?
Хочу побыть с тобой.
Сомнительная радость, достойная глупца! рассмеялся поморец. Ты неотступно следуешь за мной с полудня и явно заскучал. Пока длится праздник, повеселись на славу. Пляши, стирая ноги в кровь! Сношайся до изнеможенья члена! Живи, отдав забвению невзгоды!
Гонишь прочь, будто надоевшую собаку?
Нобиль схватил раба за шерстяной пояс, удерживавший козлиную шкуру, рывком притянул к себе и, ощутив на лице чужое сбивчивое дыхание, твердо произнес:
Я пытаюсь заботиться о тебе, кретин. Проваливай и не показывайся на глаза до темноты.
Мэйо
Разговор окончен! благородный юноша с такой силой отпихнул геллийца, что тот едва устоял на ногах. И если посмеешь вернуться трезвым, высеку плеткой!
Я тоже пытаюсь заботиться о тебе! обиженно выкрикнул Нереус. Только слово рабаничто против лживых речей царского наследника.
Это перешло уже все границы, рассерженный поморец скрестил руки на груди. Прояви наконец уважение к Пиксу, пока он не наслал на тебя кару, отняв мужскую силу!
Островитянин склонился перед хозяином, который в ответ показал неприличный жест и, не оглядываясь, проследовал к ротонде.
Сокол Инты, внимательно наблюдавший за безобразной сценой ругани, встал с лавки, чтобы первым приветствовать Мэйо:
Мир тебе, храбрый воин, внук Веда, хранитель ихора!
Сын Макрина порывисто обнял Сефу и звонко поцеловал в загорелую шею:
И вам мир, благословенный Тином, Немеркнущий Солнцеликий Владыка!
Ты зря кричал на раба. В такой праздник не следует портить настроение из-за непокорности глупых животных.
Прежде он никогда не вел себя столь отвратительно, поморец досадливо скривился. С чем это связано, ума не приложу.
Позволь дать дружеский совет, Юба наполнил вином кубок и протянул Мэйо. Если твой раб хотя бы заикнется о Пауке, вели без промедления швырнуть гнуса в эргастул[1].
Прости? наследник Дома Морган поперхнулся от удивления. Хотелось бы услышать больше.
Кивнув, мулат продолжил:
Не для чужих ушей. У понтифекса Руфатысячи сторонников средь черни и скота. Жрец-араней обещает им после смерти покой и избавленье от страданий. За такие щедрые посулы звери готовы драться на улицах и резать собственных хозяев. Мы размышляем, как воспрепятствовать культистам, проявив благоразумие и осторожность.
А почему нельзя открыто обвинить Руфа на Совете? Мэйо наградил многозначительным взглядом молчавшего Плато.
Рыжеголовый алпиррец был непривычно тих и подавлен. Он отвернулся с болью в глазах, так и не проронив ни звука.
Сокол Инты мягко опустил ладонь на плечо поморца:
Не мерь глубину ручья двумя ногами разом. Дождемся шагов от Фостуса и Алэйра. Потом решим, как выбить с доски Руфа и Варрона.
Вы забыли упомянуть Лукаса, царевич.
Сефу сплел пальцы и оперся на них подбородком:
Лукас мертв, Мэйо.
Что?!
Народу сообщат позднее. Я полагаю, завтра. Убили калеку, его мать, конкубину и приемного сына.
Вед Всемогущий! наследник Макрина выплеснул остатки вина из кубка. Кто мог решиться на такое?
Многие, Сокол брезгливо наморщил нос. Игра становится увлекательнее и опасней. Сегодня вновь придется швырять на стол тессеры. Ты готов, дитя морей?
Конечно, Парящий Над Пустынями!
Наш спор, напомнил Сефу. Победа за тобой, если сумеешь заручиться благосклонностью всего одной красотки.
Надеюсь, жены Фирма. Давно хотел зарыться в ее складки.
Царевич вытянул губы трубочкой, издав звук, означавший высшую степень пренебрежения:
Какие складки? Там вытоптанное поле, сухое и жесткое, будто задница слона.
Испробовали лично? Мэйо вальяжно развалился на лавке.
Доверил Юбе.
Мулат оскалил зубы и хлебнул приправленного имбирем пива, которое эбиссинцы называли хенкет.
Воспользовавшись паузой, отпрыск Макрина повернул лицо к Плато:
Мы до сих пор даже не поздоровались.
Извини, алпиррец сжал пальцами виски. Отец запретил мне общаться с тобой и грозит переводом в другую коллегию.
Нет! Мэйо рывком передвинулся к расстроенному парню и, обхватив его за плечи, принялся быстро нашептывать в ухо. Брюзжанье стариков не охладит наш пыл. Молчи, пускай говорят тела, прикосновенья рук и музыка из тех кустов. Давай сейчас, пока она зовет в стремительную пляску.
Ты хочешь этого? смутился Плато.
Сильнее, чем присунуть Аэстиде.
Алпиррец расхохотался, шлепнув ладонью по едва прикрытому туникой бедру собеседника.
Решайся! подначил Мэйо. Один раз
Пошли! сын Плэкидуса вцепился в запястье поморца и выволок юношу из ротонды, на ходу срывая с себя одежду.
Сумасшедшие! крикнул им вслед Сефу. Боги превратят вас обоих в сильванов!
Он промокнул пот со лба и неотрывно следил, как два почти голых нобиля, вздумавших примерить роли гистрионов, разминаются на небольшой, но сравнительно ровной площадке. Парни вскидывали руки, хлопая в ладоши, наклонялись, двигаясь по кругу все быстрее. И вот, увлеченные танцем, молодые люди начали высоко подпрыгивать, изгибаясь в развратных позах. Мэйо присел и стал крутиться на носках так быстро, словно летящее с горы колесо, а затем повторил тот же трюк, скача по траве на коленях. Плато аплодировал ему, ритмично мотая головой.
Пляска захватила юношей и они потеряли всякую осторожность, принявшись кувыркаться в воздухе, точно акробаты. Сокол опасался, что кто-нибудь из его соратников рухнет теменем вниз и поломает шею, но этого не случилось. Душой Сефу был с ними: в беззаботной круговерти мысленно касался их острых локтей и загорелых лодыжек, пьянел от одного вида сияющих глаз и никак не мог успокоить заходящееся в восторге сердце.
Спонтанный и весьма непристойный кордак удался на славу. Довольные успехом Мэйо и Плато, тяжело дыша и счастливо улыбаясь, вернулись в ротонду.
Впечатляюще! похвалил наследник Именанда.
Теперь я готов лечь хоть с демоницей, заявил поморец.
Уверен? в глазах эбиссинского царевича блеснули коварные искры.
Да.
Хорошо. Ее семейное имя Хонора. Младшая сестра Лориссы, супруги Неро.
Что нужно узнать?
Для начала просто заставь ее возжелать тебя, Сокол Инты помедлил. И учти, Хонора дружит с Видой. Поаккуратнее в выражениях, не спугни эту голубку.
Считайте, победа у меня в кулаке, пренебрежительно хмыкнул Мэйо.
В желтой столе, скрепленной на плече золотой фибулой, Хонора казалась иволгой, присевшей отдохнуть среди пышных кустов роз. Девушка забросила ноги на садовую скамейку, прикрыв их краешком тонкой накидки. Темнокожая рабыня обмахивала хозяйку веером. Два афарца-сателлитасловно вросли в землю между благоухающими клумбами.
Мэйо подошел ближе и, когда рон-руанка отвлеклась от чтения книги, принялся бесцеремонно разглядывать женские прелести свояченицы Неро. Она была невысока ростом и обладала аппетитной фигурой, которую украшала легкая полнота. Зеленые глаза смотрели озорно и дерзко. Волосы песочного цвета, прикрытые бисерной сеткой, ниспадали почти до талии. Поморец оценил манящую белизну кожи, мягкую линию плеч и тонкие запястья Хоноры. Но главным ее достоинством нобиль счел удивительную подвижность губ. Они то дарили улыбку, то сжимались в ниточку, на миг сделавшись азартными, настороженными или дружелюбными. Юноше почему-то взбрело в голову, что у нихнепременно вкус персиков. Мэйо захотелось по-хулигански растрепать высокую прическу столичной обольстительницы и взять ее не в траве или на ложе, а прямо посреди палубы рассекающего волны корабля, чтобы рядом кричали чайки и возбужденные зрелищем гребцы.