Первожрец спешно вытер лицо подолом мантии и, повернув голову, злобно уставился на взысканца:
Паскудный червь! Теперь ты и твои мерзкие «пауки» довольны?! Трепещите, кара обрушится на вас! Вскоре я призову к ответу каждого богомерзкого культиста!
Ликкиец намеревался возразить: он был уверен, что никто из ктенизидов не стал бы подобным образом публично унижать Эйолуса, но при всем желании не смог бы перекричать рев разгневанной толпы.
Развернувшись на пятках, Варрон с невозмутимым видом вернулся под крышу храма, все еще окруженного сотней легионеров.
В столицах провинций залами для заседаний представителей городского управления были курии, по своей планировке напоминающие геллийские булевтерии[8]. Рон-руанская курия имела узорчатый мраморный пол, находящийся на возвышении президиум для членов Малого Совета и несколько рядов кресел, которые занимали в соответствии с политическими предпочтениями.
Сторонники Лисиуса расселись справа от входа, по-соседству разместились планировавшие проголосовать за Фостуса. Левые крыло заняли приверженцы Алэйра и Лукаса. Центр, расположенный напротив президиума, оказался за теми, кому импонировал Варрон.
Неро и Фирм тихо беседовали, склонившись друг к другу. Очутившийся между двух пустых креселзесара и первожреца ТуросаРуф медленно перебирал костяные четки. Он разглядывал людей. Большинство пришли в белых тогах. Желающие соблюсти траур по Клавдию облачились в черное, носители ихорав фиолетовое. Легаты и архигосы щеголяли синими, серебряными и золотыми плащами; жрецыперламутровыми мантиями.
Плетущий Сети с сожалением обнаружил, что на Совет приехали далеко не все. Эбиссинский посол Сефу Нехен Инты пожелал находиться в тренировочном лагере Всадников и пока даже в частном порядке не объявлял о политических предпочтениях наместника Именанда. Геллию представляли два тамошних архигоса: ни анфипат островитян, ни сар Старты не соизволили покинуть своих владений. От поморцев и вовсе выступал один Макрин. Уже много лет анфипат Мариан большую часть времени отдыхал на целебных источниках, поправляя здоровье, нежели занимался делами провинции. Выходцы из Срединных земель и северяне также не могли похвастаться полным составом делегаций.
И все же необходимый кворум был соблюден. Понтифекс недоумевал, что настолько задержало Эйолуса, не задумал ли он какой-нибудь особо хитрый политический трюк.
Когда первожрец Туроса вошел в курию со стремительностью пущенного из онагра[9] снаряда, Руф едва не выронил четки. Старик успел вымыть лицо, голову и руки, сменить мантию на простую тогу без украшений, но жуткое зловоние не пропало.
Обвиняю! завопил седой храмовник, остановившись в центре зала и ткнув пальцем в сторону Плетущего Сети. Обвиняю этого человека, оскорбившего не меня, но Великого Творца!
Чем же я вас оскорбил? с нотками удивления спросил понтифекс.
Ты подослал бродягу с нечистотами! Какая низость! А мальчишка Варрон наблюдал сверху и потешался надо мной!
Члены Большого Совета грозно зароптали.
Доказательства! потребовал ктенизид.
Первоевзысканец на балконе. Второевсе произошло возле ступеней твоего черного святилища!
По-вашему выходит: если вор утащит кошель созерцающего спектакль, то пострадавшему надлежит судиться с руководителем труппы? беззлобно огрызнулся Руф. Боги отвели нам роли соперников, а люди пытаются сделать врагами.
Ты отрицаешь свою причастность к случившемуся?! лицо Эйолуса покрылось красными пятнами.
Разумеется. Согласившись, я преступлю законоговорю невиновного.
Лжец!
Старый дурак! не выдержал понтифекс. Нас умышленно сталкивают лбами! Это же ясно, как первый постулат Кассина.
И чем ты объяснишь присутствие на балконе Варрона? Тоже кознями недоброжелателей?!
Нет, волей Паука.
Первожрец Туроса опешил и тщетно искал нужные слова, пока Руф уверенно говорил:
Время Старых Богов уходит. Мы слишком долго двигались по одной стезе, упорно не замечая других. Кровь Первых исчерпала себя. Ее носители умирают или оказываются неспособными к продолжению рода. Земные дела перестали интересовать тех, кто живет на небесных просторах. Турос и его быки молчат. Вед не принял традиционную жертву. Предсказатели сулят скорое появление из заречной мглы Мерта. Но я утверждаю: Злу можно противостоять, если открыть сердце Пауку
Мы здесь, чтобы избрать нового зесара, а не выслушивать проповеди культистов! раздраженно выкрикнул Фирм. Считаю доводы понтифекса не достаточно убедительными и предлагаю исключить его из Малого Совета до окончания разбирательств по делу о публичном оскорблении первожреца Эйолуса.
Поддерживаю! важно кивнул Неро.
Вам это не поможет, дикие псыпрошипел Руф, вынужденно покидая президиум.
Нобили галдели, точно вспугнутые птицы над предчувствующим грозу лесом. Ктенизид сел в кресло рядом со своими сторонниками и теми, кто поддерживал Фостуса: соседом справа оказался давний друг и единомышленник понтифексаархигос Дариус, слевасар Таркса Макрин, участник конкурирующей партии. Плетущий Сети обменялся устными приветствиями с одетым в лиловое поморцем, но не пожал его запястье.
Шум с улицы заставил мужчин взглянуть на распахнувшиеся словно от удара двери. В зал походкой разбитного гуляки вошел Лисиус. Он был огромен, как медведь, растрепан и небрит. Обрюзгшее лицо с глазами хищника и кустистыми бровями не вызывало и толики симпатии.
Советник Фирм тотчас указал любимому кандидату на пустующее кресло зесара. Лисиус молча прошествовал к нему и без стеснения плюхнулся на то место, которое уже считал своим.
Возмутительно! громко сказал Руф. Это нарушение всех
Заткнись, кривоногий! рявкнул брат Клавдия. Иначе утихомирю по-другому.
Соблюдайте приличия! не пожелал отступить ктенизид. Вы не в питейной.
Оно и видно, что не каупона[10]. Ни столов, ни выпивки, а шлюхи одна страшнее другой.
Макрин не пожелал мириться с подобным оскорблением и дерзко ответил Лисиусу:
Мы связаны с вами кровью, но об этом стыдно даже упоминать!
Я милосердно избавлю тебя от ихора, собственноручно отрубив лохматую поморскую башку! развязно пригрозил наследник Правящего Дома. Дай только взяться за священный жезл!
Вы никогда его не получите! вскипел Руф.
Лисиус звучно шмыгнул мясистым носом:
Я предупреждал, криволапый. Твою пустую черепушку отправят в сточную канаву следующей.
У вас слишком разыгралось воображение, сухо ответил понтифекс. Продолжим через неделю, только убедительно прошу: на этот раз сохраните себя в трезвости.
Он нарочито медленно поднялся из кресла. Примеру ктенизида последовали его однопартийцы.
Пойдемте, Макрин, ровным голосом позвал Плетущий Сети. На улице чудесная погода и жаль тратить такой день впустую.
Согласен, кивнул поморец. Теперь здесь воистину невыносимый смрад.
Протест Руфа поддержали многие члены Совета, намеревавшиеся выступать за Фостуса, Лукаса и Алэйра. Лишь сторонники Лисиуса сидели не шелохнувшись, но это уже ничего не решалоих голосов недоставало до необходимого кворума.
Покинув курию, понтифекс благодушно обратился к выходцу из Таркса:
Ваша смелость достойна наивысшей похвалы. Обещаю, если поддержите Варрона, то не потеряете ни голову, ни должность.
Весьма заманчиво, только моим кандидатом был и остается Фостус.
Почему именно он? Вы знакомы лично?
Нет, но я слышал о нем много хорошего.
Избрание зесаране тот случай, когда можно доверять одной лишь молве, Плетущий Сети взял поморца за запястье. Фостус посвятил себя служению Эфениде, а не обществу. Это его выбор, который никто не вправе оспаривать. Я предлагаю вам встретиться с Варроном. О юноше ходит много сплетен, но, побеседовав с ним, вы сумеете понять, где жемчуг, а где гипсовая крошка. Приезжайте сегодня на ужин в наш храм. С виду он не столь красив и ярок, как прочие святилища, но тих и уютен.
Благодарю, понтифекс. При всем уважении, мне не хотелось бы возлежать за одним столом с убийцей Клавдия.
Как близкий друг покойного, могу уверить вас, что Варрон любил его больше, чем кто-либо еще из ныне живущих. Выумный человек, Макрин, и знаете, сколь опрометчивы бывают поступки молодых людей, даже совершенные безо всякого злого умысла.