Разве мы плывем не в Рон-Руан? изумился Нереус.
В Стангир, малыш, живо откликнулся итхалец. Без паруса. Против течения. Помолись, чтобы твои руки теперь работали не хуже, чем задница в постели сарачонка.
Да пошел ты, дядяпроцедил островитянин.
Встать! рявкнул помощник комита[13]и невольники покорно поднялись на ноги. Полный ход!
Визгливый свисток резанул по ушам.
Актуария покидала порт Таркса на всех двадцати веслах. Рабы гребли спокойно, размеренно, без спешки. Следуя примеру более опытных в морском деле невольников, геллиец старался расположиться поудобнее, используя упор для ног и плавно вытягивая руки вперед. Начинался долгий и тяжелый путь на восток.
Нереус пробовал совместить дыхание с ритмом гребли и ни о чем не думать. Непрерывные, монотонные движения изматывали. В голову, против воли, упрямо лезли отрывочные воспоминания
Была поздняя осень, его десятая осень и первая на вилле Морганов. Погода стояла пасмурная, дул прохладный ветер и море потемнело в предчувствии грядущих штормов. Нереус и еще два мальчишки-невольника гуляли по пляжу, сопровождая Мэйо. Они бросали камни в воду, проверяя, кто закинет округлый булыжник дальше других. Сейчас геллиец не смог бы припомнить, с чего начался разговор о плавании и кто первым предложил устроить состязание по нему.
В моих жилахкровь зесаров! Сам Вед будет держать меня на воде! хвастливо заявлял поморец. Я поплыву быстрее вас и так далеко, как никто не заплывал!
Не долго думая, мальчишки разделись и с разбега прыгнули в нахлынувшую на берег волну. Они плыли вразмашку, борясь с течением и отфыркиваясь, когда соленые брызги попадали в носы.
Выросший на море Нереус чувствовал себя в нем, как рыба: небольшие волны поднимали и плавно опускали его, а под более крупные он подныривал, делая глубокий вдох. Островитянин находился чуть позади Мэйо, стараясь не обгонять нобиля. Два других невольника, мальчики помладше, еле барахтались, безнадежно отстав от них.
Юный хозяин начал сопеть, выбиваясь из сил, но упрямо продолжал грести, вскидывая руки над водой. Нереуса охватило беспокойство. Он обернулся и увидел, что полоска пляжа стала едва различимой, а головы соперников напоминали крошечные точкирабы возвращались, решив без предупреждения прекратить соревнование.
Хозяин! позвал геллиец. Они сдались!
Значит, битва один на один! выплевывая воду, откликнулся поморец.
Как ни хотел бы Нереус показать свое превосходство, рабу надлежало проявлять осторожность, соперничая с господином, ведь наградой за победу могла стать смерть. В Геллии невольники имели больше прав и гарантий, чем в любой другой части Империи. Там предпочитали воспитывать, прививая уважение, а не страх. В Тарксе дела обстояли по-иному. Носивший ошейник считался хуже скотины, и собственник мог поступить с ним как вздумаетсяоскорбить, ударить, нанести увечье или лишить жизни.
Вскоре Нереус устал бороться со стихией и искал удобный предлог, чтобы закончить состязание. Его не на шутку беспокоил усиливающийся ветер и большое расстояние, которое придется преодолеть на обратном пути. Гребни волн поднимались все выше, создавая белую клубящуюся пену.
Неожиданно Мэйо закричал и с головой ушел под воду.
Господин! островитянин испуганно шарил взглядом вокруг, ища его.
Вынырнув, поморец зашипел от боли, он был бледен и на грани паники:
Моя нога! Она горит огнем!
Вас ужалила четырехпалая?
Кто?!
Слюдяная медуза!
Не знаю! Не могу пошевелить ногой! сердце мальчика неистово колотилось, он начал задыхаться, охваченный безотчетным страхом. Я тону! Тону!
Нереус подплыл к нему:
Хватайтесь за мое плечо!
Я тону!
Нет, господин! Пожалуйста, господин!
Поморец словно не слышал мольбы раба. Отпрыск сара колотил руками по волнам, развернувшись к ним боком. Не выдержав, геллиец решился на отчаянный шаг и обратился к нобилю по имени:
Мэйо! Все хорошо! Успокойся!
Мне больно его губы посинели и дрожали.
Ногти хозяина впились в плечо Нереуса с такой силой, что он непроизвольно поморщился.
Нужно возвращаться. Держись крепко, я тебя вытащу!
Собрав волю в кулак, невольник поплыл к берегу. Его мышцы ныли от напряжения и усталости. Не осилив и трети пути, геллиец лег на воду и повернулся лицом к господину:
Как ты?
Все болит И голова кружитсятонкие пальцы поморца ни на миг не отрывались от загорелого плеча раба.
Потерпи чуть-чуть. Я отдышусь и мы поплывем снова. Тебе нужен лекарь.
Еще так далеко до земли...
Вед поможет нам. Ты сам говорил. Он не даст тебе погибнуть.
Мэйо впервые за несколько месяцев их знакомства посмотрел на Нереуса с теплотой:
Пока мне помогаешь один ты. Если утонешь, я недолго протяну.
А если утонешь ты, меня распнут на кресте.
Щека поморца нервно дернулась.
Я думал, невольник обязан любить хозяина и по зову сердца защищать его от опасности.
Мое тело принадлежит тебе, духбогам, а сердцеродине.
Волна накрыла мальчишек с головой.
Ты любишь меня? громко спросил поморец, кашляя и отхаркивая воду.
Нет!
Почему?
Плывем! отвернулся геллиец.
Ответь! Я приказываю!
Я не оставлю тебя. Тыхороший господин. Но случись со мной беда, на чью помощь рассчитывать мне?
Мэйо не ответил. Он замерз и стучал зубами.
До суши оставалось не меньше двух полетов стрелы, когда силы окончательно покинули раба.
Держись, сколько сможешь, прошептал он. И прости мою дерзость.
Нереус!
Нужно бороться, Мэйо. До конца. Пока борешьсяты не проиграл.
Нереус, нобиль поглядел вдаль. Я вижу людей! Они спешат к нам по берегу. Смотри!
Глаза светловолосого раба были закрыты. Он едва дышал.
Смотри же! Мы спасены!
Невольники с виллы сара вытащили мальчишек из воды. Сына градоначальника бережно отнесли до дороги и уложили в большую открытую повозку, укутав покрывалом. Геллийца выволокли под руки. Надсмотрщик приблизился к нему и грубо схватил за шею, что-то выспрашивая.
Нереуса сюдаМэйо ткнул указательным пальцем рядом с собой.
Рабы удивленно переглянулись, решив, что юный хозяин бредит.
Быстро! выкрикнул он, срываясь на визг.
Островитянина тотчас привели и уложили на рэду[14] возле господина. Нобиль поделился с ним покрывалом и обнял с нежностью, свойственной маленьким детям, прижимающим к груди любимую игрушку, которая дарит им чувство защищенности и безопасности.
Две лошади, подгоняемые бичами, пошли рысью, и от тряски боль в ноге Мэйо усилилась. Он жалобно всхлипывал, не желая отпускать от себя Нереуса. Раб, как мог, успокаивал господина, держа его за руку и пытаясь согреть своим телом.
Они забыли обо всех условностях и говорили на равных, радуясь, что живы, что под покрывалом тепло и что в доме скоро обед. Это счастье, наивное и хрупкое, сплотило их, связало узами странной недозволенной дружбы, которую приходилось скрывать от окружающих. Тогда Нереус впервые узнал иного Мэйо. При множестве недостатков поморец обладал светлой душой и отзывчивым сердцем
Галера причалила в порту Стангира незадолго до темноты. Рабам всучили по куску хлеба и расположили на ночлег в складском сарае. Нереус сразу завалился спать, кое-как свернувшись и подложив под спину старую ветошь.
Толком отдохнуть геллийцу не удалось. Едва забрезжил рассвет, невольников выгнали перегружать имущество сара с актуарии на военную триеру[15]. Экипаж огромного судна состоял из свободных людей и вольноотпущенников. Допускать к веслам рабов на боевых кораблях запрещалось. Это сильно огорчило юношу: он предпочел бы еще потрудиться гребцом, чем плыть запертым в темном, вонючем трюме. У островитянина не истерлись из памяти страшные картины путешествия от Старты в Таркс: затхлый воздух, смрад, грязь и крысы внутри гигантского деревянного брюха. При мысли о нем руки Нереуса непроизвольно начинали дрожать.
Когда кладь была уложена, он увидел поднимающегося на борт триеры Мэйо. Поморец шел один, все время озираясь, точно кого-то искал. Островитянин ловко обогнул пустую бочку и влез повыше, надеясь попасться на глаза хозяину. Нобиль остановился и призывно махнул рукой.
Проскользнув мимо надсмотрщика, геллиец смиренно предстал перед господином.