А ещё сутки спустя им же пришлось конвоировать прибывших узников. Те были небритые, в мятой флотской униформе с характерным следом у каждого от вырванной с мясом планки знаков различия, что говорило о проведённой церемонии разжалования. Троец на ней не присутствовал ни разу, зато присутствовал Ятровкастоял в шеренге сбокуи потом рассказывал в лицах. Зрелище, по его словам, исключительно мерзкое. Осунувшиеся лица и потухшие глаза узников красноречиво говорили о том, что пощады они не ждут. В колонну по четыре они выходили и выходили из транспорта, и Ятровка, переключив комлинк на канал, неслышимый начальствуещё один повод почистить уборщиков, если об этой "опции" дознается кто-нибудь из офицеровпробормотал:
Хаттская сила, да сколько же их?
Троец молчал, просто считал. И насчитал сто двадцать семь человек. Когда два отделения штурмовиков, взяв колонну в клещи, повели к выходу из ангара внутрь станции, к ним присоединились четыре мрачных типа в чёрной униформе, с бластерами на поясах и деками в руках. Департамент расследований Имперской службы безопасности. Да, плохо дело. Обычно преступления на флоте и в армии расследовала военная полиция, судил гарнизонный трибунал из своих же офицеров и давал в большинстве случаев срок. Казнить могли только за очень тяжкий проступок и только солдат. Здесь будет хуже, раз замешана ИСБтрибунал флота во главе с адмиралом, и вполне вероятная смертная казнь даже для офицерского состава.
Господин майор, они прибыли, услышал вдруг Троец через наружные микрофоны шлема. Скосил глаза и увидел Чичвандерса. Тот разговаривал с миниатюрным голографическим изображением тучного офицера: Среди них, действительно, Синкс и первый лейтенант Холнаби.
Бывший первый лейтенант, строго поправил тучный.
Так точно, бывший, сэр.
Зайди ко мне, нужно переговорить.
Слушаюсь, сэр.
Троец не поверил своим глазам. Техник-лейтенант, очевидно, владел некими техниками ускоренного передвижения: вот только что стоял здесь, а в следующее мгновение бесследно испарился. Или это у него такое служебное рвение? Странно, в остальное время техник-лейтенант выглядел неторопливым и даже слегка меланхоличным.
С той поры у полка появилась ещё одна задачаохрана тюремного блока. Сержанты, справедливо полагая, что вертухаем быть не захочется никому, тут же начали использовать её в качестве дополнительной меры воздействия на нерадивых. Впрочем, Троец и Ятровка в блок первое время не попадали. Нет, мелких провинностей ни у того, ни у другого меньше не стало, но Шрайк, ведавший нарядами вне очереди, похоже, понимал, что в большинстве случаев они хотят как лучше и не очень виноваты, что получается как всегда. Увы, эта поблажка закончилась после того, как уволилась следующая партия старослужащих. Не молокососов же из пополнения на боевые посты назначать! Одновременно в полку прошли очередные конкурсысреди двухгодичников на чин капрала и среди их призывав школу сержантов. Подумать только, они на станции уже целый год! И пятнадцать месяцев в армии. Ещё одно пополнениеи можно будет отмечать половину срока. После этого Троец, Ятровка и остальные будут считаться "стариками", впрочем, они уже и сейчас поглядывали на молодняк с известной долей снисходительности: что те могут понимать в жизни сразу после учебки!
Следствие по делу флотских с Гвори, судя по всему, продолжалось. Несколько раз прилетали высокие чиныоб этом тут же становилось известно всем, поскольку караул для встречи и проводов выделялся из штурмовиков. Величину "чина" легко было определить заранее по размеру караулаполурота, рота, две. Однажды в ангаре выстроили четырьмя каре весь Второй батальон, и никто из стоящих в строю особенно не удивился, когда из челнока на палубу ступил сам Таркин. Влиятельного моффа знали все. Его суровое худое лицо нередко мелькало в выпусках имперских новостей, ежевечерне просматриваемых в казарме в обязательном порядке. Встречающее начальство заметно нервничало. Третьего дня в тюремном блоке произошёл неприятный инцидент. Повесился заключённый офицер. Очень быстро выяснилось, что ему помогли, и теперь на лицах начальника базы и командира их полка явственно читалась тревога: не поторопились ли они казнить сокамерников и дежурного надзирателяагента ИСБ, отвечавшего в ту ночь за порядок в секции? Вдруг именно из-за этого прилетел Таркин? А с нимсущество в чёрном с тонкой красной отделкой плаще Инквизитора. Троец разглядывал постные лица и бегающие глаза начальников не без злорадства: он-то в простую поспешность не поверил ни на секунду. Фамилия убитого была Холнаби
Контр-адмирал и полковник приблизились к моффу, представились. Тот задал несколько вопросов, затем отдал какое-то распоряжение. Адъютант поднёс к губам комлинк. И буквально через десять секунд из "коробки" выстроенных чуть в стороне офицеров трусцой выскочил майор Шевв. Мофф, тем временем, двинулся к выходу во внутренние коридоры и сделал ему знак "следуйте за мной". Позеленев, Шевв потрусил в кильватере Таркина. Похоже, кое-какие грешки он за собой чувствовал и ожидал серьёзных неприятностей. По другую руку от моффа двигалось существо в плаще. По размашистой, но плавной походке было понятно, что личный представитель лорда Вейдераженщина, притом нестарая. Интересно, какого вида? Имперский антропоцентризм каким-то волшебным образом не распространялся на высшую номенклатуру, хуманы при Императоре и Лорде служили с тем же успехом, что представители базовой линии человечества. А женщиныс тем же успехом, что мужчины.
Дальнейшее Троец и Швах узнали от Кузима Ятровки, того поставили у дверей временных апартаментов моффа. Таркин и Шевв, лицо которого имело уже какой-то серо-зелёный оттенок, вошли в кабинет. Подтянутый пожилой капитан в мундире корпуса штурмовиков, но не из местных, закрыл за ними дверь и скрылся в боковой комнатушке, возле дверей которой и стояли друг против друга Ятровка и другой солдат. В коридоре остался маяться лишь техник-лейтенант Чичвандерс, бледный, как умбаранец. Кузим старался не трястись от хохота, наблюдая за его поведением. Он то принимался мять одной рукой другую, то теребил по очереди уши, отчего они начали приобретать оттенок сигнальных фонарей боевой тревоги, то дёргал полы кителя. И топтался, топтался на месте, громогласно скрипя сапогами. Прошло примерно полчаса, точнее Кузим не догадался засечь, хотя часы вот они, в очках шлема, и Чичвандерс извёлся совсем. Арестовал Таркин его босса, что ли? Ятровка тоже готов был подумать именно так, но всё неожиданно повернулось совсем иначе. И гораздо грустнее, чем рассчитывал Кузим. Открылась дверь, и в коридоре кормой вперёд появился Шевв.
Премного благодарен, ваше высокопревосходительство, говорил он внутрь кабинета. Рад стараться, ваше высокопревосходительство.
Чичвандерс, путаясь в собственных ногах, кинулся к шефу.
Господин майор, сэр, всё в порядке?
"Господин полковник"! важно поправил Шевв, вздёрнув идеально подстриженную шкиперскую бородку. Ятровка едва слышно выругался под шлемом: везёт же некоторым, пришёл на расправу, а вернулся с повышением!
О выкатил глаза техник-лейтенант. Поздравляю, господин ма полковник! Я так счастлив, сэр, я искренне рад!
Новоиспечённый полковник снисходительно потрепал подчинённого по плечу:
Ничего-ничего. Тебя пошлём на Йинчорр на краткосрочные курсы при Академии Императорской Гвардии, я договорился. Три месяцаи будешь сразу первым лейтенантом.
Премного благодарен, господин полковник! точь-в-точь с теми же интонациями, что его начальникТаркину, ответил техник-лейтенант. Рад стараться, господин полковник!
Наше счастье, что лорд Вейдер казнил этого Маркула, ну, ты его помнишь заметил новоиспечённый.
Маркула казнили, сэр? не отрывая преданных глаз от шефа, перепросил Чичвандерс.
Да. Давно было пора, слишком он зазнался, много себе позволял. Рабынь завёл.
Для чего, сэр? удивился Чичвандерс. Дройды ведь гораздо лучше!
Разумеется. Дройды, по крайней мере, не могут предать, убеждённо сказал Шевв, вызвав "хмык" Ятровки, который славился своим умением перепрограммировать разные машины ещё в университете. Рабыня и оказалась внедрённым агентом мятежников.
Сэр, дозвольте спросить? Так Маркула казнили, а Васна его место?
Нет. Покав аппарат, главным специалистом. Но не всё сразу, Айк, верно?
Так точно, сэр!
Ну, ступай, собирай мои вещи. Отлёт в пятнадцать ноль-ноль.
Техник-лейтенант с быстротой молнии метнулся к лифтам, только гвозди на подковках сапог засверкали.
Горотские дьяволы, зло сказал Троец, дослушав рассказ Ятровки. Я думал, этого майора он чиркнул ладонью по горлу. Он же явно при делах! И подследственного грохнули не просто так.
Может, Инквизиция, всё же, докопается? неуверенно сказал Швах. Кого-то ведь всё же казнил Вейдер?
Эх, вы, салаги, раздался за их спинами голос Шрайка. Сидите-сидите. Запомните, что я вам скажу. Армияэто такой организм. Во время войны умелый командир ещё может сделать карьеру. В мирное время наверх всплывают только самые крупные куски.
Точно, сказал Ятровка. Я ведь вам не всё рассказал. Чуток попозже я слышал, как Таркин разговаривал с Инквизитором. Знаете, что он ей заявил? "Каждый раз радуюсь, что в шестнадцатом не отдал приказ казнить Вас немедленно. Империя бы много потеряла".
Казнить?? Троец даже привстал с лавки от изумления. Интересно, за что?
Да было за что, ротный сержант махнул рукой. Ещё как было. Вам лучше не знать.
Таркин отбыл на следующий день, прихватив с собой Шевва и Чичвандерса. Одновременно исчез из технического зала и сержант Дреперт. Вместо него теперь был другой немолодой сверхсрочник, рядовой Кавлита. На вопрос проштрафившихся, куда делся сержант, он объяснил, что "этот гунган ушастый" последним распоряжением перед переводом вкатил Дреперту три месяца дисциплинарного батальона "за либерализм к отбывающим наказание". Какого "ушастого" он имел в виду, уточнять не требовалось. Сержанта было жаль всем, хоть Кавлита оказался и не хуже. Тем временем, Инквизитор вплотную занялась следствием по делу Гвори. И, в первую очередь, следственной бригадой. Уже через два часа после отлёта моффа её руководитель был разжалован и отправлен на Кашийк простым дознавателем. Подследственных начали вызывать на допросы с такой интенсивностью, что пришлось выделить дополнительную команду в качестве конвоиров. В число отряжаемых вошли Троец и Кмедлинк, а сержант Шрайк, напутствуя их, сказал:
Рассчитываю, что у любого из вас хватит ума не будить спящего стрилла, ну, а если нетвас, хотя бы, не жалко.
Ятровка был откровенно расстроен недооценкой себя как "особо отъявленного". Но, разумеется, то, что на дверях апартаментов Инквизиторши в ту же ночь появилась сделанная синей вакуум-смазкой надпись "ДЖЕДАИ ЕЩЁ ВЕРНУТСЯ", а голокамеры контроля ничего не засекли, было чистой воды совпадением. Слишком уж многие недолюбливали ситов и их прислужников. Самого Ятровку на следующий день назначили патрулировать ангары, чему он был весьма рад: утром солдатское радио в столовой донесло, что на станцию прилетел мандалорский боевой корабль. Увидеть его хотя бы одним глазком было интересно. Отец рассказывал Кузиму, что "бабочка", благодаря форме крыльев, может скользить в атмосфере на малой тяге, не выдавая себя ни горячим выхлопом, ни излучением репульсоров. А при необходимостидвигаться в плотных слоях быстрее звука, на что способен далеко не каждый корабль. В Голонете информации о "Ком'рках" было немногоприблизительные характеристики да посредственные снимки через фотоэлектронный увеличитель или с камер наблюдения. Бродить с переносной голокамерой вокруг мандалорских кораблей не отваживались даже дуросы, которые буквально помешаны на всевозможной летающей технике. Вблизи "бабочка" была не только красива, но и внушительна. Больше полусотни метров в размахе крыльев. Судя по форме носовой частивторая, немного укороченная модификация, значит, и длина её пятьдесят с небольшим. Инструкция запрещала патрульным без приказа входить в "жёлтые зоны" стояночных мест, но остановиться у линии никто не мешал. Постояв, сколько можно, Ятровка сделал знак напарнику, и они медленно двинулись вокруг корабля. У противоположного крыла Кузим увидел двоих, видимо, членов экипажа. Молодой мужчина со строгим породистым лицом: высокий лоб, тонкий аристократический нос, выступающий подбородок, светлые голубые глаза под густыми бровями. На нём не было полного доспеха, но и металлического бронежилета характерной формы хватало, чтобы понять: это мандалор. С ним разговаривала женщина. Ну, как женщина, максимум лет на пять старше Кузима. У неё были зелёные глаза и каштановые волосы, уложенные в причёску-корону. На затылке причудливо переплетённую конструкцию поддерживал голографический видеопроцессор в виде изогнутого полуобруча. Виртуальный экран перед глазами был отключен, но устройство такого класса не узнать было бы трудно. Фигуру девушки Ятровка вовсе старался не замечать, иначе можно забыть про всё на свете и даже собственную казнь пропустить. У твилек, конечно, бывают более соблазнительные округлости, зато у этой и все мышцы на месте, спортсменка, ясно, как день. Внешние микрофоны шлема позволяли слышать разговор этой парочки, слышать, но не понять, потому что говорили они на характерном мандалорском наречии, которое легко узнать по обилию долгих "а", "и", раскатистому "р" и особому придыхательному звуку, отсутствующему в базик. Мужчина кивнул и направился к пандусу корабля, спортивная девушка повернулась и увидела патруль. Смерив штурмовиков насмешливым взглядом, от которого Ятровка судорожно сглотнул, она и вдруг спросила ласковым тоном:
Ну, что уставились, дуболомы? Кастрюли поотворачивать?
Это был уже не мандалорский, но и не базик, причём, говорила она немного странно, не совсем так, как бреганцы.
Нет, мэм, от неожиданности ответил Кузим. Не надо, мэм.
Бедолага, на лице девушки появилось сочувственное выражение. Брег, Дальна, Батаев?
Брег.
Этот нас не продаст? она покосилась на второго штурмовика, влёт определив, что тот не понимает ни слова.
Нет, мэм, хороший парень, тупой только слегонца.
А, ну, это не страшно, тупому строем ходить легче. Как же ты умудрился загреметь?
С деканом факультета повздорил, мэм, честно ответил Кузим. И, в свою очередь, спросил: А Вы откуда родом?
Да я так, с боку-припёку. Дедушка у меня с Батаева. Как служба?
Особо жаловаться грех. Место спокойное, на войну не летаем.