Малерна почуяла поживу, как серый морской хищник чует кровь, попавшую в воду. Эльф из Озерного Края, путешествующий эльф, мог появиться в городе только со стороны причала, отправляясь в свое первое путешествие посмотреть мир. «Зеленый» эльф: незрелый, наивный, непуганый и, что самое ценное, не успевший потратиться. Практическине начатый.
Какая прелесть! Какое чудо! Всегда свежо И, наверное, просторно! А у нас, как Вы видите, такая теснота! Люди совсем не ценят простор! Нет, чтобы оставить место для сада! Малерна, конечно, не стала сообщать, что небольшой сад и даже огород, а также конюшни, которые были когда-то на постоялом дворе Бриска, целиком упокоились под стенами их «родового Замка». Так что, нам приходится расти ввысь, чтобы ощутить простор. По счастью, комнаты в наших башнях возвышаются над всем городом. А оттуда, из башен, как раз открывается вид на Великий Предел и его Тайну. Последнее слово Малерна произнесла так таинственно, как только могла.
Остроухая добыча в расшитом плаще и дорогих сапогах сделала нужный шаг, и капкан глухо щелкнул:
Хотелось бы посмотреть на этот простор Аль Арвиль наивно полагал, что для него уже готовы комнаты. Зачем-то же рассказчик сюда ходил.
Ох, какая жалость! Сейчас как раз все комнаты заняты Вы же понимаете, что мы не станем изгонять гостя из дома. Ах, как жаль! Конечно, только для Вас, я могла бы попытаться попросить кого-нибудь из гостей переселиться к моим соседям. Но они так много просят за постой! Я порой даже не верю, когда мне называют цену. И это притом, что сквозь чрезвычайно засоренный предметами Предел, из соседских окон совершенно не видно Мертвого города! Если Вы не стеснены в средствах, я могла бы попробовать устроить для Вас комнату в башне Малерна Фар Бриск мастерски замкнула круг. Разве может этот напыщенный эльфийский отрок сознаться, что он стеснен в средствах, что ему неинтересно посмотреть на Мертвый город, и что он, вообще-то, зашел попить воды в жаркий день?
Нэрнис понял, куда его заманили, но пути назад не было.
Да, с башни взглянуть было бы интересно. И отряхнуть пыль с сапог тоже. Если благородная госпожа этого Дома назовет цену
Сейчас же отправлю привратника к соседям узнать эту самую цену, а сама поговорю с гостем о переселении. Располагайтесь. И Малерна с гордостью покинула поле боя. Теперь главноене продешевить, но и не зарваться. Эльфымастера выкручиваться.
Нэрнис уныло созерцал кувшин. Калитка в воротах, а слышал эльф превосходно, и не думала открываться. Вся суета этой могучей кабатчицы, которая пронесла своё происхождение сквозь поколения без изменений, была направлена только на создание видимости неких переговоров с некими гостями. Поэтому, когда хозяйка появилась со скорбным лицом откуда-то из недр своего Замка, Нэрнис был готов изрядно обнищать в самом начале своего пути. Он слышал, что по осени, когда перед зимними штормами в Малерне случался наплыв купцов и путешественников, цены взлетали до десяти золотых за пару ночей. А останавливаться на меньший срокпросто неприлично.
Оценив жадность хозяйки как один к пятиповлияли недавние ставки на его персонуон думал, что готов ко всему. Или почти ко всему. Услышав цену в восемьдесят кварт золотом, что соответствовало тремстам двадцати монетам, Нэрнис чуть было не сорвался. Он с трудом сохранил невозмутимый вид. Младший Аль Арвиль решил брать пример с отца. Как-то раз отец, узнав о сумме долга Нальиса, расплатился за него с таким выражением лица, как будто испытал облегчение. Правда, старший брат потом еще долго не испытывал никакого облегчения Нэрнису «счастливая расплата» удалась как нельзя лучше. Не желая опустошать кошелек при хозяйке, он небрежным движением отцепил с плаща сердцевину одного из вышитых цветов сиори.
Прикрепив этот дорогой и прекрасно ограненный тарл к его плащу, любимый и щедрый дядя Далиес сказал, что молодым эльфам иногда следует иметь запас на крайний случай. Нэрнис позволил себе истолковать «крайний случай» весьма вольно. Зато это выглядело достойноотдать первый попавшийся камень, как пустяк, и не трясти отощавшим кошельком. Никто кроме него и любимого дяди не знал, чем отличается этот камень от остальных двадцати трех. На самом деле, все прочие камни, дополнявшие вышивку, были ничем иным, как искусным творением эльфийских мастеров стекла Так чтожест выглядел роскошно. Аль Арвиль гордился собой.
Конечно, такой тарл тянул на полную сотню кварт золотом, но Нэрнис не стал мелочиться и требовать разницуа то весь эффект пропадет. Естественно, Малерна рассыпалась в благодарностях. Но чего ей это стоило! Количество тарлов, оставшихся на плаще, было посчитано с одного взгляда. Кошель таил в себе нечто такое, что даже и показывать не стоило, дабы не искушать нестойких смертных. Условно-благородная Бриск была близка к тому, чтобы повторить прощальный номер своей служанкилицом в пол. Но ей овладевали совсем иные чувства, не родственные тем, что сразили несчастную Пелли. Сегодня её, благородную фар Бриск, не только задели не слишком культурным обращением: её провели как девчонку. Сегодня посрамили честь Бриска! Малерна ни за что не сумела бы объяснить, как она сочетает несочетаемоечесть благородных с честью кабатчиков, но, по счастью, её никто не спрашивал, а сама она таким вопросом не задавалась.
Нэрнис поднялся, показывая, что он горит желанием увидеть, наконец, Великую Тайну ПределаМертвый город.
На этом стороны и расстались, недовольные друг другом и с полным осознанием того, что так обмануться в людях (эльфах) им пришлось впервые.
«Драгоценная» комната, в которую Аль Арвиля привел слуга, оказалась даже не в башне, а на её верхней площадке. То, что на башнях не должно быть таких построек, хозяйку Замка нисколько не волновало. Того, кто строил подобное безобразиетем более. Этот нелепый кирпич-пристройка был разделен коридором на две части. Пока слуга выбирал ключ из связки, Нэрнис прислушался. За дверью напротив царила мертвая тишина. Похоже, он был единственным постояльцем в этом заведении, но заплатил за всех отсутствующих. Наконец, слуга справился с замком, и Нэрнис смог по достоинству оценить чудо архитектуры изнутри.
Свет проникал сквозь окна, сделанные в форме бойниц. Бойницы внутри зубчатого контура башни хоть слегка, но развеселили. Окажись здесь защитники, они могли бы смело обстреливать свой балкон. А если враг все-таки заберется на башню, то можно попытаться прищемить его массивной дубовой дверью. Ударить не удастсядверь открывалась внутрь комнаты. Аль Арвиль соотнес обстановку с обычным оснащением верхних площадок и сделал вывод: его кровать располагалась там, где обычно размещают баллисту. Все-таки это был постоялый двор в виде Замка, но в самом худшем исполнении. Нэрнис оглядел обстановку своего временно жилища. Зря он предполагал, что за такие деньги в шикарном помещении придется жить зажмурившись. Радовать блеском золота гостей, уже заплативших за постой, Малерна не собиралась, ислава Создателю. Кровать, стол, кувшин вина, кресло, стул и серый камень стенвот и всё. Хотя нет. Его еще ожидало самое главноезримая Тайна. Как ни странно, это ожидание оправдалось.
Аль Арвиль слышал о том, как выглядит Великая Тайна Предела. Но одно дело слышать, и совсем другоевидеть. С «балкона» башни открывался прекрасный вид. Не в смысле красоты, а в смысле замечательной видимости. За Пределом лежал старый город. Но это были не руины. Не было заметно ни обвалившихся крыш, ни обветшавших сараев. Город спускался вниз по пологому холму к тонкой полоске дальнего лесастарый, нетронутый, такой, каким он и был почти восемьсот лет назад. Ничто не нарушало покоя за Великим Пределом. Ничто живое. Только было видно, как ветер гоняет пыль на сухой утоптанной площадке заднего двора кабака, да огород в три грядки, предоставивший себя бурьяну, колышется как конская грива. Мертвый город. Или город Мертвыхкто знает Отсюда были видны даже зубцы Западной и Восточных стен. Большая Малерна распахнула каменные объятья старому тихому городу и не смогла дотянуться до него загребущими руками сквозь преграду.
Нэрнис понял, или почувствовал всю притягательность Тайны. Она манила. Она заставляла искать способ проникнуть за Великий Пределпройти его по всей длине, продолжить путь по морю и отыскать в нем брешь. И хотя многие уже пытались, а занятие было признано безнадежным, желание попытаться почему-то не исчезало. А вдруг и в самом деле там за Пределом стоит такой же городвторая половина Малерны. Может быть в том городе, живут такие же люди, которые кидают в ткань Предела все, что под руку подвернется. И смотрят, как оно навечно застывает, не долетев до черной полосы, в которую превратилась земля под Гранью. Возможно, они так же смотрят со своей стороны и тоже видят Мертвый город. Или город Мертвых. Захватывающе. Это стоило тарла. Как и осознание того, что в той опустевшей стороне, к счастью, не оказалось ни одного эльфа. Аль Арвиль отогнал прочь нелепые фантазии, поразмыслил и решил, что в жизнь за Пределом он теперь не очень верит. Пусть мудрецы упирают на то, что нигде не видно мертвых тел, но назвать такой натуральный вид миражом было никак нельзя. Во-первых, потому что этот вид никогда не менялся и не исчезал, а во-вторых и в-третьих триста двадцать монет за мираж еще никто в своем уме не платил.
Нэрнис свесился между зубцами башни и глянул вниз. Спорщики все еще ожидали его появления почти так же упрямо, как и падения Предела. Мол, раз мог исчезнуть, так может и опять появиться. Они разглядывали стрелы, которые эльф недавно изучал с таким интересом Поэтому один из них увидел на башне сверкающий камнями плащ и развевающиеся по ветру черные волосы. Беззастенчиво ткнув в Нэрниса пальцем, глупец упустил возможность сделать еще одну ставку в споре.
Благородный отпрыск Дома Аль Арвиль дал себя хорошенько рассмотреть, чтобы азарт и радость покинули всех, кто на него ставил. А потом с удовольствием стал наблюдать за нешуточной дракой, которая стала следствием такого оборота дела. Скорее всего, держатель ставокгном, решил, что раз никто не выиграл, то все деньги достанутся ему. Зрелище обещало быть контрастнымбезжизненная старая Малерна по ту сторону, и назревающее крупное побоищепо эту. Клан гнома уже спешил на помощь сородичу. И пусть боевые топоры были запрещены городским указом, но щипцов, клещей и кузнечных молотов никто не отменил. А зря.
Нэрнис решил устроиться с комфортом и перенести стол и кувшин из комнаты на свежий воздух. Аль Арвиль еще раз поразился архитектурным изыскам Жильцы из соседней комнаты могли постоять на таком же балконе, только с видом на Большую Малерну, порт и море. А чтобы их не постигло искушение обогнуть постройку и пройти на очень дорогую территорию Нэрниса, от стен «кирпича на башне» тянулась сплошная кладка, переходящая в зубцы. Лезть по гладкой стенке вверх было бы совершенно несолидно и опасно. Малерна Фар Бриск успешно повторила опыт городани шагу задаром.
Эльф как раз решал вопрос выноса разлапистого столика через узкий проем на балкон, когда со стороны входной двери раздался робкий стук. Пришлось вернуть стол на место и идти открывать.
За любезно распахнутой дверью оказалась девица, одетая в такой же накрахмаленный чепец и передник, как и та, что упала, сраженная его чарами. Отец учил Нэрниса относиться к людям снисходительно, но все-таки вежливо: зря не пугать и быть исполненным сострадания за их краткий век. Сам Нэрнис уяснил, что у людей очень чувствительная натура и тонкая душевная организация. Как отмерить вежливость, чтобы не смущать девиц, юного отпрыска никто не просветилвсе привыкли считать младшего Аль Арвиля образцом сдержанности и рассудительности. В родном Озерном Краю не составляло труда быть рассудительным. Наоборот, трудно было найти хоть какой-нибудь повод, чтобы просто удивиться. Все, что былиустарели. Даже заговоры, которые Темные сородичи регулярно приписывали Владыке Тиаласу, уже никого не бодрили. А тутсовершенно невиданный мир, потрясающе грязный порт, благородная кабатчица, настоящие гоблины и служанки в одеждах, пропитанных растительным клеем. Такие мелочи как сдержанность и рассудительность просто тонули в этом море разнообразия.
Служанка всего лишь спросила, что господин желает на ужин. «Господин» уже понял, что за ужин может быть выставлен отдельный счет, и гордо заявил, что он совершенно не голоден. По его лицу служанка поняла, что вопрос был глупый, эльфы ничего не едят, и следовательно, ничего остального тоже не делают. Высокородный гость являл собой оскорбленную усталость. Из темного угла коридора раздался приглушенный всхлип, который можно было принять и за подавленный вопль восторга. Там притаилась пришедшая в себя Пеллита самая служанка, которая наглядно показала, что такое качественный обморок.
Дурное делоне хитрое: влюбиться впечатлительная девица уже успела. То, как возлюбленный облил презрением другую служанку, только укрепило несчастную в заблуждении, что потрясающий эльф тоже влюбился с первого взгляда. Правда, явить себя любимому Пелли не смела. Расквашенный нос и два лиловых синяка под глазамисовсем не то зрелище, которое показывают предмету обожания. Тем более эльфу. Тем более Ему. Иногда ревность, та, что привела её в коридор, играет очень злые шутки. Если бы Аль Арвиль повторил свой фокус с ободряющими улыбками и закатыванием глаз, то упала бы в обморок еще одна девица. Поплакали бы потом обе несчастные на кухне ивсё. Но Нэрнис вспомнил о сострадании.
Никто не скажет, что эльфы бессердечны. Напротив, у них вызывает сострадание даже умирающий враг. Враг, умирающий в страшных муках, вызывает еще большее сострадание, поэтому они его быстро добивают. Но всякое беззащитное существо, пострадавшее без вины, может рассчитывать не только на сострадание, но и на деятельное участие. На лечение, к примеру. Какой эльф не сращивал переломы себе, собакам, кошкам и иногда даже крысам, в качестве пробы? Крысам, может быть, и не каждый. Но младший Аль Арвиль был как раз таким эльфом. На кошек, собак и себя самого у него способностей не хватало. Другое делосвести кому-нибудь синяк. Это он умел. Поэтому Нэрнис нисколько не сомневался в том, что делает. Подумаешь, синяк! Стараясь говорить с девушкой мягко, как с нервной кобылой, что в принципе было верным, он покинул пределы спасительной комнаты и направился к Пелли.
Позволит ли Прекрасная Дева помочь ей?
«Прекрасная» и местами синяя дева даже забыла прикрываться руками. Так её еще никто не называл. А эльфийскому этикетуне учил. Эльф сделал рукой странный волнообразный жест, и по коридору прошелся нежный ветерок. Запахло цветами. Нэрнис любил эффекты. По поводу запаха отец непременно заметил бы: «Кто-то разгромил парфюмерную лавку». Но для еще сопливого и нетребовательного носа Пелли это было в самый раз, последний и окончательный. Боль прошла, и синяки исчезли, по крайней мере, на ощупь. Девица кинулась бы своему герою на шею немедленно, но её порыв перебил звук, который издала вторая служанка. Она икала.