Я не купила, отмахнулась Юля, я взяла их на время, на сохранение. То есть, я этакий сейф. Ну, а пока берегу, я могу ими пользоваться. Хозяин мне разрешил.
А его, случаем, не Дьяволом зовут? перепугался мальчик. Вдруг он у тебя потом, как в ужастиках, душу заберет?
Нет, что ты, широко улыбнулась девочка, которая благодаря приобретенным способностям чувствовала, что лагерный беглец стал ее близким другом, если он и дьявол, то очень маленький. Еще у него после смерти забрали имя, и он не может ничего сделать.
Он смотрит на мир твоими глазами, заключил Ваня, выходя из автобуса и подавая руку своей новой подружке, он пользуется твоим телом. И заберет душу. Ты что, телевизор не смотришь?
Не люблю ужастики! Тем более, мой призраквовсе не страшный. И ни капли не похож не то что на Франкенштейна, но и на Фреди Крюгера или какого-то прыщавого зомби. Ладно, попытаюсь вас познакомить, чтоб не боялся!
Ничего не оставалось делать, только согласиться.
Дети, ободрав локти и коленки о сухой бурелом на холме, наконец, забирались под крышу заброшенного много лет назад особняка.
Когда-то Юля боялась темноты. Ей казалось, что из углов вылезают страшные чертики, желающие съесть ее. В такие моменты она обычно обнимала большого плюшевого мишку и пыталась поскорее уснуть. Но игрушка одиноко спит на диване в Москве. Сейчас рядом с девочкой незнакомый белорусский мальчик, который смело идет по прогнившему деревянному полу, не боясь провалиться в подвал.
Почему все девчонкитрусихи? буркнул он, недовольно оглядываясь на Юлю.
Его голубые глаза в слабом свете луны, проникающем в дом сквозь щели, блеснули как-то не по-доброму, и девочке показалось, что ее спутник вот-вот превратится либо в страшного вампира, либо в вурдалака. И она отшатнулась.
Да нет тут никого! А экскурсовод наврала, чтобы всякие любопытные дети сюда не забирались! отмахнулся Ваня.
Девочка кивнула.
Пустые комнаты, в которых не то, что кровати, но и сундука нет. Где-то в середине пола зияли дыры. Не заметишьнаступишь, и провалишься в подвал. Тебя не найдут. Будешь сидеть, кричать, но прийти на помощь окажется некому, потому что экскурсоводы подумают, что в таинственном доме завелись привидения. А дети умрут и станут призраками заброшенной усадьбы. Грустная участь.
Над головами ребят, крича, пролетела стайка летучих мышей.
А что, если это вампиры? прошептала Юля.
Да, протянул Ваня, вот осинового кола у нас нет. И чеснок я не люблю. Поэтому меня укусят первым.
Девочка задрожала и крепко вцепилась в руку спутника.
Не бойся, осмелев, заявил он, вампиром быть не так и плохо. Потому что они бессмертные.
Словно в подтверждение сказанному, над головами детей, крича, промчалась еще одна стайка кровопийц.
Ладно, ты спать не хочешь? Для того чтобы основательно потеряться, нам нужны силы. Значит, надо хорошенько выспаться. Если боишьсяспи, а я послежу, чтобы вампиры тебя не покусали. А потом поменяемся. Так обычно делают в кино.
Девочка послушно кивнула и оглянулась, ища место для ночлега. Ей вспомнились многочисленные московские переходы. Такие же темные и грязные, а в самых дальних уголках ютились бомжи. И только их жадные до каждой копейки глаза да протянутая рука, казалось, высовывались из тьмы и тут.
Пока Юля думала, как все пыльно и некрасиво, Ваня успел притащить из соседней комнаты какую-то тряпку и предложил девочке. Она с опаской посмотрела на спутника, и в голове промелькнула мысльа что, если этот Ванязлой дух, который специально завел ее в этот дом, вот наступит полночь, и он превратится в чудовище и съест ее, непослушную девочку, убежавшую от папы.
Только не похож Ваня на ужасного монстра: он так заботливо постелил ей, предложил ложиться спать. Но и Баба Яга относится к непослушным девочкам со снисхождением, а когда те засыпаютест их.
Чего ты боишься? не выдержал мальчик. Не хочешь спать, так и скажи, я сам тогда лягу.
И он устроился в темном углу. Нет, не может злодей, замысливший ее съесть, вот так лечь и уснуть. И Юля тоже погрузилась в сон.
Проснулась она от странного хлопка, будто кто-то открыл дверь в комнату, где спали дети. Сквозь щели в заколоченных окнах сочился яркий дневной свет. Юля, протерев глаза, осмотрелась. Рядом с ней, такой же испуганный, сидел, вжавшись спиной в стену, Ваня. А перед детьмидвухметровый великан, бритый наголо, в черной кожаной куртке с металлическими украшениями и с газовым баллончиком в руке. Рэкетирдогадалась Юля. Только что он тут делает?
Схватить всех троих! приказал мужик.
У него из-за спины выскочили еще два таких же верзилы и, перекинув детишек через плечи, понесли их прочь из дома.
Последнее, что успела заметить Юля, было то, что тот первый великан, тащил на себе ее привидение, черноволосого мальчика в белой робе. Когда только успел призрак появиться? Почему этот дядька увидел его, а Ваня и папанет? Юля задумалась, но в этот момент кисловатый запах ударил в нос, и она потеряла сознание.
* * *
Асклепий, в миру Асклифенко Ф.А., доктор медицинских наук, лучший хирург медицинского центра им. Склифосовского. Античный клан. Переехал в Россию на ПМЖ в 1990 году. Личный врач сотрудников ОСЯ и специалист по нечеловеческим существам. Способен поднять на ноги практически любого пациента. Обычными смертными занимается только в свободное время, которого у него почти нет.
Ассистенткандидат медицинских наук Хонсуров Р.С., известный также как Хонсу из кеметского клана. Пишет докторскую диссертацию по пересадке органов. Подрабатывает в ОСЯ паталогоанатомом.
Пустота. Угнетающая пустота. Вокруг все черным-черно, и нет ни одного просвета. И только глаза видят окружающий яркий мир, улыбки прохожих, уши слышат звонкий смех беспечных девчонок. А на душе ничего. Вчера было все: и радость, и счастье, и даже смысл жизни. Клишированная фраза: 'Мы делали все возможное' Она так знакома по фильмам. По переводным кино из Европы и Америки, которые три года назад неконтролируемым потоком ворвались на телеэкраны. И врачи, словно воодушевившись, начали надевать невозмутимые маски и говорить эти слова чуть ли не с интонацией бездушного дублера. Артиста, которому платят за то, что он скажет, а не как это будет произнесено.
Ее больше нет. Нет молодой черноволосой Розы, которая радовала Антона Викторовича своей неотразимой улыбкой. Маленькая фигуристая женщина ушла. Шаулин подарил ей хорошую машину, но хваленые системы безопасности не помогли при лобовом столкновении.
Юля. Ее частичка, напоминание о жене, которое осталось в этом мире. Ее большие черные глаза, чуть вьющиеся волосы до плеч, тонкие губы казалось, ее душа переселилась в дочку и не дала девочке умереть. Антон раньше не замечал или не хотел этого делать. Дочь была поразительно похожа на мать. Он все время твердил, что у Юли его нос, у нее такие же, как у него, брови, и что мимика тоже его. Теперь, когда Шаулин сидел у койки единственного оставшегося в живых близкого человека, дочери, подключенной к десятку разных датчиков и счетчиков, он начал видеть, что девочка все больше и больше стала походить на родную мать. Изо дня в день Юля менялась в его глазах. Или это только видение
Ее надо спасти, уберечь от всех несчастий, думал Антон Викторович. Его словно подменили. Чувство постоянной тревоги, опасности, нависло над ним. Он стал слишком рассеянным, ему все время мерещилось, что с Юлей случилась беда. Он посещал заседания Думы так, для галочки, для отработки зарплаты, голосовал скорее формально, чем задумываясь о судьбе государства. Коллеги не понимали его. И только особо близкие друзья настойчиво советовали ему взять отпуск и уехать на море.
Курортэто радость. Но как можно радоваться, когда рядом нет Розыэтого Антон не понимал. Он стремился уйти с головой в работу, начал разрабатывать один из проектов закона, но у него ничего не клеилось.
Поднимая голову от бумаг, он временами долго смотрел на пустующее кожаное кресло напротив рабочего стола. Тут раньше сидела Роза, она тихим бархатным голосом рассказывала о всяких глупостях: как она с подружками или с Юлечкой ходила за покупками, пыталась обсудить, какой лак для ногтей ей больше идет, где взять новый каталог немецкой одежды или не покраситься ли ей в блондинку. Глупый женский треп. Иногда такой бессмысленный, демонстрирующий все дамские капризы. Бывало, Антон выгонял жену из кабинета и просил говорить с подружками по телефону из какой-нибудь другой комнаты. После смерти Розы, ему стало так не хватать этой пустой болтовни.