'Жаль, что Маш-шу тут нет!' - подумалось мне. Тогда бы точно ни одна девица не посмела лезть обниматься. Причем так назойливо и активно, что я с трудом успевал отталкивать от себя надоедливых школьниц.
Все они казались мне на одно лицо - эти розовые костюмчики с красными бантами на груди. И не важно, какой у кого рост, цвет волос или глаз. Все они для меня были колышущейся розовой массой, из которой предлагалось безошибочно выделить Марину и Анастасию, а заодно и Мечтательницу.
- Как погляжу, - химик изучил начертанное до него на доске, - сегодня у вас уже были и алгебра и история древнего мира.
Он прочитал сверху вниз мое имя и задумался, чеша подбородок. Вроде, этот курс изучали в средней, а не в старшей школе. Только почему-то ни один из учеников не стал просвещать химика, что это не записи с урока истории, а имя нового ученика. Пусть сам догадается.
А учитель взъерошил красные волосы на затылке, надвинул на глаза круглые очки и принялся диктовать новую тему по органической химии. Он молод - отметил в блокноте я.
На вид сэнсею - лет тридцать. Придурковат, все время забывает, о чем говорил пять минут назад и лезет в тетрадку к Конэко-тян. А эта чудо-девочка не только интегралы голыми руками взять может, но и бензольными кольцами жонглирует без труда. Не слишком ли гениальна для фанатки эта Конэко-тян? Саппоро - да, странновата. Создается впечатление, что она блаженная. Ей Феона подсунула записочку с уравнением, та пошла к доске и переписала все символ к символу, а оказалось - абсолютно неверно. После этого половину урока класс дружно усмехался над непутевой ученицей, пока учитель не решил дать контрольную. Эх, если бы я еще в химии разбирался. И как мне листок с тестом подписывать?
А, была не была! Я смело написал свое имя и принялся расставлять галочки наугад. Это пусть Конэко-тян старается и прочие жители Ниххонии - тоже, потому что после школы им предстоит поступать в университеты и колледжи. Я уже учился на политологическом в Москве и не намеревался задерживаться в учебном заведении другого мира больше недели. Найти убийцу и домой. И не важно, сколько неудовлетворительных оценок я тут нахватаю. Так что, здешняя химия меня совершенно не интересовала. Буду плохо учиться, не так много девочек захочет завоевать мое сердце.
- Эй, дай списать! - шепнули вдруг сбоку.
Я недовольно уставился на рыжего парнишку в таком же, как и я, сером костюме с желтыми отворотами. Несчастный не спускал с меня больших зеленых глаз и чуть не плакал.
- Я не знаю химию!
- Контроха по сегодняшней лекции, дай списать! Я видел, ты быстро строчил!
Как же! Да, я быстро писал, только в конспекте его не было ни слова о бензольных кольцах, я вел дневник наблюдений. И совсем не на японском.
Что же, коли этот настырный парень так просит, почему бы не поделиться народной мудростью - и я, ухмыльнувшись, протянул пареньку свой черный блокнотик на пружинке.
Словно за соломинку, рыжий парень схватился за блокнот и принялся вчитываться в мелкие значки, написанные наточенным карандашом. Только записи оказались несколько странными. Ладно еще, что среди текста не обнаружилось ни одного химического уравнения, но и сами буквы не походили на ниххонскую катакану или хирагану.
- Это - ткнул школьник в середину страницы, показывая ее мне, - что за шифровка? Или новый японский алфавит?
Глаза, человечки, закорючки, некоторые символы по два-три обведены в картуши. Скорее, рукопись походила на Родосский камень, нежели на конспект ниххонского школьника.
- Ты что, кеметский не знаешь? - хитро сощурился я, забирая из рук парнишки свой блокнот. - Тогда извини, ничем помочь не могу!
- Чем вы там занимаетесь на последней парте? - прервал беседу строгий голос учителя, и я продолжил ставить галочки наугад, а рыжий неудачник принялся высматривать очередную жертву.
Как жаль, что от Конэко-тян его отделяло целых пять парт, не то бы списал у гениальной девочки абсолютно все ответы.
- Слушай, - шепнул рыжий, когда учитель отвлекся на болтливых девчонок, - а научи меня своему таинственному алфавиту.
- Сто тысяч йен за иероглиф! - задрал нос кверху я, только учительствовать мне не хватало.
***
- Бака-сэнсей, а почему косинус пи пополам равен единице? - пытливый ученик не отпускал учителя.
- Потому что я глючу, - фыркнул программист и, нервно стерев ошибку написал на ее месте жирный ноль.
Красноволосая красотка с первой парты списывала абсолютно все символы с доски. Ей не было важно, правильны они или нет. Главное - написал их Бака-сэнсей. Она с первого взгляда, как и многие другие одноклассницы, без памяти влюбилась в нового учителя, а теперь переносила свои чувства и на его несколько корявые угловатые иероглифы. Она поправляла складочки на розовой мини, с трудом прикрывающей ягодицы, и заискивающе смотрела на нового учителя. Только почему-то Ивану не было никакого дела до ее прекрасного фигуристого тела. Вот Анико-сэнсей, учитель японского, просто в краску впадает на уроках, когда девица пытается поиграть с ним в гляделки. Еще никто не смог устоять перед ней, а этого нового учителя абсолютно ничего не интересовало в такой эротичной натуре, какой себя позиционировала Мари.
- Похоже, он голубой, - раздосадовано заметила соседка, - если ему на тебя наплевать.
- Или импотент, - добавила Мари, - такой молоденький.
- Так, дамы! - Иван ударил кулаком по парте нахалки, что та подскочила, словно ужаленная. - А теперь посмотрим, как вы сможете разложить в ряд логарифм в окрестности единицы.
- А больше вас разве ничего не интересует, Бака-сэнсей? - перешла в ближний бой Мари, сверкая алыми, как вишня, глазами.
Этот коварный всепожирающий взгляд, после которого в жилах стынет кровь, напомнил Ивану о его приключении в поисках заблудшей души Ирины. Тогда мертвая царевна, способная силой взгляда подчинить себе любого, плела интриги при царском дворе. Но откуда в Ниххонии взяться девице, обладающей подобным даром? Программист чуял - что неоткуда, и поэтому он, зажмурившись, отошел, сказав лишь:
- Представьте себе, на уроках математики меня больше ничего не интересует!
В этом классе тоже нашелся вундеркинд, только несколько менее сообразительный, нежели Конэко-тян. Юноша пришел на занятия со сборным магнитофоном модели конца двадцатого века и пытался записать звуки в аудитории на магнитную ленту. Зачем ему это было нужно - оставалось вне понимания учителей и одноклассников. Только вряд ли юным техником мог оказаться пришелец из далекой России. Как и эта шлюшка на первой парте. Хотя, нет, Мари-то как раз вполне подпадала под характеристику фанатки: падкая на симпатичную физианомию, нахальная и совершенно не интересующаяся в учебе.
Вернувшись к доске, Иван решил заняться решением еще одного примера, чтобы потом вызвать к доске самого подозрительного из всего класса.
- Бака-сенсей, - парнишка, тот самый, что вопрошал про неправильный косинус, опять тянул руку, - а почему вы решаете так, а не иначе.
- Погоди, - буркнул под нос программист, - сейчас все станет ясно.
Но не успел Иван написать после равенства знак интеграла, как снова раздался голос настырного школьника:
- Бака-сэесей, ну почему вы неправильно решаете?
- Так, помолчи, вот допишу и разберусь, - стараясь быть как можно спокойнее, сказал Иван, продолжая выводить функцию.
- Но как я могу молчать, если вы двойку в знаменателе про
- Еще одно слово, и я тебя прокляну! Так и знай! - изо всей силы нажимая на мел, программист нарисовал на доске дифференциал.
- Но ведь
- Прокляну! - рычал Дураков, но продолжал решать задачу.
Учитель всегда прав, учителю виднее. И не важно, что Мари-сан сама не умела правильно решать примеры, будто она, учившись в школе, была не лучше Саппоро из предыдущего класса.
- Бака-сэнсей, но почему у вас при неправильном решении
- Последний раз предупреждаю!
- получился правильный ответ!
- И я тебя проклинаю!!!
Манга хорошо визуализирует эмоции. В реальности голубые глаза Ивана вспыхнули алым, волосы, словно на взъерошенной кошке, встали чуть ли не дыбом, а над плечами учителя выросли густые фиолетовые потоки отрицательной энергии.
Ученик, хрупкий сероволосый мальчик в большущих очках, прикусил губу и закрыл лицо таблицей интегралов.
- Я тебя проклинаю, ученик! - и тут вся напыщенность спала, Иван успокоился и с расстановкой произнес. - Вот закончишь ты школу и университет. И станешь учителем. И тебя точно так же будут доставать школьники.
- Ну и что? - отошел от ужаса мальчишка.
- А я ведь тоже, когда учился в школе, издевался над учителями, - злобно хихикнул Иван, - и кто-то из них меня проклял!
С замиранием сердца сексапильная Мари слушала речь любимого учителя. Он бы и еще что-нибудь сказал, но раздался звонок, и Бака-сэнсей отправился в другой класс.
Так, подозрительных личностей в этой компании практически нет. Только Мари не мешает проверить. И этого осужденного стать учителем. Остальные - обычные ниххонские ребята, ничем не примечательные. Оставался третий класс, и что ждало там Ивана - он не предполагал.
***
Неб
Ко второй перемене любовь девочек ко мне поостыла. Решение пришло само собой. Я просто достал из-за пазухи фотографию невесты, чтобы просто полюбоваться на красивое личико Маш-шу, а одноклассницы, заметив это, пришли в ярость. Вполне предсказуемо и неинтересно. Увидели конкурентку - взбесились. Хорошо, что любимой нет рядом, не то б в действия пошли всяческие яды, отворотные заклинания и прочая девчачья гадость.
- Да, у меня есть девушка, - угрюмо заявил я, - и ни одной из вас с ней не сравниться, как бы вы ни пытались.
Девицы сверлили взглядом портрет моей красавицы с двумя золотыми косичками до плеч и миндалевидными карими глазами. Ни одна из влюбившихся в меня не походила на мой идеал красоты. Эти пучеглазые ниххонские пугала, может, и считались миленькими для таких же, как и они глазастых мальчиков с длинными носами и фигурой дистрофика самой запущенной стадии. Я, конечно, тоже не так широк в плечах и претендую на звание скелета, но у меня не настолько длинные ноги, как, например, у соседа, пытавшегося списать у меня химию. Такого пополам переломить труда не составит.
- Придется краситься в золотой, - заявила черноволосая дылда в юбке до колена, отворачиваясь к двери.
Но того, что произошло позже на уроке японского, я не ожидал.
В класс явился еще один молодой учитель мужского полу. Вот это красавчик, да! В плечах широк, словно кеметский генерал, взгляд обжигающий, сказала бы девочка, голос - нежный баритон, которым бы арии петь по вещательной коробке. Девочки в голос завопили:
- Анико-сэнсей! Здравствуйте!
Тут-то точно! Было от чего сходить с ума. Однако будь я девочкой, не обратил бы на этого идеального с виду мужчину никакого внимания. Просто красивая картинка из ниххонской сказки. Анико внешне походил на пластиковую куклу. Его точеная фигура, идеальные черты лица, прямой нос и черные глаза с поволокой сводили с ума восемнадцатилетних школьниц. Такого бы да на плакат в спальню, как любят делать некоторые москвички. У подружки Саурона в ее маленькой комнатушке висело нечто подобное.
Девочек словно подменили, когда перед ними предстал учитель японского. Этот человек - сама элегантность в дорогом черном костюме, стремился выглядеть идеальней идеала. Он пожирал жгучим взглядом черных глаз не одну девочку, а молодые люди оставались вне области его зрения.
И только невозмутимая Конэко-тян и счастливая Саппоро не испытывали к преподавателю японского ни малейших эмоций. Первая поставила перед собой задачу учиться, а вторая еще не повзрослела до такой степени, чтобы мнить себя девушкой тридцатилетнего учителя.
Пока Анико бархатным баритоном читал сказку про самураев, я старательно записывал у себя в тетрадке на кеметском.
Учитель японского приводит девушек еще в больший восторг, нежели моя персона. Они стекают перед ним по стеночке и готовы стелиться у его ног. Причин этому я пока не вижу, но уверен, что на этом уроке на меня никто не обратит внимание, даже если я стану учить своего экзальтированного соседа Нару-куна кеметским иероглифам и объяснять ему о магической силе защитного картуша. Не думаю, что и этот учитель - пришелец из России. Не будет лишним проверить документы в учительской: когда подписан договор и все такое. Однако Анико я бы исключил из списка подозреваемых, потому что такой авторитет завоевывается далеко не за одни сутки. Я не в счет. Потому что после того, как девочки увидели фото Маш-шу, они несколько приуныли. Одним словом, им еще долго придется завоевывать мое сердце. Думаю, вечно. Анико же к ним всем благосклонен. Точно, года два его обрабатывали и подстраивали его невесте всякие пакости, да как их за такое Боги не покарали - не ведомо. Среди учеников никого подозрительного не заметил. Только Нару-кун слишком активно интересуется кеметским алфавитом. Ничего, на переменках я его подучу.
- Молодой человек, что вы пишете?
Я поднял вороватый взгляд на учителя, который стоял прямо у меня за спиной. Эта белоснежная улыбка голливудской звезды, не иначе, обвораживала не только девчонок. Только я умом понимал - все это напускное, учитель просто хочет понравиться всем. И он просто нашел способ познакомиться с новеньким.
- Это, - замялся я, пряча кеметские каракули, - это моя личная шифровка.
- А кану вы уже прекрасно знаете, получается! - подколол меня учитель. - Идите к доске и покажите, как вы пишете на японском. А я продиктую
Я сглотнул. Так нелепо попасться. Я и сам не понимал, почему у Ивана получалось писать по-японски, а у меня - только на родном языке. Все это я списывал на то, что для Дуракова - катакана и хирагана стали первым языком иероглифов, а для меня - вторым. Однако не мешает проконсультироваться у Санджи и попросить его научить писать хотя бы простые закорючки.
- Диктую: высота Токийской телебашни Что бы пишете Хекайнушейма-сан? - взвыл преподаватель японского, когда я обвел картушем слово 'Токио', написанное на кеметском.
Ребята в классе хихикали, только меня совершенно не мучил стыд. Да, я не знаю этого языка, да, я не умеб писать. И что? Я сюда не учиться писать ниххонские закорючки явился. И не влюблять в себя, умного и красивого, женскую половину класса. А свою работу я хорошо выполняю, записываю обо всем подозрительном А любовь девушек ко мне куда-то улетучивалась. И славно! И только эта сумасшедшая Минасуке, заворожено глядя на египетские иероглифы, причитала: