Ты что, даже не назовёшь меня идиотом?
Не-а. Ты творческий человек, тебе можно чудить, невозмутимо отозвался наглый преследователь, запуская пальцы в свою шевелюру и взъерошивая её до такой степени, что она стала походить на львиную гриву. Атрей всё так же подозрительно смотрел на незваного гостя:
А ты откуда знаешь?
Это я рассказала! подала голос Алкеста. Как-то раз ты спал, а он позвонил, а потом спросил, не могу ли я рассказать о тебе, ну, я ему, а он
Атрей лишь тяжело вздохнул. Тем временем Зенон снова принялся его тормошить:
Покажи, как ты рисуешь! Ну пожалуйста, покажи, я правда хочу посмотреть!
Атрей, вздохнув, выбрался из-под стола с противоположной от собеседника стороны. Молодой художник не верил, что обладатель «львиной гривы» искренне заинтересовался его работами: в глазах его виднелась та самая мука, с какой некогда совершал «подвиг» сам Атрей. Мол, если уж эта Венера мне нравится, то неплохо бы и картины её похвалитьтак, чтобы заслужить расположение.
Подтверждал это в дальнейшем и равнодушный взгляд, каким Зенон скользил по демонстрируемым полотнам: то в основном были старые неоплаченные заказы, похороненные до лучших времён в шкафу.
Вот, ещё тут естьАтрей вздрогнул. Уж что-что, а этот рисунок он точно не собирался показывать. Старый, ему уже несколько лет, наверное: молодой художник толком не помнил, когда нарисовал его. Не картина, так, незавершённый набросок: мореи облака в форме кораблей, плывущие над поверхностью. Местами рисунок не был докрашен, местами линии были стёрты
Но больше всего удивляло выражение лица Зенона. Тот почему-то совсем другими глазами смотрел на эти кривенькие, недорисованные кораблисловно его кто-то стукнул по голове. Затем рыжий спросил:
Слушай, это тоже ты рисовал? Остальное намного хуже.
Это я для себя рисовал, буркнул Атрей, пряча лицо за очередным листом бумаги. Остальноена продажу.
И сноватишина. Слышно, как звенит на кухне кружками Алкеста
Слушай, может, ты мне как-нибудь что-нибудь нарисуешь? Если не трудно. Только не как на продажу, а чтобы ну, как себе.
На сей раз Зенон не притворялся; он говорил искренне, с каким-то детским восторгом глядя на недорисованные облака-корабли. Злость испарилась: в самом деле, что в ней толку? Тем более разве так уж плох этот по-детски наивный Марс с восторженными глазами?
Нарисую.
А можетрыжий заикнулся, словно впервые со дня их встречи испытав хоть намёк на неловкость. Может, встретимся ещё как-нибудь?
На губах Атрея появилась лёгкая улыбка. Нет, всё-таки они безумно похожи. Даже смущается парень так жеправда, всеми силами пытается это скрыть за прежней улыбкой.
Встретимся.
А стоит ли?..
Атрей никогда бы не подумал, что при встрече с Зеноном, с которым вроде бы уже несколько раз ходил на так называемые «свидания», сможет оробеть или смутиться. Но именно это чувство он испытал при встрече, испытывал и сейчас, когда они неторопливо прогуливались по дорожкам парка. Не того, где некогда мальчишка поджидал свою «любовь всей жизни», другого.
По-другому вёл себя и обычно наглый рыжий спутник: не пытался, как на предыдущих свиданиях, проявить заботу, невзначай дотронуться, погладить по голове, накинуть на плечи тёплую кофту Раньше эти мелкие знаки внимания из него так и сыпались, и при каждом таком проявлении «чувств» Атрею хотелось провалиться сквозь землю. В самом деле, ну как, как можно влюбиться с пары-тройки взглядов, не зная, каков избранный тобой «объект»? Нет, «как», на самом деле, он себе представляли потому даже немного обидно было, что с любовью подобные чувства не имеют ничего общего.
Наконец, дабы развеять повисшее в воздухе напряжение, молодой художник торопливо принялся копаться в сумке. Пару секунд спустя он извлёк на свет небольшую папку:
Вот.
Что «вот»? не понял Зенон, пытаясь заглянуть через плечо спутника и едва ли не подпрыгивая от любопытства. Всё же он не был таким, какими представлялось Атрею большинство Марсовне виделось в нём того равнодушия и даже лёгкого презрения, с каким они обычно смотрели на Венер. Особенно легко было теперь, когда они не прикасались поминутно друг к другу: можно было представить, что онина равных.
Ты Ты просил тебе нарисовать что-нибудь. Вот, пожалуйста.
А Спасибо.
И сновата же неловкость и тишина. Атрей всё ещё пытался понятьчто сейчас ему нужно сделать? Забавно. При их предыдущих встречах он хотел спрятаться от чужих прикосновений, сейчас же не то чтобы возражал Тряхнув головой, юноша попытался перевести разговор на более-менее нейтральную тему:
Слушай, я же о тебе почти ничего не знаю. Ты-то кем работаешь?
Дежурный вопрос, задаваемый, наверное, каждому второму Марсу, в то время как каждого первого просто узнавали в лицо и лишь могли спросить, сколько же он зарабатывает, будучи столь известной личностью. А ответы на дежурные вопросы, как известно, редко интересны даже тому, кто, собственно, и задал этот самый вопрос.
Да так, бумажки с места на место таскаю, неопределённо махнул рукой Зенон, словно отгоняя от себя назойливо преследующие его «бумажки».
Тебе двадцать четыре, и ты до сих пор только бумажки таскаешь? Нет, ты точно необычный Марс, усмехнулся Атрей. Спутник беспечно улыбнулся:
Да какая разница? Зарабатываю я достаточно, а карьеру построить ещё успею. В конце концов, молодым я точно не десять раз буду. Так что годам к тридцати, может, и буду налегать на работу. А покану её, а? Не хватало ещё и с тобой об этом говорить.
И сновалёгкий ступор, полное непонимание. Разве не все Марсы стремятся скинуть с вершины своих начальников, чтобы занять их место? Когда Атрей ради интереса начал читать книги по сравнительной психологии, там были всё те же прописные истины, вдалбливаемые в школах лысеющими дядечками: Марссильный, несгибаемый защитник, Венерато, что ему положено защищать. Эдакий придаток, несамостоятельное, хилое создание. Тогда он смотрел на Алкестуи с сожалением понимал, что подруга всё же подтверждает общепринятое мнение: та не могла жить в одиночестве, находясь в постоянном поиске партнёра или партнёрши. А он ему и раньше-то было неплохо.
Слушай ты, конечно, извини, что напоминаю, но всё-таки
Что такое? слегка удивился Атрей.
Может, всё-таки отдашь мне рисунок?
Только сейчас молодой художник сообразил, что всё ещё сжимает в руках несчастную папку. Нервно засмеявшись, он протянул её своему спутнику:
Извини. Совсем уже крыша поехала
Скажи, почему ты соглашаешься со мной встречаться, но Я тебе не нравлюсь?
Наивная интонация, с какой это было сказано, заставила Атрея вздрогнуть. Нет, всё же Зенон иногда вёл себя как потерявшийся в толпе ребёнок. Интересно, что сейчас стоит сказать? «Не нравишься»? Грубо, да и правдой не назовёшь. «Нравишься»? Тоже неправильный ответнельзя так просто бросаться подобными словами.
Я Слушай, давай об этом потом поговорим, хорошо? Атрей опустил голову, так, чтобы волосы скрыли стремительно покрасневшие щёки. Да что же такое?! Разве всего пару дней назад не хотелось, чтобы это наглое вторжение в его привычный мир прекратилось, чтобы всё снова стало так же, как раньше. Так же однообразно и монотонно, как картина, нарисованная серыми красками. И вот сейчас на эту картину неловкий художник посадил яркую кляксу. Вроде бы она портит рисунок, нужно её стереть. Но сил не хватает, да и разве не на своём месте здесь эта идиотская клякса?
Атрей молча передал спутнику папку с рисунком. Зенон протянул руку, и в какой-то момент, на долю мгновения, художник ощутил тепло чужой ладони. Какое-то случайное соприкосновение, казалось бы, ничего особенного Но ощущение было такое, словно от этого мимолётного тепла теплее стало и где-то возле сердца.
Нет сомнений
В одном из уголков парка обнаружилось искусственное озеро, почти невидимое под ковром водяных лилий. Солнце постепенно клонилось к закату. Надо же. Оглянуться не успеваешьа день уже прошёл. Наверное, там, дома, телефон уже готов лопнуть от огромного количества заказов Ну, в идеале, разумеется. Тогда, может, будет возможность на время прекратить эти встречи.