С другой стороны, можно было бы податься и в Высшую Школу Магии Шантони или в бхайпурское или вамаяссьское училища, или даже предложить Ивану и Серафиме основать первое в Лукоморье училище профессиональной магии Но вряд ли ему удастся собрать деньги даже на спокойное путешествие в Сулейманиюсамую близкую из всех стран: ведь продавать ему придется отнюдь не золото и бриллианты.
И големов нигде, кроме Соиры, не строили все равно.
Анчар вздохнул, резким щелчком пальцев отправил под потолок белый светящийся шар и подошел к сундуку. Уснуть не получится никакв чем-чем, а в этом он не сомневалсяа значит, можно было начать делить имущество на четыре кучки. Взять, продать, подарить и оставить.
И будь что будет
В Шатт-аль-Шейхтак в Шатт-аль-Шейх.
Взгляд его, потухший и почти безжизненный, упал на големав которую сотню раз за день, как будто в этой халупе можно было посмотреть куда-то без того, чтобы двухсполовиннойметровый истукан не попадал в поле зрения.
Вот первый предмет для кучки «оставить» Очень большой предмет для самой большой кучи, как начинал он подозревать, вспоминая содержимое своего сундука.
Атлан бережно, словно каменный монстр мог рассыпаться, прикоснулся к руке величиной с корзину для сборки арбузов и провел кончиками пальцев по теплой неровной поверхности.
А ведь какая была идея
А какой дизайн корпуса какая архитектура схема!.. Выстраданная, вымученная, выжатая им, только им, им лично из последних наработок и открытий в современном големостроении! Никто не повторит такой еще лет двадцатьчтоб ему пожизненно тут гарпуны заговаривать!.. Ах, если бы только можно было ее достать отремонтировать заменить Любой шанс лучше, чем это жалкое, душераздирающее зрелище мертвого изделия, его изобретения! Пусть не достатьпусть бы схем хотя бы поддавался диагнос ти ке
Идиот!!! взревел чародей.
Хлопнув себя по лбу так, что едва не отправился в нокдаун, он бросился к кровати, под которой лежал генератор эхосигналов, задумчиво дымясь и распространяя вокруг себя блестящее сиреневое пятно.
Кабуча аберрации прогрессируют пробормотал атлан и тут же забыл об этом.
Не мешкая больше ни секунды, словно голем собирался уходить, маг на обратном пути подхватил забытое парнишкой ведро, мысленным приказом подтащил табуретку к ногам изделия и вскочил на нее почти с разбегу.
Дрожащими от возбуждения руками он нахлобучил на голову Каменного Великана деревянную посудину, а поверх неегенератор, неестественно теплый на ощупь и почти полностью заросший глазастым лишайником с нервным тиком. По очереди вытерев о рубаху покрывшиеся липкой сиреневой жижей пальцы, он коснулся точек запуска, сосредоточился и соскользнул в диагностический транс.
Фиолетовый спектр рокот отдаленный барабанов горький запах дыма словно военный лагерь на горизонте
Синий скрип гвоздя по стеклу от прикосновения стекло плавитсябудто песок горит
Голубой сипение кузнечных мехов дух раскаленного железа
Зеленый тягучий плескточно патоку выливают удушливое амбре благовоний
Желтый Перестук деревянных молоточков аромат тлеющего сандала
И желтая картинка угрюмого каменного лица, словно сделанного не из гранита, а из песчаника!
Оранжевый! Тонкий звон серебра и смрад испаряющегося дегтя!..
Оранжевая защитная капсула! Целая! Почти без трещин!
Красный!!!
Треск разрываемого молнией неба!
Красного!
Запах пылающих дубилен!
Красный!
Опасность!
Красный!
Выйти! Скорей!
Нет!
Схем, схем, схем, схем, где схем?!
Схем!!!..
Сиреневая вспышка ослепила на несколько мгновений даже внутренний взор волшебника, и мозг, метавшийся между выходом и желанием увидеть самое главное, пронзила дикая боль. Алое пятно залило мир от края до края и погрузило все в странную багряную ночь, пронизанную тончайшими артериями, по которым от самоцвета к самоцвету бежала холодная золотая кровь.
И в каждой ее капле был он.
Он видел и осязал каждую трещину схема, каждую выбоину там, где выпал или рассыпался самоцвет, каждый разрыв и каждую неровность дорожек, соединявших камни силы, словно не его магия, но его босые ноги бежали по ним.
Каждый пройденный миллиметр стоил ему невероятных усилий, точно он сам, во плоти, прорывался сквозь каменную оболочку головы изделия, чтобы сделать очередной крошечный шажок. Тело его было холодно и неподвижно, мозг же пылал огнем и сыпал искрами боли, а из сведенных челюстей вырывались невнятные хриплые звукине то крик восторга, не то рык, не то стон. Но ни выскользнуть, ни вернуть все, как было, ни остановить чудесный, восхитительный поток магии теперь он мог не больше, чем остановить биение собственного сердца.
Под сумасшедшими усилиями магии мутные доселе золотые дорожки начинали блестеть и светиться на перекрестках. Они огибали сколы, мостили мелкие трещины и змеились по дну крупных. Там, где золото было расплавлено и испарилось, магия вытягивала сохранившиеся участки навстречу друг другу или создавала новые пути, взамен старых или в обход невосстанавливаемых повреждений. Самоцветы, затронутые целительной силой и разбуженные, соединенные новыми дорожками, оживали один за другимсперва робко, но с каждым отвоеванным у разрухи миллиметром все уверенней, и вот уже почти все уцелевшие камни пылали ровным ярким светом, разгоняя пунцовый мрак.
Анчар выдохнулили всхлипнул, обессиленныйи остатки магического заряда вылились на изумрудное поле схема, закрепляя сделанное за эти долгие минуты.
Или часы?..
Омытые чистой магией, камни и дорожки торжествующе вспыхнули и засияли, словно огромный город в праздничную ночь. Атлан вздохнул слабо, но удовлетворенно, хоть не понимая и десятой доли того, что сотворил, почувствовал, что смеетсярадость творца должна была немедленно отыскать выход, или осознание невыносимой красоты и совершенства созданного, казалось, разорвало бы его на частии вдруг голова его закружилась. Или это обновленный схем завертелся, и всё, что вокруг него, и весь Белый Свет с ними заодно?..
Не переставая улыбатьсяпотому что на смех больше сил не осталосьон полетел в багровую бездну.
Яркое свечение буравило опущенные веки так, что хотелось сощуриться.
Анчар сморщился, удивляясь, отчего и какой болван посреди ночи сует ему под нос фонарь, прикрыл рукой глаза и повернулся на другой бок.
Болван с фонаремто ли из врожденной противности, то ли от скудоумиянамека не понял и не отвязался, но напротив, поднес свой светильник еще ближе, и теперь дрянная лампа стала не только сиять как ошалелая, но и жечь.
Рассерженный маг замычал, рывком приподнялся, все еще не в состоянии разлепить векиза прошедшие десять минут с того времени, как он заснул, они будто склеилисьи свет, яркий, подобный солнечному, окрасил внешний мир в желто-оранжевый цвет.
К-кабуча пробормотал атлан, яростно протер саднящие глазасловно три дня без передышки прокладывал дорожки на микроскопических схемах повышенной сложностии разлепил один.
И тут же, ойкнув, закрылся ладонями: солнечный свет ударил, слепя, и лучи его, словно острые колья, пронзили глазницы и застряли в мозгу.
Но не головная боль, ставшая в последние дни его суровой подругой, повергла атлана в растерянность и гнев, а банальное жульничество ушлой природы.
Утро?!
Как утро?!
Откуда?!
Когда?!
Какого шакала лысого на этот раз?!..
Кривясь от рези в глазах, словно наполненных песком, и боясь лишний раз пошевелить головой, чтобы та ненароком не отвалилась и не разбилась о доски кровати, Анчар раздраженно выглянул сквозь пальцы на белый свет.
Которого было слишком много, так как крыша его избушки отсутствовала как данность.
К-кабуча прошептал волшебник, сощурившись и утирая рукавами отчаянно заслезившиеся очи. Кабуча горбата гробата габата
Будучи не в состоянии, к стыду своему, даже вспомнить окончание древнего магического ругательства, он торопливо перешел от риторической части к экзистенциальной.