Первые двадцать минут нас заставляли маршировать и выполнять команды: направо, налево, кругом, равняйсь, смирно и просто марш. Утомительно, но через некоторое время начинаешь путаться в командах, хотя и слышишь всё прекрасно. Командир на нас не кричалпонимал, что бесполезно, выполнять требуемое мы лучше не станем. Тут дело в сноровке и привычке. Однако, это не помешало ему влепить нам пару лишних круговназидание, так сказать. А потом началась тренировка направленная на то, чтобы вымотать нас до предела. У них это получилось, но те, кто в группе новичков, не сдавались, а я в особенности.
На обед меня тащили под руки, кое-как усадив на стул и всучив похлебку с ложкой. Народ молчал, посматривая на меня и переглядываясь между собой. От незримого напряжения есть особо не хотелось, но пришло понимание, что силы нужнее. Я принялась за обед. Завтрак мы по собственной глупости пропустили. Командование же смотрело заинтересованно, делая ставки, как долго я продержусь в выбранном темпе. Заводить разговоры со мной никто не торопился, оно и понятно, ячужая, к тому же, несколько дней следила за ними, как вражеская шпионка, что не прибавляло положительной репутации. Командир после обеда ходил за мной весь день коршуном, заставляя передёргивать плечами от пристального взгляда. Впрочем, неудобства это доставляло мало, учитывая, что большую часть времени я провела в библиотеке, читая учебники. День пронёсся быстро, и после отбоя, загруженная впечатлениями от пережитого, я просто вырубилась.
***
Несколько дней прошли в работе по благоустройству нашего нового дома. Кровать сколотила из каких-то досок, которые я еле отыскала и притащила в наше убежище. Пару раз чуть не попалась каким-то солдатам, что именно этот момент выбрали для осмотра территории. Пронесло. Но вскоре еда закончится, а значит, её надо будет где-то добыть или заработать. Поскольку женщина сидела с маленькими детьми и лучше знала, что делать с ними, я пошла на поиски пропитания. Естественно, эти все «рейды» гиблый номер, но надо было делать хоть что-то, чтобы не сойти с ума. Так и наткнулась на штаб нашей армии, куда набирают новобранцев и добровольцев. Этот лагерь я обнаружила чисто случайно, выйдя на разведку в один не очень прекрасный день. Моросил мелкий, противный до ужаса дождик, ветер дул пронизывающий и холодный, отчего и без того неудобная, мокрая одежда становилась просто отвратительной! Хотелось поскорее скинуть тряпки и залезть в тёплое одеяло, что наверняка уже приготовила заботливая Лейла, которая будет ругать меня за безрассудность, но возвращаться ни с чем не хотелось категорически! Так что находка нашего штаба была просто посланием свыше за моё терпение!
Так в раздумьях я провела несколько дней, упорно наблюдая за нашим штабом, как заправский шпион. Некоторое время меня одолевали сомнения, я не решалась туда спуститься, всё же людей много, все вооружены, а некоторые и вовсе не внушали доверия. К тому же я абсолютно не знала порядков: как, к кому мне подходить, что говорить. Была огромная вероятность того, что меня либо убьют, либо пошлют куда подальше. И будут в принципе правы. Только взрослым дяденькам эта игра надоела, и они явно собирались пойти на меня с оружием, но я опередила их на день, выйдя из своего укрытия рядом со штабом. На меня смотрели все, кому не лень: некоторые с опаской, некоторые с любопытством, но не было ни одного ненавидящего взгляда, да и дети тут, как оказалось, тоже есть. Что делать, я не знала, так что просто рассматривала стоящего передо мной мужчину со шрамом и суровым взглядом. Кажется, он был капитаном какого-то подразделения и отвечал за детишек, хотя сам этим не был доволен, но куда деваться? Не бросать же малявок на произвол судьбы, когда вокруг война? Я вот не смогла.
И кто вы такая, мисс шпионка? едко поинтересовался мужчина, оглядывая меня с головы до ног, пытаясь определить степень моей опасности. Глупо, по сравнению со многими детьми, я слабачка! Надежд на другое не имела. В общем-то, я не терялась, глядя прямо в глаза устрашающего командира.
«Самое страшное я уже видела», мелькнуло в голове, на что я неосознанно усмехнулась.
Ты не ответила на вопрос, нахмурился мужчина, складывая руки на груди.
Хочу пойти в армию! быстро и четко проговорила я, чтобы не успеть передумать. Вокруг послышались шепотки и смешки, но меня это слабо волновало. Если таким образом я смогу дать сестре и той женщине еду, то я готова и не на такие жертвы. Но всё же, я смогла удивить мужчину своим высказываниемон скептически посмотрел на меня и вздёрнул густую чёрную бровь.
Зачем тебе? Сидела бы ты лучше дома со своей матерью и готовила жрать, грубо произнёс мужик. Но я не обиделась, это закономерно, ведь я маленькая соплячка в их глазах.
Убили её, и отца убили пару месяцев назад, только маленькая сестра от них осталась. Малютка совсем, четыре месяца всего, серьёзно и как-то мрачно произнесла я, заставив того дёрнуться, как от хлёсткой пощёчины. А помимо нас есть ещё женщина с ребёнком того же возраста. Из всех только я могу их прокормить! видимо, это и подействовало на мужика, потому как потом он разразился теми ещё ругательствами, но принимать меня отказался. У нас еды почти нет пришлось давить на жалость и понимание беспомощности в этой ситуации. Ныть не буду! Лишь бы еда была для них! уговаривала мужчину я очень долго, и единственное, что дало мне шанс тренироваться наравне со всеми, это слова, сказанные в запале. Меня зовут Асталисия Астал! стоило мужчине услышать мою фамилию, как он странно на меня посмотрел, даже удивлённо, а потом сочувственно. Похоже, что он знал моих родителей.
Что ж, ладно, но знай, выделять тебя среди парней я не стану. Купаетесь вместе, едите вместе, спите тоже вместе, сначала я не поняла, к чему он всё это сказал, дошло только потом, через много лет.
***
Дни летели, тренировки были всё такие же тяжёлые, даже жестокие, но я не придавала этому большого значения, решив, что так и надо. Обратное до меня дошло только, когда я случайно подслушала разговор старших курсантов о том, что с моим появлением из бойцов начали вытрясывать всё, буквально. Бойцы выли, рвали жилы и проклинали меня за то, что я пришла на их голову в гарнизон. А ещё шипели что-то о том, что я вовсе не человек, раз выдерживаю такие нагрузки. Только они не правы. Просто, если надо переступить через пот, боль, кровь, голод, я это делала. Истощение, обмороки, растяжение мышц, синяки, вывихи стали моими спутниками. Но мне было всё равно на эти мелочи, я продолжала идти вперёд. Правда, один раз после тренировки с нашим командиром я грохнулась в обморок от перенапряжения. Сколько тогда шуму поднялось! Пётр Геннадиевич орал на меня с чувством и расстановкой:
Какого чёрта ты не сказала, что тебе плохо от таких нагрузок?! свирепствовал он, отчитывая меня за глупость, а я смотрела на него большими глазами и ничего не понимала.
Что такого в том, что я стараюсь? похоже, этот вопрос поставил его в тупик, как и он меня своими нотациями. Все же выполняют эти нормативы мою дальнейшую тираду прервал тяжёлый вздох командира, который опустился на койку, устало потирая переносицу.
Видимо, он понял мою позицию и причину, по которой я так стараюсь выполнить все предписание командования. Тех, кто плохо тренируется, выпускали на поле боя в первых рядах. Мне ещё есть к кому возвращаться.
***
С товарищами я не подружилась в первый день, да и в последующие тожеиз-за моего чрезмерного упрямства. Если я стану сильнее, то я смогу защитить свою сестру, и мне не придётся наблюдать за её смертью! Я не позволяю себе болеть, стонать от боли, жаловаться на тренировки или что-то ещё. Домой я всегда возвращалась с улыбкой на лице, рассказывая о своих подвигах, попутно играя с сестрой. Лейла только качала головой, тяжело вздыхая, и уговаривала оставить эту затею с военной карьерой. Я отмахивалась, говоря о том, что это важно, что хочу защитить их, а потом снова уходила в казармы.
Что касается всего остального? Наш командир человек суровый, но справедливый. Он всегда был в курсе дел отряда, строго наказывал за непослушание. И вдалбливал в нас знания, которые, несомненно, пригодятся нам на вражеской территории или вдали от штаба и товарищей. Некоторые ныли, падали посреди тренировок, пытались уйти из армии, но кто ж им даст? Мне же было всё равно.