С таким конвоем обмороженный счел, что может подняться наверх первый. С идущих винтом ступеней Райфу открылся поразительный вид на Ров и его противоположную сторону. Птицы кружили в двухстах футах ниже него, и на розовом небе виднелись пурпурные Медные холмы. Клановые земли. Как до них близкои в то же время далеко, дальше, чем от племени Ледовых Ловцов. Ров в самом широком своем месте насчитывает около семисот шагов, но это все равно что тысяча лиг, так надежно эта колоссальная трещина отделяет клановые земли от пустошей.
Прямо на юге лежали владения Погибшего Клана. Сначала эту землю занял Дхун, потом за нее в Войне Трех Кланов сражались Бладд и Колодезь. Райф не помнил, где теперь проходит граница, но Тем говорил, что земля бывшего клана Морро никому еще удачи не принесла. Близ разрушенного круглого дома урожай не родится и дичь не водится.
Райф потрогал висящий на груди амулет. Всякий кланник, упомянувший клан Морро даже мысленно, должен воздать ему эту дань.
Убери оттуда руку, сказал Мертворожденный, поджидавший Райфа у верха лестницы. Он выглядел отдохнувшим и переоделся с дороги в кожаный кафтан с оторочкой из крысиных шкурок и короткую кунью юбку. Рыцарский меч, на совесть отполированный, судя по сверкающей рукояти, висел у него на поясе. Тюленью кожу, которой обмотал рукоять Райф, сменила другая, промасленная и тисненая. При виде всего этого Райфу захотелось получить меч назадвпрочем, ему сейчас любое оружие было бы в радость.
Увечные собрались во множестве, чтобы поглядеть на состязание. Верхняя Полка представляла собой карниз из бледно-зеленого камня, который тянулся от западного края города до разрушенных террас на востоке, а в ширину имел тридцать футов. Людей было вдвое больше, чем Райф видел ночью, и новые зрители продолжали прибывать, карабкаясь по веревкам и подвесным мостикам. На пустом месте посреди карниза расставили высокие деревянные ульимишени. Райф заставил себя смотреть на них, не проявляя никаких чувств. За мишенями, ближе к утесу, где жарилась на костре целая свиная туша, стояли еще люди.
Здесь намечалось празднествос Райфом в качестве скомороха.
Сказано тебе, убери руку от амулета. Незачем напоминать им, что ты кланник, а они нет. За это тебя никто не полюбит.
Райф повиновался, но кое-кто в толпе успел уже разглядеть вороний клюв у него на шее.
Мертворожденный удержал Райфа, шедшего следом за обмороженным.
Отсюда я сам его доведу, Веке. Не дожидаясь согласия, он двинулся вместе с Райфом к кучке людей у костра.
Плохо твое дело, начал он, как только они отошли от зевак. Танджо у нас лучший стрелок. Правда, он высокомерен и склонен недооценивать противника. Прикинься несмышленышем, если сумеешьпусть думает, что сможет побить тебя без особого труда. Так для тебя, пожалуй, будет лучше всего.
Райфа эти слова не слишком взбодрили, однако он кивнул.
И вот еще что, понизил голос Мертворожденный. Когда тебе предложат выбрать лук, подумай как следует. Этим ведает жирный ублюдок Юстафа, а про него я скажу тебе так: он родной матери подставил бы ножку, если б верил, что ему за это ничего не будет. Ну, вот и пришли. Стреляй метко, и авось Каменные Боги дотянутся к тебе через Ров.
Райф вздрогнул. Он совсем не хотел, чтобы боги дотрагивались до него.
Вот и он, Райф Дюжина Зверей. Кто он: белозимний воин, как утверждает он сам, или самозванец, у которого даже лука нет? Так Юстафа, нарядившийся в кафтан из бронзовой кожи, отделанный шафраново-желтой овчиной, объявил собравшимся о Райфе. Только испытание это покажет. Стрела не лжет. Если пришелец говорит правду, стрелы и мишени скажут нам об этом, если он лжет, пусть отправляется в Ров.
Увечные загудели. Одни из них были одеты в разномастные шкуры, другие в городское платье. Многие щеголяли разрозненными частями доспехов: поножами, кольчугами, круглыми и остроконечными шлемами, панцирями, костяными и ракушечными латами. На одном был утыканный шипами плащ, который постукивал на ветру. Встречались доспехи и на женщинах, но большинство носило под шубами простую Домотканую шерсть. Женские платья, как видно, попадали сюда не часто.
Какая-то старая карга зашипела на Райфа, но он смотрел не на нее, а на молодую женщину рядом с ней. Женщина была беременна, и к ее большому животу был привязан сверху тяжелый кусок грифеля. Райфа передернуло. Он слышал, что таким способом плоду мешают развиваться, но своими глазами видел это впервые. В кланах это делали только во время Заселения, когда шли междоусобные войны и женщины не хотели рожать.
Беременная обругала его, и Райф смолчалчто ему еще оставалось?
Надеюсь, тебе понравилось твое новое имя, с веселой улыбкой сказал ему Юстафа. Я его сам придумал. Дюжина больше десяткатеперь Танджо уж точно взбесится.
Райф пропустил это мимо ушей. В ответ на враждебность толпы в нем нарастало упорство. Пусть не думают, что с ним так просто справиться.
Траггис Крот держался чуть позади, рядом с другими и все же отдельно. При свете дня Райф разглядел, что в его деревянном носу просверлены дырки. Его можно было принять за каменное изваяние, но Райфу казалось, что все Увечные вращаются вокруг него, как колесо вокруг оси. Он сразу перехватил устремленный на него взгляд Райфа и отразил его с такой силой, что Райф дрогнул. В этот миг он понял, каково было бы вступить с атаманом в поединок, ощутил, как брызнула бы кровь у него из глаз от первого удара Траггиса.
Но тут в толпе закричали «ура», и образ, возникший в воображении Райфа, померкон надеялся, что навсегда.
Вот он идет! провозгласил Юстафа голосом, легко перекрывшим шум толпы. Лучший из всех, когда-либо пускавших стрелы во Рву. Бывший телохранитель императора страны Санканг, что за Дьявольским морем. Самый молодой из всех, чья стрела поражала Глаз горы Соми. Тот, кто убил двести человек на поле Синего Яка. Служитель Изалоры Мокко, Сверкающей Блудницы. Человек, первым проливший кровь Великого Серого Волка во Рву, Танджо Десять Стрел!
Толпа раздалась, и Танджо вступил на поле битвы.
20ИСПЫТАНИЕ
Он пострадал от ожога, первым делом подумал Райф. Лицо Танджо, пестрящее розовыми и коричневыми пятнами, было неестественно гладким в одних местах и безобразно вспучивалось в других. Кожа туго обтягивала левую сторону лба и лежала неровными складками на голове. В проплешинах виднелись круглые рубцы после заживших пузырей.
Райф вспомнил старого черноградца по имени Оди Строн. Как-то ночью, напившись у Большого Очага и разругавшись с женой, Оди вместо пива схватил с полки бутыль лампадного масла. Когда он поднес ее ко рту, туда попала искра, и горящее масло плеснуло ему в лицо. Кланники накрыли Оди медвежьей шкурой и затушили огонь, но когда шкуру сняли, вместе с ней отошла и кожа. Оди после этого прожил еще год, но лучше бы он умер сразу: все это время он мучился от последствий ожога, и другие кланники смотрели на него с отвращением.
От того же в свое время должен был страдать и Танджо, но дело скорее всего не только в этом. Лучник, подобный ему, не оказался бы в таком месте, если б у него был хоть какой-нибудь выбор.
Райф бросил взгляд на Юстафу, представлявшего Танджо зрителям со смаком сводника, расхваливающего продажную девку. Чему тут можно верить, а чему нет? Райф никогда не слыхал ни о Санканге, ни о горе Соми. В кланах не знали, что лежит за Дьявольским морем, то немногое, что знал он сам, Райф почерпнул у Ангуса Лока.
Танджо был строен, тонок в кости, и его мускулы не поражали взглядведь для того, чтобы посылать стрелы вдаль, нужна не столько сила, сколько собранность. Необгоревшие участки его медно-оливковой кожи не имели растительности и блестели от втертого в них масла. Сохранившиеся на голове волосы были черными и прямыми, глаза напоминали темные сливы. Они сразу притягивали внимание, эти глаза, продолговатые и холодные, как у хищной птицы.
Он поклонился в пояс, все время глядя на Райфа. Жесткий шелковый кушак, плотно охватывающий грудь Танджо, наводил на мысль о многочисленных ранениях в спину, и за него были заткнуты десять стрел. От белоснежных гусиных перьев они плавно сужались к острию и блестели от ярко-красного лака. Плетеные ленты, окрашенные в такой же цвет, связывали волосы Танджо в мелкие пучки. Он не пытался скрыть проплешин у себя на черепе.
Райф ответил ему на поклон. Какой-то миг они оба составляли островок спокойствия в неспокойном море толпы. Райф, не слишком склонный верить тому, что наговорил о Танджо Юстафа, теперь изменил свое мнение. Уверенность, с которой держался этот человек, говорила о великих свершениях.
К оружию, лучники, и начнем, сказал Юстафа.
Райф отвел глаза первый. Взгляд Танджо пронизывал его насквозьволя прославленного лучника к победе проявлялась даже и в этом. Мелочь, казалось бы, но первый успех тем не менее остался за Танджо.
Мальчик, повинуясь знаку Юстафы, подкатил к ним покрытую тканью тележку, и толпа затихла в ожидании. Пухлые пальцы Юстафы отдернули желтый промасленный холст.
Райф Дюжина Зверей пришел к нам без лука и без средств к изготовлению оного. Поэтому я взял на себя труд предложить ему три на выбор. Юстафа помолчал, дав собравшимся время оценить его старания. Выбирай тщательно, орлиец. Хороший лук еще не делает стрелка мастером, но плохой способен его погубить.
Три лука, уже с тетивами, лежали рядом на дубовых досках. Южный двояковыгнутый, клановый тисовый и плоский, из вяза. Два последние цельные, первый сборный, из вклеенных в дерево рога и жил. Первым внимание Райфа привлек клановый лук. У Дрея был похожий, высушенный в печи, гнутый вручную, тонкий как хлыст и гибкий как китовый ус. В последний раз Райф видел его в день гибели отца, и это заставило его перевести взгляд на плоский лук, толстый и прочный, на несколько ладоней короче настоящего длинного лука. Испытанное оружие горцев-пастухов. Сломать его нелегко, и пущенная из него стрела способна остановить напавшего на стадо волка. Но для больших расстояний он не годится. Южныйиное дело. Легкий, причудливо выгнутый, с роговой рукоятью, образующей так называемые два горба. Такими, по словам Баллика Красного, были вооружены воинственные орды, вторгшиеся когда-то в бескрайние степи Дальнего Юга. Баллик редко хвалил что-либо чужеземное, но к воинам, стрелявшим из двугорбых луков, относился уважительно. «Они умели стрелы пускать», признавал он, а в его устах это значило многое.
Который же из трех выбрать?
Райф бросил быстрый взгляд на Юстафу, но тот воздел глаза к небу, говоря всем своим видом, что ничего подсказать не может.
Танджо тем временем принял лук от малолетнего мальчика, по виду своего сына. Мальчик с торжественным поклоном подал отцу шестифутовый лук на шелковой подушке с вышивкой и кистями. Ребенок был красивый, с гладкой кожей и большими, жадными до знаний глазами. На месте мочки его правого уха осталась аккуратная полукруглая выемка. Это скорее всего сделал сам отец, чтобы уберечь мальчика от более тяжкого увечья.
При виде лука Танджо все прочие мысли вылетели у Райфа из головы. Оружие было сделано из тонких, как лепестки, слоев дерева и рога. Тонкий, как тростинка, с едва заметным обратным выгибом и чуть отогнутыми краями. Рукоять темно-синяя и украшена узором из молочно-белого серебра.
Сулльский лук.
Райф ощутил странный трепет в животе. Этот лук он выбрал бы не раздумывая. Он еще лучше и красивее того, который дал ему Ангус Лок, того, который Райф потерял на южных склонах Горьких холмов. Райф прямо-таки чувствовал натяжение его тетивы и гибкое сжатие многочисленных слоев. Он представил себе, как накладывает на этот лук Искательницу Кладов... и это так подействовало на него, что перед глазами все поплыло, и Райфу пришлось ухватиться за тачку. Боль в урезанном пальце ворвалась в его мысли, и что-токакое-то знание или проблеск будущегоускользнуло от него, как испуганный зверек.
Увечные, затаив дыхание, тихо переговаривались. Все они видели, как он пошатнулся, но Райф не знал, приятно им это или противно, видел лишь, что это взволновало их, как волнует охотника кровь подраненного зверя.
Орлиец показал слабину.
Райф вернул внимание к трем предложенным ему лукам. Тисовый напрашивался сам собой; Юстафа должен был знать, что Райф, как кланник, захочет отдать предпочтение ему. Зрителям, вероятно, больше бы понравился южный, самый дорогой и нарядный, но у Райфа вызывали сомнение зарубки на его рукоятинекоторые из них так глубоки, что лук того и гляди даст трещину. Остается плоский, рабочая лошадка, не приспособленный для стрельбы на дальность.
Райф неохотно протянул к нему руку и вдруг почувствовал, как замер рядом с ним Юстафа. Толстяк перестал дышать, и его темные глаза блестели.
«Ему того и надо, с внезапной уверенностью понял Райф... Он предугадал ход моих рассуждений и поставил на то, что я откажусь от тех двух».
Райф, задержав руку, рассмотрел плоский лук получше и, несмотря на кожаную обмотку и блестящую полировку, нашел в дереве скрытый узел. Баллик Красный называл такие узлы охотничьими ямами и говорил, что лук с таким изъяном рано или поздно переломится. Вокруг узла Райф разглядел множество мелких царапинЮстафа на славу поработал иглой.
Райф плавно отвел руку и взялся за тисовый лук. Юстафа чуть заметно поджал губы, и Райф мысленно сказал ему: так-то вот.
Тут он одержал победу. Остались сущие пустякипобедить Танджо Десять Стрел.
Выбор сделан! вмиг вернув себе хорошее настроение, объявил Юстафа и подал знак увезти тачку. Приготовьтесь к пробным выстрелам, лучники.
Сын Танджо пристегнул короткий плащ отца так, чтобы тот не колыхался на ветру. Танджо пропустил тетиву между двумя пальцами, разогревая ее и проверяя, как она натянута. Для уменьшения отдачи к ней были приделаны два кроличьих хвостика.
Свой плащ Райф снял, заметив при этом искорку интереса в холодных, отчужденных глазах Танджо. Орлийский плащ всегда привлекает к себе внимание. Пробуя свой тисовый лук на изгиб, Райф с облегчением увидел, как дряхлый старичок положил к его ногам колчан с пятью дюжинами стрел. Юстафа при виде этого нахмурился. Хорошозначит, к стрелам толстяк руку приложить не успел.
Все отошли назад, чтобы дать стрелкам побольше места. Юстафа удалился последним, и мальчик по его указанию провел мелом черту на камне.
Стало тихо, только ветер не желал утихать. Райф и Танджо стояли в восьми футах друг от друга, с колчанами у ног, и луки торчали у них по бокам, как корабельные мачты. Восходящее солнце бросало через Ров косые тени. На ульях сверкали красные круги, измалеванные на высоте человеческого сердца. Юстафа рассказывал зрителям, как будет проходить состязание, но Райф почти не слушал его. Страх и ожидание смешивались в его крови, порождая легкую дрожь, и живот подводило к позвоночнику.
Приступайте к пробным выстрелам, лучники.