Саддара, большой любитель считать, высчитывать и рассчитывать, даже занес на пергаментный свиток, сколько врагов было одолено киммерийцем и из каких мест происходили те бойцы, чародеи да хищные твари. Конан ухмылялся, пил даровое вино, ел барашка и продолжал свои рассказы. Все они, кстати, были чистой правдой.
Еще он поведал своим попутчикам, что собирается из Хаббы отправиться в Дамаст, правитель коего, светлейший дуон Тасанна, держал большое колесничное войско и не отказывался от услуг наемников. Дуону были нужны могучие бойцы, способные справиться с четверкой быстрых скакунов, метнуть копье на сотню локтей, а при случае и подпереть плечом тяжелую колесницу на горной дороге.
Знал бы Конан, что могучие бойцы нужны не одному лишь властителю Дамаста!
Но он об этом не догадывался и продолжал рассказывать свои истории восхищенным купцам. Толстый Мир-Хаммад подливал ему вина, а тощий Саддара с глазами, как две черные маслины, водил кистью по пергаменту, цокал языком и тряс головой в уборе из навороченных друг на друга слоев белого шелка.
Так, в мире и согласии, все трое и прибыли в Хаббу.
Об этом городе киммериец не знал почти ничего – а если б и знал, вряд ли поостерегся. Уж больно приветливыми выглядели башни, дворцы и дома из розового туфа и желтого песчаника, да зеленые сады на городских окраинах; гавань же, забитая кораблями, и набережная, переполненная народом, словно намекали, что к чужеземцам в Хаббе относятся с подобающим уважением и гостеприимством.
Пока аграпурская посудина подходила к причалу и швартовалась, Мир-Хаммад и Саддара поведали Конану, что правит в Хаббе громоносный Гхор Кирланда, великий царь, коему подчиняются земли на пять дней пути к северу и югу от городских стен. На одну ступеньку ниже царя и принцев царской крови стояло сословие нобилей-кинатов, владевших угодьями, кораблями, торговыми складами, лавками и мастерскими – кто чем, согласно древнему обычаю и наследственным привилегиям. За ними по рангу шли царские чиновники, воины, мореходы, ремесленники, земледельцы и слуги; были, разумеется, и рабы, относившиеся к самой низшей касте.
Что же касается обличья хаббатейцев, то были они людьми невысокого роста, склонными к полноте, однако крепкими и мускулистыми, с широкоскулыми смуглыми лицами, толстыми губами и большими глазами навыкате. Говоря по правде, напоминали они огромных жаб и резко отличались от прочих народов, обитавших на берегах Вилайета – скажем, от тех же сухощавых горбоносых туранцев. Согласно древним преданиям и легендам, хаббатейцы пришли сюда откуда-то с юго-востока, из-за Афгульских гор, из Средней Вендии, и обосновались за рекой Запорожкой вскоре после Малого Потопа, когда множество озер слились воедино, образовав море Вилайет. Были хаббатейцы весьма воинственным народом, почитали боевые искусства и славились как непревзойденные лучники и отличные наездники – что являлось совсем нелишним, если вспомнить о мунганах и прочих диких племенах, обитавших неподалеку в гирканской степи. Источников же богатства Хаббатеи, по словам туранских купцов, было несколько. Главный – пошлины с товаров, что везли по Великому Пути с востока на запад и с запада на восток. Из Кхитая, Кусана, Меру и Арима доставляли редкостные шелка, талисманы из белого и зеленого нефрита, бирюзовые украшения, фарфоровую и фаянсовую посуду; Туран торговал коврами, хлопком, кожей и бронзовыми изделиями; хайборийские страны слали стальное оружие, доспехи и прочное сукно; из Стигии и Шема шли караваны с драгоценными металлами, а с юга, из Черных Королевств, гнали рабов. Случались в Хаббе и купцы из далекой Айодии, вендийской столицы – эти привозили дорогие камни и ларцы из благовонного сандала, слоновую кость, носорожьи рога и лечебные снадобья.