И вот когда она металась так по комнатам, где раздавался плач болезненного Аслака, опека над которым была доверена Милке из выродившегося рода Землинов, вдруг услышала на дворе громкие возгласы. Хельгунда выбежала на снег и мороз с непокрытой головой, в простом платье, даже без мехового плаща. Там она увидала пыхающего паром от езды коня и Ящолта, одного из тех, что были родом из лендицов и верно служили княгине.
Княгиня, поклонился ей Ящолт. Некий Пестователь во главе сотни лестков победил мардов и заставил их вернуться в Паннонию. Сообщение верное. Столь же верным является известие, что дикие женщины из Страны Квен разгромили Плоцк на Висуле и сожгли порт, откуда мы до сих пор сплавляли зерно Гедану.
Хельгунда стиснула губы и спросила про Гизура. Ей сообщили, что тот рано утром отправился по деревням, чтобы забрать лошадей. Тогда она приказала слугам и воинам занести ее сундуки в дом и вызвала к себе Ящолта и норманна по имени Годон.
Те застали княгиню в ободранной от драпировок спальной комнате. На волосах у нее была княжеская корона, плечи были прикрыты княжеским, пурпурным, вышитым золотыми нитями плащом. Перед тем, как прибыли воины, она вынула из коробочки два золотых перстня и теперь держала их на своей маленькой ладони.
Оба мужчины были рослыми, светловолосыми, одетыми в кольчуги и железные наголенники. В знак уважения они сняли шлемы с коровьими рогами. После Гизура они занимали наивысшее положение среди воинов Гнезда.
Гизур оказался трусом, объявила Хельгунда. И я решила, что уже никогда не впущу его к себе в ложе. Вы двое с этих пор будете стоять на страже у дверей моей комнаты. А в качестве знака, что я даю вам такую власть, примите от меня эти два перстня.
Что мы должны будем сделать, когда Гизур вернется? спросил Ящолт, обладатель столь молодого и красивого лица, что Хельгунда уже знала, что его первого вскоре впустит в свое ложе.
Вы приведете его пред мое лицо, только не отступайте от него ни на шаг. Он был отважен, когда нужно было расправиться с Пепельноволосым, беспомощным старцем. Это он вынудил, чтобы я закрыла собственного мужа в башне. Отважным был он и тогда, когда хватал невольников из моего собственного народа и продавал их в Юмно или же Гедану. Зато он испугался мардов, которых победил какой-то Пестователь, имея всего сотню людей.
Еще до того, как Гизур вернулся, ведя с собой награбленный по деревням десяток лошадей, комнаты княжеского двора выглядели как ранее. Хельгунда приняла бывшего любовника в большом зале, в котором стены были завешаны шкурами кабанов. Она сидела на троне в своей княжеской короне и в самых красивых одеждах. Впервые в жизни она почувствовала себя истинной владычицей, и при мысли о Гизуре ее небольшие губы бледнели от злости.
Гизура привели Ящолт и Годон и приказали ему опуститься на одно колено. Одновременно они позволили, чтобы свидетелями унижения командира стали три десятка норманнов, которые заполнили почти весь зал.
Что ты знаешь о мардах? спросила его Хельгунда.
Их победили, ответил тот, чувствуя, что ему грозит смерть.
Ты это свершил?
Некий Пестователь.
Мне говорили, что у него была всего сотня воинов, в то время, как у тебя имелось целых двести храбрых рыцарей. Ты трус и больше не можешь командовать мужчинами. Сядешь в зале с женщинами и будешь прясть кудель.
Более трех десятков мужских глоток взорвалось столь громким, что он оглушил всех, смехом. Но Хельгунда дала знак рукой, чтобы все успокоились
Где мой муж, Голуб Пепельноволосый, истинный повелитель этой земли? спросила она у Гизура.
Не знаю. А находился в башне на озере лендицов. Исчез
Мыши его съели?
И снова оглушительный гогот.
Хельгунда указала на пустое место рядом со своим троном. Когда-то там стоял золотой трон Пепельноволосого. Этой ночью своим женским умом поняла она, что плохо сделала, закрывая супруга в башне. Одинокая и красивая владычица всегда будет зависеть от милостей любовника, такого как Гизур или другого, вроде Ящолта или Годона. Совсем по-другому может быть, когда на троне воссядет муж, и лучше всего, если будет он старым и неспособным к любви. Это на него можно свалить любой грех, зато себе приписывать любую заслугу, приказывать убрать невыгодного любовника, а другого одарить склонностью. Еще хорошо, когда на троне восседает повелитель из древнего рода и здешнего люда, а не чужак, какой-нибудь норманн, ведь чужого легче всего ненавидеть.
Еще сегодня должен здесь встать второй трон для повелителя всей этой страны, медленно и торжественно возвестила Хельгунда. У тебя, Гизур, были тайные замыслы, самому сделаться здесь князем. Это ты пленил князя Голуба в башне, меня же сделав безвольной. Но я нашла защиту в воинах, верных моему отцу, князю Хоку. За то, что вы встали на моей стороне, обратилась она к норманнам, я удваиваю вам жалование.
На сей раз радостный рык потряс всем залом, после чего раздались шумные удары мечами в щиты, знак уважения и верности. Гизур понял, что уже ничто не спасет ему жизнь, разве лишь то, что он был отцом Аслака.
По причине этого самозванца, Гизура, продолжила Хельгунда, этот край распался, укрепились силой роды Повал и Дунинов, а вместе с ними и других. Трусостью своей Гизур желал заставить нас покинуть Гнездо, тем самымсобственную страну.
Хельгунда знала, что ее слова придутся воинам по душе. Практически все норманны уже сумели понемногу выучить здешний язык, они поженились на склавинских девицах, выстроили себе дома, устроили жизнь, у многих были маленькие дети. Так что мысль о возвращении в Юмно их совсем не радовала. Этот край они уже считали своим собственным.
Даю тебе последний шанс, Гизур, заявила княгиня. Ты отправишься на поиски Пепельноволосого и привезешь его, живого или мертвого. Если обнаружишь мертвым, объявишь, что его убил Пестователь со своими лестками. Кто-то должен сесть на троне рядом со мной, чтобы край этот имел законных правителей. Если не вернешься в течение семи дней, на троне сядет Аслак, а Ящолт с Годоном наденут ему на голову княжескую корону. Я же стану править только лишь от его имени, поскольку сейчас он дитя. Но это сын Голуба Пепельноволосого, истинный правитель этой страны.
Гизур хотел крикнуть: «Неправда, ты никогда не была в ложе Голуба! Это мой сын!» Но он смолчал, зная, что после таких слов шея его почувствует удар меча Ящолта или Годона.
Выбросьте его на двор! приказала Хельгунда.
Ящолт с Годоном схватили Гизура за плечи и выволокли его из помещения. На дворе ему подали коня и открыли ворота.
Через семь дней резчики покрыли золотом второй трон, который установили в зале приемов. На этом троне уселся трехлетний Аслак, в специально пошитом небольшом пурпурном плаще. Хельгунда отдала свою корону золотых дел мастерам, которые уменьшили ее до размеров детской головы. Именно эту корону, предварительно пригласив купцов и богатых людей из подградья и более-менее знаменитых воинов, Ящолт с Годоном торжественно возложили на черные волосы мальчишки. Рядом с Аслаком на втором троне восседала Хельгунда с золотой повязкой на каштановых волосах. Все прекрасно понимали, что это она правит от имени сына, а от ее имени властью распоряжаются Ящолт с Годоном. Ибо поняла княгиня женским своим умом, что когда имеешь двоих конкурентов для собственного благоволения, править намного легче, когда любовник всего один.
Об этом же странном Пестователе вестей не было никаких, потому с концом зимы Хельгунда, Ящолт и Годон вновь начали проводить советы, каким бы образом выманить в поле на бой Ольта Повалу Старшего и захватить Крушвиц, равно как наложить руки на соляные жупы гопелянов. Хельгунда попеременно высылала за пределы Гнезда то Годона, то, опять же, Ящолта, и в это же время то одного, то другого впускала в свою комнату, приманивая собственными прелестями до тех пор, пока те, забывая про ее высокий род, не насиловали ее, теряя ум от желания. Хельгунда надеялась, что когда-нибудь они убьют один другого в приступе ревности, и тогда она сама станет во главе войска. Она даже начала привыкать к этой мысли, надевая мужское одеяние воина, позолоченную кольчугу, позолоченный шлем, легкий меч и небольшой щит, садясь на боевого коня и ежедневно, во главе малого отряда объезжая Гнездо и округу.