Жив ли адмирал Лейтон или убит, а если убит, чаще ли леди Барбара Лейтон будет вспоминать Хорнблауэра, своего воздыхателя, как развивается беременность Марии, как английская публика расценивает капитуляцию "Сатерленда" и, в особенности, как расценивает ее леди Барбара - сомнения и тревоги сменялись, как плавучий мусор в водовороте его сознания. На конюшне били копытами лошади, каждые два часа сменялись часовые за дверью и за окном.
V
Заря только брезжила, наполняя комнату серым утренним светом, когда звон ключей и топот подошв возвестили о появлении жандармского сержанта.
- Карета тронется через час, - объявил он, - лекарь будет через полчаса. Попрошу господ приготовиться.
Буша заметно лихорадило - Хорнблауэр увидел это сразу, когда, еще не сменив вышитую ночную рубашку на мундир, склонился над носилками.
- Я в полном порядке, сэр, - сказал Буш, однако лицо его горело, руки стискивали одеяло. Хорнблауэр подозревал, что даже то сотрясение пола, которое производят они с Брауном при ходьбе, причиняет Бушу боль.
- Я готов помочь вам, чем могу, - сказал Хорнблауэр.
- Нет, сэр. Если вы не против, давайте подождем врача.
Хорнблауэр умылся и побрился холодной водой - теплой ему не давали с самого "Сатерленда". Больше всего ему хотелось искупаться под холодной струей из помпы, при одной этой мысли по коже побежали мурашки. Мерзко было мыться намыленной рукавичкой, по несколько дюймов в один прием. Браун одевался в уголке и, когда капитан умылся, бесшумно проскользнул к умывальнику. Вошел лекарь с чемоданчиком.
- Как сегодня раненый? - спросил он поспешно. Хорнблауэру показалось, что врач с явной тревогой разглядывает горячечное лицо Буша.
Лекарь встал на колени, Хорнблауэр опустился рядом. Лекарь размотал бинты - обрубок задергался в крепких докторских пальцах. Лекарь взял руку Хорнблауэра и положил ее на кожу над раной.
- Тепловато, - сказал лекарь. Хорнблауэру нога показалась совсем горячей. - Это может быть хорошим знаком. Сейчас проверим.
Он ухватил лигатуру пальцами и потянул. Нить змейкой выскользнула из раны.
- Отлично! - сказал лекарь. - Превосходно! Он внимательной разглядывал клочья плоти на узелке, потом наклонился обозреть тонкую струйку гноя, вытекшую из раны на месте выдернутой лигатуры.
- Превосходно! - повторил лекарь.
Хорнблауэр поворошил в памяти, вспоминая многочисленные рапорты, которые приносили ему корабельные врачи, а так же устные комментарии последних. Из подсознания всплыли слова "доброкачественный гной" - это было важное отличие между дренированием стремящейся исцелиться раны и зловонным соком отравленной плоти. Судя по замечаниям лекаря, гной был именно доброкачественный.
- Теперь другую, - сказал лекарь. Он потянул за оставшуюся лигатуру, но исторг только вопль боли (полоснувший Хорнблауэра по сердцу), да конвульсивные подергивания истерзанного тела.
- Не готова, - сказал лекарь. - Однако, полагаю, речь идет о нескольких часах. Ваш друг намерен сегодня продолжить путь?
- Мой друг не распоряжается собой, - сказал Хорнблауэр на нескладном французском. - Вы считаете, что продолжать путь было бы неразумно?
- Весьма неразумно, - сказал лекарь. - Дорога причинит больному большие страдания и поставит под угрозу выздоровление.
Он пощупал Бушу пульс и задержал руку на лбу.
- Весьма неразумно, - повторил он.
Дверь отворилась и вошел сержант.
- Карета готова, - объявил он.
- Я еще не перевязал рану. Выйдите, - произнес доктор резко.
- Я поговорю с полковником, - сказал Хорнблауэр. Он проскользнул мимо сержанта, который запоздало попытался преградить ему путь, выбежал в коридор и дальше во двор гостиницы, где стояла карета. Лошадей уже запрягли, чуть дальше седлали своих скакунов жандармы. Полковник Кайяр в синем с красном мундире, начищенных сапогах и с подпрыгивающим при ходьбе орденом Почетного Легиона как раз пересекал двор.