Блин! Ну, ты и сволочь! процедил юноша сквозь зубы и с яростью уставился на отца Геммы. Гад! Ладно, я для тебя чужой, но неужели не жалко родную дочь? он ухватил воротник обтрёпанного пальто девочки. Это что? Вы что, на помойке отрыли эти обноски? И вообще, никак твоя подлая семейка морила девчонку голодом.
У отца Геммы виновато забегали глазки, он снова вытер заблестевшую лысину грязным клетчатым платком и зачастил, оправдываясь. Мол, за ней хорошо смотрели, но не в коня корм, а денег в обрез, и на всех не хватает. Слушая его, юноша всё больше мрачнел.
Хватит заливать! Уже тошнит от тебя!
С выражением, какое бывает при сильнейшей зубной боли, он снова посмотрел на молчащую девочку, а затем с обречённым видом отступил в сторону.
Ладно. Заходи, малявка, буркнул он и снова встал в двери.
А ты пошёл вон, сволочь! рявкнул он на отчима, сунувшегося было следом.
Дык, я на минуточку, Глеб! Хочу посмотреть, как дочка устроится, да и вдруг какие вещи забыл, а? на физиономии отца девочки заиграла льстивая улыбочка. Может, дашь мне что-нибудь на память об Олесе?..
Скотина! Здесь больше нет ничего твоего. Ты уже вынес всё, что мог в моё отсутствие, включая мои и мамины вещи! процедил юноша с возмущением.
Да, ладно! Это я так для порядка! Могу
Сгинь, задница! Сделай так, чтобы я больше тебя никогда не видел, а то пожалеешь.
С угрожающим видом Глеб шагнул к отчиму, и тот шустро отскочил от двери, захлопнувшейся в каком-то миллиметре от его носа.
Уличная шпана! Бандит! Тюрьма по тебе плачет! выкрикнул он, и тихо, чтобы его не услышали, злобно пробормотал: Нужно было посадить сучонка, когда была такая возможность. Попроси я братана Кольку, и за бутылку он повесил бы на него любое преступление. Жаль, что он совсем спился, и его турнули из милиции.
В небольшой прихожей Глеб подпихнул вперёд замешкавшуюся девочку.
Смелей, малявка! Твои хоромы по коридору направо, распорядился он довольно миролюбивым голосом и, хмыкнув, добавил: Как будто знал, что придётся потесниться и недавно сделал перепланировку. Зато теперь у нас есть две отдельные комнаты.
Это «у нас» царапнуло сердце девочки, и она покосилась на своего нового опекуна. Глеб ободряюще улыбнулся и толкнул двери, отведённой ей комнаты.
Дуй вперёд.
Как осторожный зверёк, Гемма несмело заглянула внутрь и, сделав несколько шажков, застыла. На её личике появилось недоверчивое выражение при виде прекрасно отделанной светлой комнаты с непривычной обстановкой. Мебели было немного, но выдержанная в строгом стиле она была жутко дорогой: кожаный диван, стенка из натурального дуба, современный письменный стол с очень удобным креслом. Причём, на каждой мелочи лежал отпечаток хорошего вкуса. Такое девочка видела только по телевизору в те редкие моменты, когда никого не было дома. Чувствуя себя не в своей тарелке, она покачала головой и попятилась прочь, решив, что здесь ей не место.
Никак избалованную мамзель не устраивают мои хоромы. Ну, и куда ты собралась, если не секрет? На ближайшую помойку? язвительно проговорил Глеб.
Прислонившись к косяку, он исподтишка наблюдал за девочкой. После его слов она совсем поникла. Испугавшись, что гостья сейчас расплачется, он сбавил тон.
Да, ты не тушуйся, малявка. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что в гостях, добавил он со вздохом.
Девочка подняла голову и пытливо заглянула в его лицо. Вопреки ожиданиям её тёмные глаза были совершенно сухи, и лишь бескровные губы в застарелых болячках мелко подрагивали, выдавая внутреннее напряжение. Глеб поморщился. «Блин! Вдруг это какая-нибудь зараза? Нужно срочно сводить подкидыша к врачу».
Ну, что молчишь? Или ты собираешься вечно стоять здесь памятником?
Если ненадолго, то я могу пожить в кладовке или в коридоре. Зачем мне такая большая комната? прошептала девочка, нервно стискивая пальчики с траурными каёмками под ногтями.
Что?.. С ума сошла, какая кладовка? Это твоя комната и точка!
Стараясь не вспугнуть ребёнка, Глеб не спеша подошёл ближе и присев на корточки, заглянул в бледное насторожившееся личико.
Не бойся, малявка, никто тебя не выгонит, сказал он мягко. Можешь жить у меня до тех пор, пока твой батька не одумается или ты не выйдешь замуж. Вот тогда извини-подвинься, ищите с мужем жилье на стороне. Я не дам вам сделать из своей квартиры коммуналку, на его лице промелькнула улыбка. Знаешь, что-то мне подсказывает, что это случится не скоро. Ведь ты не какая-нибудь легкомысленная тёл блин!.. Я хотел сказать, что ты серьёзная девица и вряд ли мне в ближайшее время светит сплавить тебя с рук.
Похоже, его тирада не произвела особого впечатления или прошла мимо сознания девочки. С недоверчивым выражением на лице она по-прежнему смотрела на него широко открытыми глазами. Стараясь сдержать раздражение, Глеб широко улыбнулся.
В общем, хватит капризничать. Будь добра располагайся в этой комнате. Думаю, всяко лет десять мы прокантуемся вместе, и я не хочу получить из-за тебя преждевременный инфаркт, с утра пораньше наступив на тебя в коридоре.
Ты точно меня не выгонишь? Честное слово, я не буду мешать, на детском личике появилось упрямое выражение. Если отправишь в детдом, так и знай, я всё равно оттуда сбегу.
Отчим сволочь! Ты и там побывала! вспыхнул Глеб, но тут же взял себя в руки. Не бойся, малявка, не будет никакого детдома. Вот те крест! Меня самого хватило только на месяц, и я решил, что больше туда не ходок и злейшему врагу не пожелаю. Веришь?
На личике девочки появилось нерешительное выражение.
Д-да.
Отлично! Кстати, как тебя зовут?
Гемма. Кушнир.
Что ж, будем знакомы, Гемма Кушнир, а я Глеб Долгорукий, хоть и не князь, но ничем не хуже. Давай пядь!
Помявшись, девочка всё же протянула свою ладошку, и юноша осторожно сжал тоненькие пальчики. «Н-да! Не рука, а воробьиная лапка. В чём только душа держится» Он услышал, как у девочки громко заурчало в животе, и заговорщицки подмигнул, увидев её сконфуженное личико.
Организм бастует? Всё правильно. Время позднее и давно пора подзаправиться. Идём в кухню, составишь мне компанию.
«Что бы сварганить на скорую руку? призадумался юноша и с озабоченным видом потянулся к затылку. Блин! Я и забыл, что вчера заходили пацаны. Кажется, под водку мы сожрали всё, что было. В лучшем случае завалялись только пиво и чипсы. Вряд ли этот опохмельный набор подойдёт в качестве еды для ребёнка». Обернувшись, он виновато посмотрел на девочку.
Малявка, у нас проблема. Дома-то есть нечего. Может, двинем в кафешку? По соседству есть одна, где подают замечательные эскалопы. Ты как к ним относишься?
Не знаю, Гемма несмело улыбнулась. Наверное, хорошо.
А что ты любишь?
Мороженое.
Не вопрос. Какое именно ты хочешь? Клубничное, ромовое или какую-нибудь другую фигню типа фисташкового или дынного?
Не знаю, опустив голову, девочка чуть слышно всхлипнула. То, которое мама покупала.
Глеб сглотнул комок в горле.
Ясно. Будет тебе мороженое в придачу к эскалопам. Подожди, я переоденусь, и сразу двинем на выход.
Он сдержал своё обещание. Разнообразного мороженого было столько, что с непривычки Гемме поплохело. Её начало рвать, и перепуганный юноша позвонил в скорую. Врач оказалась молодой девушкой и не стала ругаться за такой вызов по пустякам. Она прописала укрепляющие лекарства и, мягко пожурив Глеба, посоветовала ему лучше кормить сестру. Тот сверкнул глазами, но сдержался и попросил её телефон. Девушка засмеялась, но не отказала ему в просьбе и с тех пор у них была на подхвате собственная скорая помощь, готовая явиться в любое время суток.
Живя в новом доме, впервые после смерти матери девочка почувствовала, что о ней всерьёз заботятся, и привязалась к Глебу всём сердцем. Всё было хорошо, и лишь одно её расстраивало. Вечерами юноша слишком часто где-то пропадал и, судя по его виду, вёл не слишком примерный образ жизни. А однажды друзья принесли его в полумёртвом состоянии, пьяного и всего в крови. Гемма жутко перепугалась. Наутро она положила перед ним ключи на стол и взяла собранную сумку с вещами.