После недолгого молчания, Гурт продолжает:
Ты, надеюсь, понимаешь, что надо быть осторожным? Пусть я сейчас и отбил тебя, но деревенские злобу затаили. Они злопамятны, ох как злопамятны! Так просто не спустят такого щелчка по своему наглому носу.
Да, понимаю, не лукавлю ни капелькисам думаю об этом. Что хороша же ситуация Попал не пойми куда, ничего не помнюминус раз, и жирный такой минус. Чуть не убили, причём аж дваждыещё минус, и вывод, что мне тут явно не рады. Нежданно-негаданно приобрёл покровителяединственный, хоть и весомый, плюс. Но У меня теперь есть враги, у нас, вернее. И они не оставят в покое, сомнений нет. И-и-и Что же мне делать, дальше-то? Становиться учеником кузнеца и жить в деревне? Как-то не прельщает, если честно.
Ворочаясь на неудобной постели и снова пытаясь заснуть, решаю для себя навернякане задержусь здесь. Нет, какое-то время придётся побыть, пока не освоюсь и не привыкну к местным реалиям. Но потом надо валить, без вариантов.
Глава 5
Мои слабые руки с трудом поднимают тяжёлый брус и сдвигают его в сторону. Массивная толстая калитка, наводящая на мысли о крепостных воротах, открывается. Пришла пора побороть свои страхи! Оглядевшись по сторонам, осторожно ступаю наружу.
Столько времени живу в этой небольшой деревушке, у которой даже и названия-то не оказалось, а до сих пор не довелось выходить со двора. Не мог себя заставить. Это был даже не страх, нет, скорее просто какая-то усталость, нежелание создавать себе проблемы на пустом месте. Да и вообще не хотелось сталкиваться с жителями. Ведь последний раз едва не закончился моим сожжением
Но вечно так продолжаться, конечно, не могло. И так уже давно чувствую себя неуютно, нахлебником. Надо отрабатывать! В руках два деревянных ведра, громоздкие, неудобные. Кажутся архаичными и непривычными, как и всё здесь, но других нет и выбирать не приходится. В конце концов, можно пользоваться и такими.
Моя задача: дойти до родника, набрать воды и принести обратно. Куда идти, кузнец объяснил. Не остановилзначит, ничего ужасного снаружи не ждёт. Если бы было опасно, наверное, не выпустил бы за пределы двора. Надеюсь.
Да, всё это, что происходит вокруг, воспринимается уже нормально, почти спокойно. И то, что я теперьприёмный сын и ученик кузнеца, бывшего раба. И то, что у меня появилась какая-то дурацкая бирка, дающее право считаться почти полноценным гражданином какой-то там Империи. И то, наконец, что я ничего не помню о прошлой жизни, кроме того, что она была совсем, ну просто очень сильно другая.
Раньше такой зверь, как я, водился в гораздо более населённых местах, из глубин всплывает слово«цивилизованных». Точно не здесь, где люди настолько дремучи, что готовы любого пришлого забить до смерти, а если не получитсятак и вообще спалить, вероятно, живьём, принося в жертву каким-то там своим «Рогатым».
Вот только откуда я, ни малейшего понятия. Ни названий, ни образоводни смутные ощущения. И полная неподготовленность к существованию здесь, где угораздило очутиться
Первые дни этой моей новой жизни отпечатались в памяти очень хорошо, каждый не похожий на предыдущий. Я, как новорожденный, познавал мирпосле того, как смог хоть как-то передвигаться, само собой. Тот раз, когда вышел и чуть не превратился в жаркое из человечинки, стоил такого напряжения, что пару дней мне вообще было не встать. Но оклемался я на удивление быстро, и уже скоро начал ходить снова, восхищая кузнеца темпами выздоровления.
По поводу бирки, появилась она простоГурт вырезал её, с соблюдениям всяких явно предусмотренных ритуалов: призвал эту свою Правду, сказал какую-то дежурную фразу, унёс в кузницу, какое-то время пропадал тами после выдал мне. На деревяшке обнаружился искусно вырезанный символ наковальни, удивительно, как только бородач успел всё это сделать за такое короткое время. И мне почему-то казалось, что придётся ехать куда-то, оформлять бумаги Ничего подобного! Раз, и готово. Как в сказку попал. Оставалось только надеяться, что бирка эта будет действительной не только для меня и кузнеца. Про то, можно ли подделывать такие, спрашивать постеснялся.
Что касается быта, то, как оправился чуть, из уютного дома пришлось переезжать на сеновал. Не жалуюсьночами пусть и свежо, но не холодно, так высыпаться получается даже лучше. В качестве одежды кузнец выдал какие-то старые, но ещё крепкие обноски, моё-то шмотьё, вернее то, что было на «моём» теле раньше, в результате избиения почти в лохмотья превратилось. Долго мучился, огромной, неудобной иглой и странными толстыми нитками подгонял всё под себя, но, в конце концов, даже стал выглядеть более-менее прилично. По местным меркам, конечно.
Самому всё этои короткая туника, и просторные порты, и обмотки на ногиказалось ужасным старьём, однако выбора не было. Да и всё равно не имел я понятия, как же оно должно быть, чтобы правильно-то. Остались лишь смутные воспоминания из того сна, настолько расплывчатые, что повторить увиденное получилось бы вряд ли. Единственное, что смог вспомнить более-менее ясно, и попробовал реализоватьэто карманы. Причём, когда Гурт их увидел и я объяснил ему, для чего это нужно, кузнец пришёл в неописуемый восторг. Мол, а так можно? И попросил себе сделать такие же
Что касается работы по дому, помогать ему я начал сразу, как только смог делать хоть что-то без головокружения и риска упасть. Кузнец и не подумал возражать, но, к сожалению, поначалу от меня было больше вреда, чем проку. Хозяйство оказалось будь здоров: козы, куры, огород, дом, кузница. И везде я чувствовал себя бесполезным, не знал простейших, вроде бы, вещей, которые Гурту приходилось долго и терпеливо объяснять. Пару раз он даже срывался, и, боюсь, как бы уже не раскаялся, что решил со мной связаться.
Но я старался, как мог. И когда понял, что могу попробовать выйти наконец наружу, и прогуляться по нашей невеликой деревнетвёрдо заявил о своём желании, и о том, что хочу помочь сходить за водой. Для кузнеца это была больная тема, уходило её много, а таскаться за ней, судя по его словам, приходилось не близко
Сборы и подробные расспросы заняли какое-то время, я оттягивал время, как мог. Но момент истины настал. И вот я, наконец, осторожно, оглядываясь, покидаю уютный, уже довольно неплохо изученный дворик, внутри которого с некоторых пор чувствую себя в полной безопасности. Иду, в любой момент ожидая неприятностей. И успеваю даже дойти до окраины деревни и выйти на извилистую дорожку, ныряющую в овраг, до того, как они появляются. Мои маленькие враги.
К счастью, только молодёжь. Хорошо. Эти, хоть и без башки, но не тащат на костёр. Взрослых, как-никак, я боюсь больше. Просто потому, что они сильнее, и фантазия у них чуточку изощрённее. А с мелюзгой как-нибудь справлюсь Наверное.
Хулиганы останавливаются неподалёку, радостно голося. Начинают закидывать камнями. Несколько попадают в тело, один больно бьёт в лицо. Не смертельно, но неприятно. Как бы в глаз не попало. Только прошёл
Прикидываюнаверное, я бы мог сейчас бросить вёдра и убежать назад, под защиту толстого забора и дверей, а главноесурового, но доброго кузнеца. Но бегать так всю жизнь? Нет, конечно, надеюсь, я когда-нибудь уберусь отсюда. Мысль о том, что придётся доживать свой век в этом захолустье, не греет совершенно. Но кто спрашивает о моих желаниях? Точно не мироздание, закинувшее в богами забытую дыру и лишившее воспоминаний.
Так что, надеемся на лучшее Но готовимся к тому, что все эти розовые восторженные надежды рано или поздно разобьются о чугунную задницу действительности. Это я в том смысле, что, видимо, мне тут ещё придётся какое-то время перекантоваться.
Поэтому, вместо того, чтобы бежать, я иду прямо на обидчиков, злобно оскалившись и сжав кулаки. Наверное, жалкое зрелищехромой, весь в синяках, с перекошенным от боли лицом, со свирепым рыком, боюсь, больше похожем на писк, ковыляет навстречу противнику, превосходящему количественно и качественно
Камни врезаются в меня один за другим, причиняя невыносимую боль. Но я не отступаю, продолжаю шагать вперёд. И когда остаётся уже несколько шагов и один из камней особенно больно ударяется в лоб, деревенские просто разворачиваются и, засмеявшись, убегают!