Он нашел Элиссив и «дан-Энрикса» в Оружейном зале. Сначала Марк услышал доносившуюся из-за двери музыкуневидимый исполнитель играл какую-то быструю и яркую мелодию на гаэтане, а потом тихонько приоткрыл резную дверь. Музыкантом, которого он услышал, оказался знаменитый менестрель Феррен Малик, изредка приходивший в Академию к своему бывшему ученику, мэтру Этару. Он играл какой-то быстрый танец, а Элиссив с Криксом танцевали. Сердце у Этайна сжалось. Дочь Валларикса что-то сказала Криксу, а южанин вскинул голову и улыбнулся. Сейчас он стоял вполоборота к Марку, но по-прежнему не замечал его. Этайн подозревал, что ни южанин, ни принцесса не заметили бы его появления даже в том случае, если бы он распахнул дверь и вошел в зал. Несколько секунд Марк продолжал смотреть прямо перед собой, но уже ничего толком не видел. «Лучше бы он умертам, в Каларии», подумал Марки тут же ужаснулся этой мысли. Разве энониец не был его другом?!
Марк до крови прикусил губу. Разумеется, даже Элиссив не решилась бы танцевать с «дан-Энриксом» прилюдно, прямо на пиру. Но то, что она решилась бросить своих дам и остальных гостей, чтобы привести Крикса в Оружейный зал, уже свидетельствовало о том, насколько Лисси потеряла голову. Когда Этайн пытался угадать, действительно ли Лисси влюблена в «дан-Энрикса», он думал о каком-то полудетском увлечении. Ему и в голову бы не пришло, что все могло зайти настолько далеко, и что южанин отвечает дочери Валларикса взаимностью.
А этот менестрель, Феррен Малик?! Вот кто действительно хорош! Не только знает о затеях Лисси, но и помогает ей, словно какая-нибудь сводня из Веселого квартала. Впрочем, может быть, что Элиссив тут и ни при чем. Просто старый придворный музыкант всегда симпатизировал «дан-Энриксу». Несколько лет назад он даже обучал его игре на гаэтане.
Все эти мысли уместились в несколько секунд, а потом Маркий отшатнулся от двери и бросился бежать по первому попавшемуся коридору, не задумываясь, куда он ведет. Маркия переполняли самые недобрые чувства. Если бы сейчас он чудом встретился с Валлариксом, то, пожалуй, тут же рассказал бы ему о том, что видел в Оружейном зале.
Впрочем, к тому моменту, когда он вернулся в Академию, настроение у Марка совершенно изменилось, и он ощутил глубокую апатию. Итак, оруженосец коадъютора влюблен в принцессу, и она об этом знает. Теперь каждый раз, когда Марк станет появляться во дворце, ему придется наблюдать счастливое лицо Элиссив и слушать ее бесконечные рассказы о «дан-Энриксе». Жизнь представлялась отвратительно бессмысленной.
В тот день Этайн никак не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как он, будто наяву, видел дочь Валларикса, присевшую на край стола или устроившуюся в массивном кресле своего отца. Марк прокручивал в голове какой-нибудь из их недавних разговоров, и ему хотелось выть, поскольку сразу вспоминалось, как Элиссив танцевала с Криксом. Узкий шерстяной тюфяк казался ему раскаленным. После сигнала к тушению огней прошло не больше часа, но Этайну все равно казалось, что он провел в этой темноте и тишине уже целую вечность.
Он окликнул Юлиана, но тот уже спал. Тогда Марк встал и тихо вышел в коридор. «Дан-Энрикс» как-то показал ему, как можно выбраться из башни, миновав дозорного внизу, и сейчас Марк воспользовался этим способом, чтобы выйти в сад. Обувь осталась наверху, и босые ступни скоро заныли от холодной, мокрой от росы травы, но Марк и не подумал возвращаться. Он долго бродил по парку, подобрал несколько яблок, даже пробежал пару кругов вдоль стены, словно на утренней разминке. Метод оказался действеннымусталость во всех мышцах и ноющая боль в босых ступнях немного отвлекли его от мыслей об Элиссив. Запыхавшись, он дошел до Нового колодца, поднял полведра воды и с наслаждением напился. Удовольствие было бы полным, если бы из-за холодной, словно лед, воды у него не заболели зубы.
После этого Этайн почувствовал, что он уже достаточно устал, чтобы вернуться в башню и лечь спать.
Когда лаконский колокол пробил сигнал к подъему, Маркий с трудом смог оторвать голову от подушки. Горло у него саднило, а в глаза как будто бы насыпали песок. Попробовав высунуться из-под одеяла, Маркий тут же ощутил озноб. С тех пор, как он начал учиться в Академии, Этайн оказывался в госпитале всего пару раз, но в детстве он болел довольно часто и надолго запомнил ощущение противной слабости, из-за которой вынужден был проводить в постели долгие унылые часы.
Обычно мысли о болезнях были крайне неприятны Марку, но сейчас открытие, что он довольно сильно простудился прошлой ночью, привело его в восторг. Это давало ему основание остаться в Академии и не являться во дворец, а значит, не встречаться ни с Элиссив, ни с «дан-Энриксом». Раньше Марк ненавидел лазарет, где он когда-то провел несколько недель со сломанной лодыжкой, но теперь он обнаружил, что судил слишком предвзято. В некотором смысле госпиталь был лучшим местом на земле: в нем совершенно ничего не происходило, и все люди и события за дверью лазарета тоже начинали представляться удивительно далекими, как будто не вполне реальными. Тогда, пять дней назад, Этайна это полностью устраивало. Тем более что жар сопровождался сильной слабостью, и было удивительно приятно лежать на мягкой кровати, ни о чем не думая и наслаждаясь ощущением покоя. Впрочем, поправляясь, Маркий начал понимать, что это ни к чему не приведет. Нужно было мало-помалу возвращаться к настоящей жизни, как бы тяжело и неприятно это ни было.
Для начала Марк решил нарушить свое добровольное затворничество и принять у себя Юлиана, который упрямо продолжал бывать в лаконском госпитале каждый день. Все остальные после нескольких отказов перестали приходить, но Лэр, очевидно, полагал, что капля камень точит, и являлся каждый раз после обеда, когда у лаконцев был свободный час перед вечерними занятиями. На сей раз Марк попросил у лекаря впустить его, и тот исполнил его просьбу с явным удовольствиемнаверное, надеялся, что посещение товарища окажет на Этайна благотворное влияние, и он не захочет больше оставаться в лазарете.
Тебе лучше?.. спросил Юлиан прямо с порога. Марк кивнул.
Проходя мимо кровати новичка, который не успел познакомиться со своими будущими побратимами, и которого из-за этого никто не навещал, Лэр на секунду задержался, вытащил из кармана яблоко, добытое в саду, и положил его на прикроватный столик. А потом бесцеремонно сел на край кровати Марка, прямо поверх одеяла. Марк невольно вспомнил, как они когда-то навещали Криксавот уж кто был настоящим мастером влипать во всевозможные истории, после которых энонийца отправляли в лазарет. То драка, то падение на брусьях, то внезапный обморок в саду
Марк резко встряхнул головой. Думать о Риксе ему совершенно не хотелось.
Когда думаешь возвращаться? напрямую спросил Юлиан.
Маркий слегка пожал плечами.
Я уже почти здоров, так что, наверное, уже сегодня или завтра Есть что-нибудь новенькое?
Сердце у Этайна замерло. Ему казалось, Лэр сейчас ответит что-то вроде: «Представляешь, Крикс сбежал с принцессой!». Это было глупо: такое известие Лэр выпалил бы с самого порога, не тратя времени на нудные расспросы о его самочувствии. Но Марку все равно было не по себе.
Маркий ошибся лишь наполовину: Юлиан действительно заговорил о Криксе, хотя дочь Валларикса была тут совершенно ни при чем.
«Дан-Энрикс» почти целые дни проводит в Академии. Сам он говорит, что Ирем отослал его в Лакон, чтобы не мешался под ногами, но мне кажется, что дело тут не в Иреме.
А в чем же? напряженно спросил Маркий.
Крикс бодается с Нетопырем. Не знаю, зачем ему это надо Они, разумеется, всегда терпеть друг друга не могли, но то, что он сейчас затеялэто уже слишком. Крикс как будто бы нарочно выжидает, когда можно будет снова надерзить Нетопырю.
А что Вардос?
Спрашиваешь! Вардосто же, что обычно, Юлиан изобразил высокомерную улыбку Мастера-со-шрамом. «Пожалуйста, еще четыре круга вдоль ограды, Рикс. Сегодня вечером нальете масло в светильники во всех скрипториях». Или: «Будьте любезны взять утяжеленный меч. А после окончания занятий пойдете со мной. Слуги не успевают вычистить камин в Аркморе, вот вы этим и займетесь». И так далее.
Но почему так получилось?.. спросил Марк.