Со своей стороны мгу отметить, то, что, не смотря ни на какие потери в людях наша промышленность умереть, не может, заявил Сергеев, у нас ее нету. Кроме пластиковых тазов и одноразовой посуды мы ничего е можем производить.
Все эти проблемы только закаляют наш народ. Между прочим, наше правительство очень популярно в российском народе, подметил Президент России, и это не смотря на полное отсутствие экономической и социальной политики. И смертность в полтора раза превышающую рождаемость. А так же полностью разрушенную инфраструктуру страны. Даже наш поражения воспринимаются российским народом, как победы.
Такая высокая популярность в подобной ситуации это лишнее свидетельство нашей исключительности. И особой роли Президента в жизни России, энергично добавил Сенкевич.
Вот с этим никто не спорит. Президент у нас всему голова. Только сильная президентская власть спасет страну от полной деградации, сказал Матвеев.
Министры восторженно закивали головами.
А сейчас у нас и более важные вопросы есть, заявил Петренко, я говорю о наших отчислениях, например.
Опять об откатах говорить, опять важные экономические проблемы не рассмотрим, кисло промычал Матвеев.
Да, об откатах, ведь это основа, экономическая основа нашей власти. Без откатов мы не сможет удерживать в повиновении губернаторов и наших чиновников. Все в России вертится, пока есть взятки и откаты, спокойно выговорил Сенкевич. Министру обороны было приятно, что разговор уходил от вопросов обороны.
Конечно, без откатов и иностранных займов наша вертикаль власти долго не протянет, поддержал его Жаров, откаты вопрос очень важный. А о людях потом поговорим. В свое время все решим. Достаточно и того, что постоянно растут реальные доходы населения. Этот рост длиться уже много десятилетий. Это наш подарок российскому народу. Поэтому экономические и социальные проблемы обсудим потом. Разбегутся наши людишки, что-ли?
Матвеев вальяжно кивнул:
С подводной лодки не сбежишь.
Теперь об отчислениях. Вот последние полгода Промтэк не платит, посмотрел в золотую папку Президент, полгода уже не платит. Не пора ли к ним послать доктора?
Господин Президент, тихо сказал Сергеев, товарищ Президент, это последняя в России частная компания. Хотя и со стопроцентным государственным капиталом. Крушение такой компании создаст неблагоприятное впечатление в мире. Могут снизиться инвестиции в российскую экономику.
Действительно, согласился Петренко, Промтэк не лучший объект для рейдерства. Они хорошо платили. Наверно скоро заплатят.
Тогда ладно, подождем.
господин Президент, считывал цифры с экрана ноутбука Матвеев, отчисления с четвертого и шестого секторов промышленности, за первый квартал, переведены на ваши счета. Так же расплатились все пищевые компании. Машиностроение тоже все средства перевело. Очередные трасферты в июле.
А как иностранный бизнес? поинтересовался Президент.
Петренко потер плохо выбритую шоку:
Я давно курирую это направление. И теперь возникли некоторые проблемы. Иностранные компании отказались выплачивать наши дивиденды за первое полугодие этого года.
Почему? зло сверкнул глазами Жаров.
Они ответили, что сделают особое заявление, Петренко нервно моргнул, европейцы ссылаются на наущения совершенные нами по спонсорским договорам. Именно эти нарушения не дают им возможность платить нам. Нюансы я могу сообщить только лично. И несколько позже.
Понятно. Тогда господа министры, Президент бегло осмотрел собравшихся, на сегодня мы, пожалуй, закончим. И так долго заседаем. Еще пневмоний и геммороев нам не хватало. Желаю удачного рабочего дня. Трудитесь во имя великой России!
Министры стали с шумом подниматься, отодвигать кресла и тихо переговариваться друг с другом.
А людей мы вам все-таки не дадим, заявил Матвеев Сенкевичу.
Почему же нет, Сенкевич остановился перед дверью конференц-зала, которая медленно заехала в стену, если постановление правительства выйдет? Даже по решению правительства не дадите?
И тогда не дадим, поддержал Матвеева Сергеев, хват с вас тянуть из нас людей и ресурсы.
Еще одна победоносная война на Кавказе, отметил Сергеев, наглухо застегивая куртку, и у нас не останется рабочих.
И вообще, попытался остыть перед холодным переходом по кремлевскому двору Матвеев, наш Президент ведет себя как великий политик. Вот и не подумаешь, что он просто из телевизора вылез. А избрали его за фамилию.
И большие подсознательные надежды на жару со стороны избирателей, хмыкнул Сергеев, направляясь к двери.
Проводив министров, Президент России Жаров посмотрел на окно покрытое инеем. В некоторых местах антиморозная пленка отошла, и серебро инея прорвалось к стеклу.
«Вот так и мы, прорвались к Волге и встали. А сколько еще потребуется ресурсов и времени, что бы сплотить великую Россию и задушить сепаратистов?», печально подумал Жаров.
Президент положил руку на холодное стекло и мгновенно отдернул обожгло холодом.
«Все это не просто так, умильно думал Жаров, совсем не просто. Это судьба. Именно мне и никому другому предназначено спасти Россию. Мне спасти Россию велено. Это судьба. Это рок. Да именно так я или стану ее спасителем или не стану. Другого не дано. Такова моя судьба. Такова судьба страны. Это таинственный и великий рок».
Глава 2
Пневмоавтобус неслышно парил в пластиковом канале. Пассажиры привычно, как в старом подземном метро входили и выходили на посадочных площадках, торопливо меняя полярность комбинезонов и курток. Если кто-то забывал изменить автобусный код на уличный спокойный охранник у двери сам делал с помощью дистанционного пульта.
Так начинался обычный рабочий день. А среди всей этой рабочей массы катился по воздушному тоннелю и Василий Акушкин. Он сумрачно смотрел на окружавший его люд и ждал остановки. Проспать ее он не боялся. Это в старом, насквозь замершем метро пассажиры не успевали выскочить на своих станциях. Сейчас все стало проще и лучше, специальные датчики на одежде подавали тихий сигнал, когда автобус приходил к своей площадке. А если кто-то и тогда опаздывал выйти, несильный удар тока вышвыривал зеваку на необходимую ему площадку. Так было справедливо.
Вот и Акушкин мило подремывал, проносясь над промерзшей столицей России.
В своем детстве Акушкин хотел быть электронным художником, или как их называли в прошлом, дизайнером. Однако мечта его не сбылась. В последнем четвертом классе Вася прошел короткое тестирование, А потом предстал перед комиссий из директора школы, личного куратора ученика и военкома.
Акушкин? Ты Акушкин Василий? строго спросил бледнолицый директор.
Я, ответил Вася Акушкин.
Ты кем хотел бы быть? строго поинтересовался у Васи директор.
Вася замер в предвкушении чуда, но директор быстро продолжил:
По твоим результатам мы можем тебя рекомендовать или на завод сварщиком или продавцом разносчиком. И та и другая профессии очень достойны. Кем хочешь быть? Отвечай гниль!
Василий, от неожиданности, едва не пустил слюну.
Вася думай, тихо сказала личный куратор.
А военком, тупо уставившись на Васю, просипел искусственным горлом:
Из всего выпуска только трое в армию пошли. Дохляки. Плохое племя. Козлы и те боеспособней. Наплодили дохляков.
От этих слов военкома Вася Акушкин очнулся. Он посмотрел на розовые культи военкома результат какой-то великой победы российской армии и плаксиво выдавил:
На завод хочу. Сварщиком быть хочу.
Вот и хорошо, кривыми зубами улыбнулся директор, ты и так все четыре класса школы окончил. Сколько тебе идиот, государственный паек жрать? Так скоро и задница треснет.
И не хлореллу выращивать тебя отправляем, а на завод в крепкую трудовую семью, мило отметила личный куратор, поправив золотистый локон.
Директор сделал пометку в личном формуляре Васи, и зычно скомандовал: