Тангай у нас воин грозный! подпел приятелю Кас. Топориком не только деревца рубит. Одному мне его злить дозволяется.
Ща я и для тебя исключение сделаю, рявкнул Тангай. А топорик мой и вправду уговаривать долго не придется. Помолчи. Братец твой мне приглянулся, красавица. Я недолго за ним наблюдаю, но вижу, что стержень в нем есть, хороший стержень, прочный. Я сам таким в молодости был далекой. Теперь уж не то. Поистерся мой стерженек-то, высох, каменеет все больше с каждой зимой. Того и гляди надломится. Потому что за все это время гнуться не привык.
Чего же вы тогда бежать надумали? слегка потеплев, возразила Велла.
Не бежать, а отступать. Что нам предки заповедовали, не помнишь? А заповедовали они, ежели враг насядет, уходить с родных земель да в иных землях новые избы возводить. Не спешить помирать, если в том нужды нет. Вот я и не спешу. Мне еще несколько делов сделать надо. Дед наказывал. Он, раз уж на то пошло, и про нашу с вами нынешнюю встречу знал.
Так вы знаете, чем все должно кончиться? Велла толкнула плечом брата, ставшего было засыпать под мерное покачивание саней.
Этого никто знать не может. А если узнает, все по-иному обернется. Нет, миси Велла, я только о том сужу, что наша встреча не случайна. А ее исход покажет время.
У вас что ни слово, то загадка.
Их разговор прервали окрики конвойных. Под пеленой снега они, сами того не заметив, вступили на землю Вайлатуна, а первые сани уже приближались к западным воротам в Стреляных стенах.
Из снежной хмари вынырнула дымящаяся голова коня. В склонившемся с луки седла всаднике Хейзит признал Гийса и невольно подался ему навстречу. Тот хранил внешнее спокойствие, но говорил тихо и быстро:
Пока вам ничего не угрожает. Когда вас отпустят, ступайте прямиком домой. Я все выясню и, если что, предупрежу. Что бы ты ни думал, не удирай. За тобой никакой вины нет, так что все образуется.
Гийс махнул рукой Велле и погнал коня прочь.
Что он сказал? переспросила девушка.
Чтобы ты не забывала поплотнее запахивать шубейку, отряхнул с ее плеч снег Хейзит.
Торопливые слова Гийса одновременно успокаивали и будоражили. Откуда он все это знает? Обычный фултум, которому не положено интересоваться ничем иным, кроме верной службы своему хозяину. Простой малый, получивший подобающее воспитание в замке, неплохо, видать, разбирающийся в культах героев, честный и храбрый. До сих пор Хейзиту казалось, что этими качествами натура его приятеля исчерпывается, что само по себе, правда, уже немало. Недавно он осознал, что с чистой совестью и спокойным сердцем доверил бы ему жизнь и счастье сестры. И вот два их последних разговора, вернее, короткие указания, произнесенные тоном, не предполагавшим сомнений и лишних расспросов, открыли перед Хейзитом такие захватывающие дух глубины, которых он никак не ожидал обнаружить за мягким и открытым обликом Гийса.
Ты хорошо его знаешь? словно подслушав мысли Хейзита, поинтересовался Тангай.
Неплохо, а что?
Да так, ничего. Мне-то какое дело? Я сейчас где-нибудь тут с саней хлопнусь и домой поспешу. Пущай потом ищут. Только сдается мне, что он из их числа будет.
Из чьего числа?
Ты меня отлично понял, приятель. Обложили нас со всех сторон. Загонщики! Давно своей жизнью жить пора, а мы жить-то и разучились. Оглядка нам нужна. Чтобы никому не перечить. Чтобы все по-людски. Да только разве за тем мы на этот свет приходим? Что толку след в след за кем-то по жизни топать? Неужто у нас силенок не хватит свою дорожку проторить?
К чему ты клонишь, старый? растер замерзшие щеки Кас. С утра вроде ничего не ел, а как тебя поперло!
То-то и оно, братец, что не ел. Где это видано, чтобы трудовой люд наемщик не кормил? Или запамятовал, как раньше дровосекам жилось? Да что там дровосекам! У кого руки из нужного места росли, а голова не только для шапки на плечах громоздилась, тем были и почет, и забота, и деньга причитающаяся. А нынче сам будто не знаешь что? Поди туда, руби это, давай сюда, ступай, за жалованьем покуда не суйся, как сбагрим твое говнецо, расплатимся, не обидим, а обидим, так несильно. Разве не так?
Хейзит смотрел на Каса, который понуро молчал.
Вот я и говорю: попробовал бы кто раньше так с нами разговор вести. Его бы враз спеленали да куда-нибудь в овраг, а то и в Бехему ненасытную зашвырнули. А ты нынче поди сунься, попытай правды добиться! Что, кишка тонковата? И я про то же. Нам силфуры свои поганые как подачку кидают, а сами на трудах наших потных да кровавых наживаются!
Ну, про «потные да кровавые» ты, старый, гнешь без совести.
Я гну?! Тангай не на шутку кипятился. А это что? Он зло сорвал рукавицы и показал натруженные ладони. В ладонях действительно ничего необычного не было: большие, мозолистые, с глубокими морщинами. Да ты знаешь, сколько я топоров об них истер? Э-э куда тебе, белоручке, понять! Кас на это явно несправедливое замечание возмущенно закашлялся. Так вот ты и попробуй к ним потом за правдой сунуться. Вмиг заслоны выставят, вояками, вооруженными до зубов, прикроютсяподи прорвись к их нежным горлышкам! Старик брезгливо сплюнул. Так как, ты говорила, твою таверну кличут? «У старого замка»?
Хорошая у вас память, улыбнулась Велла.
Не жалуюсь, красавица. Очень даже удобственное название, должен заметить. Легко запоминается. Особенно если последнее слово выкинуть. Ты подумай. А то скоро замок всю свою привлекательность, боюсь, растеряет. Ну да ладно, бывайте. Авось наведаюсь как-нибудь на угощение.
С этими словами Тангай как ни в чем не бывало перевалился боком через край саней, упал в снег и исчез. Как будто никогда и не было его.
Куда это он? вырвалось у Хейзита.
Сказал же: домой навострился. Оставшись в центре всеобщего внимания, Кас оживился. Ща в снегу отлежится и побредет к себе.
Вы, похоже, его давно знаете? скорее тоном утверждения, нежели вопроса, сказала Велла.
Да уж зим тридцать, почитай, как минуло, кивнул Кас и добавил:Но если вы хотите что у меня про него выспросить, дело это неблагодарное.
С чего ж это?
Да с того, что старик он скрытный, больше слушает, чем говорит, жизнь, как вы уже, должно быть, поняли, ведет затворническую, семьи не имеет, короче, в себе весь.
Что-то по нему не скажешь, что он мало говорит, заметил Хейзит. А вы-то сами откуда будете, вита Кас?
Я-то? ухмыльнулся собеседник. Да ниоткуда. Так, живу где придется, то здесь, то там.
А я поняла так, что у вас и семейство имеется. Велла изобразила на лице саму невинность и глянула на брата, призывая его в свидетели.
Отчего ж не иметься? согласился Кас. Имеется семейство. Со мной кочует. Сейчас вон у приятеля одного расположились. Отсюда уже неподалеку.
А что так?
Да так вот. Все никак избу не отстрою. Погорельцами мы стали с прошлой зимы. Малой нас по дури спалил, вот и мыкаемся теперь. Работы нынче много, руки до своего уюта все не доходили. Глядишь, теперь дойдут. Он мечтательно потянулся, ненадолго расправляя сутулые плечи. Если, конечно, нам и в самом деле расправы не учинят. Ну, вы слышали, за что: за Локлана, которому мы с Тангаем и еще мужиками плот сварганили, и все такое прочее. Теперь вот одно сплошное беспокойство.
А кто знает, что это вы? возразила Велла. Мы-то уж точно не скажем.
Вы, может, и не скажете. А только глаза у замка повсюду понатыканы. Еще и уши имеются. Вы хоть на нашего возницу, что позади меня, гляньте. Делает вид, что дорогой занят. А сам, вот увидите, чуть чтоподслушивает. Эй, человек хороший!
«Хороший человек» не шелохнулся. Хейзиту, однако, показалось, что повернутая к ним спина излишне напряжена.
Эй, возница! повысил голос Кас.
Чего надо? повернулся курносый профиль.
Скоро на месте будем?
Скоро.
Ну, и на том благодарствую, через плечо бросил Кас. А то мы тут поспорили, что засветло не доберемся.
Добрались уже.
Сани и в самом деле вскоре остановились. Мимо проехал уже знакомый Хейзиту херетога Донел. А невидимый впереди глашатай тем временем выкрикивал, что отсель все вольны расходиться по домам.
Велла во все глаза смотрела на брата, потому что чувствовала, какая у него в душе сейчас происходит борьба. Полная неопределенность положения усугублялась еще и тем, что куда-то запропастился Гийс. Велла очень рассчитывала на то, что ее новый друг не покинет их, а быть может, даже прояснит происходящее. В отличие от Хейзита, она давно свыклась с мыслью, что Гийс далеко не так прост, как представляется с виду. Да и чего греха таить: ей очень хотелось еще раз, а лучше не раз пережить рядом с ним ту бурю чувств, которые она испытала прошлой ночью. Ни один из прежних знакомых мужчин не вызывал в ней столько огня и желания быть женщиной. Теперь же он пропал без объяснений и тем только еще крепче заарканил ее неискушенное в любовных передрягах сердце.