Скелли это прекрасно понимает и стелет себе на всякий случай соломку. Разумеется, ему нет дела ни до Хейзита, ни до Ротрама, но он этого как будто и не скрывает. Доверительное отношение с его стороны Ротраму выгодно? Безусловно. Гораздо приятнее суетиться вокруг какого-нибудь тента и выставлять на бой с мордоворотами из замка здоровяков из дальних тунов, чем гнить где-нибудь в каркере без надежды на то, что о тебе вообще вспомнят. Титул ему, естественно, как лошади второе седло, так что тут писаришка его не подловит, но вообще-то, если старик не врет и если до этого дойдет, почему бы и нет? Чем он хуже остальных? Опять-таки к нему будет больше доверия со стороны замка, кто бы из них ни пришел к власти. А это и Хейзиту может пойти на пользу, да и Кади будет довольна. Только уж больно все это, если призадуматься, смахивает на наживку. Подвохом попахивает. Паучьей паутиной. Правда, непонятно, зачем он этому Скелли сдался и почему тот, если захочет, не может просто его прихлопнуть. Может ведь. Не тратя время на противоречивые разговоры и подсовывание наживок. Значит, и в самом деле не хочет?
Мои люди с вами свяжутся в ближайшее время, торопливо проговорил Скелли, заметив приближающегося Ризи, и добавил обычным голосом:И я весьма рассчитываю, что впредь вы будете куда более разумны. Вас проводят до ворот замка. Меч вам тоже вернут. Позаботьтесь о том, чтобы он был обращен в правильную сторону.
Ризи сделал знак стражам, и торговца увели.
Пришлось как следует припугнуть. Скелли засиделся и теперь охотно расхаживал но казарме, осматривая обстановку. Ты очень кстати вспомнил про его любовницу. Теперь мы знаем слабинку этого человека.
Он не расколется так просто. Воин с трудом скрывал разочарование.
Уже раскололся. Вы видели его лицо?
Удивленное, я бы сказал. Испуга я не заметил.
Я позволил ему сохранить вид независимости. Не унизил. И тем лишь теснее привязал к себе. Он никуда теперь от нас не денется. Мне знаком такой тип. Они производят впечатление сильных снаружи, но внутри у них труха. Если к ней пробиться, все остальное само собой ломается.
Ну, вам виднее, недоверчиво протянул Ризи.
Послушай, а сколько здесь ночует виггеров?
Два десятка.
А я насчитал ровно двадцать четыре кровати. Лишние-то для девиц, что ли?
Никак нет. Два десяткаэто и есть двадцать четыре. То есть две дюжины. Включая брегона, ну, то есть десятника, и его помощника, абимерга.
Никогда не мог разобраться во всех этих ваших чинах и количествах, признался Скелли, у которого после разговора с Ротрамом слегка улучшилось настроение. Ну да все хотят быть немножко непонятными для других. У нас, у писарей, разделение еще сложнее, только до нас, к счастью, никому нет дела. Он усмехнулся. Что там с доспехами?
Вестей не было. Разузнать?
А у вас тут нет колокольчика, как в тронной зале, чтобы посыльного вызвать?
Это излишество.
Согласен. Тогда пошли кого-нибудь за посыльным. Если это не будет считаться излишеством.
Ризи не нашел, что ответить.
Скелли многое про него знал и во многое посвятил сам, однако опыт учил его никогда не доверять одному человеку во всем. Хрупкие яйца лучше раскладывать по разным корзинам. Так учили его дед с бабкой, у которых он воспитывался за ненадобностью собственным родителям. Поэтому сейчас он предпочитал всегда, во всем и со всеми вести двойную или даже тройную игру.
А что лучше, когда больше яиц или корзин? спрашивал он деда.
Лучше, когда всего хватает, отмахивался тот и шел выковыривать воск из своих тяжеленных пчелиных ульев.
Ладно, сказал Скелли, не без удовольствия наблюдая за растерянностью Ризи, который понимал, что посылать за мальчишкой некого, но не идти же самому Проводи меня туда, где ведется допрос. Надеюсь, Тивана мы там застанем. Как жена? поинтересовался он уже по дороге, которая снова вела по витой лестнице вверх.
Внуков воспитывает, отозвался, не оглядываясь, Ризи. Дочка двойню родила.
Поздравляю. Каково быть дедом?
А непонятно. Вроде ничего не изменилось, а все как-то по-другому. Наверное, приятно. Я их и не вижу-то почти.
Так ты вроде недавно из сложного похода, считай, вернулся. Неужели домой не отпускают?
Отпустят тут. Постоянно что-нибудь да происходит. Вы ведь заметили, наверное, какой Тиван нынче, на нервах весь, не подступишься, не отпросишься.
А тут еще кража доспехов, поддакнул Скелли. Ты, кстати, ко мне как-нибудь на досуге все-таки зайди. Внуки, понимаешь, такое дело. Мы их где нужно пропишем, потом, глядишь, еще пригодится.
Благодарю, вита Скелли.
А и не за что. Сам-то что думаешь, кто украл?
Доспехи-то? Ума не приложу. Вещь, конечно, редкостная, легендарная, но что с ней делать, если не любоваться?
Я, разумеется, этому Ротраму говорить ничего не стал, лишних сплетен нам не нужно, но мне сдается, что люди, подобные ему, могли бы за такие доспехи неплохо заплатить. Как считаешь?
А им зачем? Обратно в замок продать, за выкуп? Таких дураков нет. Да и не похвастаешься особо. Нет, никому они не пригодятся.
Значит, мы с тобой чего-то не понимаем. Доспехов-то нет.
Я тут подумал, может, они куда завалились. Ну, в смысле, может, их кто-то в оружейной комнате просто переложил?
Сомневаюсь, что Тиван не перевернул там все вверх дном. Сейчас узнаем.
Они как раз вошли в помещение, соединявшее башню с внутренней крепостной стеной. Имелась тут и третья дверь, за которой и находилась укромная комната, о существовании которой знали те из обитателей замка, кто по недоразумению или по злому умыслу совершал проступок. Здесь они громко и искренне раскаивались. Если требовалось, им в этом охотно помогали.
Перед дверью вдоль стены в ожидании своей очереди стояло несколько виггеров, без оружия, без шлемов и доспехов, понурых и задумчивых. Вероятно, те, кому в какой-то момент по долгу службы приходилось стоять на карауле возле оружейной комнаты. Трое их товарищей во всеоружии стояли тут же, изображая охранников. Из-за двери доносились не слишком веселые звуки. Кто-то вскрикивал, виггеры морщились, но молчали и только прислушивались.
Ни на кого не обращая внимания, Ризи распахнул дверь и пропустил главного писаря вперед.
Экзекуция как раз закончилась. Два голых по пояс мужика бессильно висели на цепях, прибитых к потолку. Мокрые, спутанные волосы закрывали посиневшие лица. Несмотря на царящий здесь холод и каменный пол, оба были босиком. Дознаватель, а точнее палач, вытирал руки тряпкой. Он был в плаще и закрывавшем лицо капюшоне с прорезями для глаз. Считалось, что его жертвы не должны знать, кто причиняет им муки. Чтобы, если в конце концов их оправдают, не было возможности отомстить. Наружу торчал только плохо выбритый подбородок. Иногда палачи надевали кожаные маски, но это делалось главным образом в тех случаях, когда жертву надлежало казнить. Сейчас, судя по всему, до этого еще не дошло.
Тиван стоял в углу комнаты и усиленно растирал замерзшие руки. Кроме того, это помогало ему думать. Потому что услышанное тому способствовало.
При виде вошедших он прекратил свое занятие и замер в позе человека, который собирается что-то сказать, но не уверен, с чего начать.
Признались? опередил его Скелли.
Со второго раза. Тиван указал на одного из стонущих. Этот признался довольно быстро, но когда привели его напарника, тот решил посопротивляться. Ни к чему хорошему это не привело, но теперь мы знаем правду.
И состоит эта правда в чем?
В том, что единственный, кто заходил в оружейную накануне, а выходил обратно с мешком, был
Можно я попробую отгадать? прищурился Скелли. Сдается мне, что имя его начинается на «д», а прозвищена «ж».
Откуда?.. поразился Тиван, и даже стоны бедолаг, похоже, прекратились.
Так я прав? Демвер по прозвищу Железный? А я и понятия не имел. Если бы сегодня с утра его не хватились, я бы наверняка подумал на кого-нибудь другого. Скелли понравилось впечатление, произведенное его догадливостью. Надеюсь, теперь мы будем его искать с утроенной силой?
Соответственные распоряжения уже отданы.
Так вы тоже знали заранее?
Нет, но