Походу. Мы в плену.хриплю скорее очевидность, нежели действительно спрашиваю у сокамерника.Давно?
Несколько дней, с нами попалось ещё несколько ребят, другие успели покинуть зону опасности, так что они уже в лагере бьют тревогу.Черт! Именно сейчас, до обидного жаль, что я не взяла аварийные телепорты в лагерь! А сама перенестись не могу, из-за недостатка сил! Тихий скрип двери и в помещение зашел хаултурит, но разглядеть что-либо невозможно из-за ударившего в глаза света. Значит мы в насыпи? Не плохо. Отсюда нет выхода, кроме как в дверь, а значит сбежавших легко поймать прямо на входе. Меня резко подхватывают под руки и куда-то тащат. Разглядеть что-то не представляется возможным, свет бьет так, что глаза начинают слезиться.
Командир!выкрикивает Зирро, кажется это был он, ответить не получается, горло сдавливает болезненным спазмом и вместо слов поддержки вырвался тихий хрип полу мертвеца.
Неожиданно наша небольшая процессия останавливается и меня приподнимают, чтобы подвесить. Понимаю это не ощущая землю под ногами, даже кончиками пальцев ног. Пытаюсь вновь разглядеть то, что меня окружает, на этот раз видны расплывающиеся силуэты тех, кто меня окружает. Вокруг стоит тишина. Ждут, когда я оглянусь и пойму в какой заднице мы оказались? О не стоит ребятки, я прекрасно знаю, что такое плен и пытки. Легкая, издевательская улыбка искажает губы и по привычке мотаю головой.
Ты понимаешь, где оказалась женщина?грубый, гортанный голос мужчины гремит где-то чуть выше моей головы. Поднимаю на него свой взгляд, начиная более четко различать очертание хаултурита.
От чего же не понимать? В плену и идиоту круглому это станет понятно.издевательские нотки скользят в голосе против собственной воли. Что поделать, начиная нервничать, язвлю больше обычного, что конечно же никогда не нравилось врагам.
Ты храбрая женщина, раз разговариваешь со своим врагом так.кажется его забавляет все, что я делаю, это хорошо и плохо одновременно. В чем? Не знаю, но ощущения именно такие, а интуиции я привыкла доверять.Сможешь ли ты, так же говорить после пыток?не прикрытое издевательство и ожидание зрелища, так и сквозило в его словах и скорее всего движениях. Что ж, придется готовиться к худшему, ибо с меня сегодня сдерут кожу. Наверное.
Первая пытка была кнутом. С какой такой стати меня решили выпорот я не понимаю, но было во всем этом что-то такое непонятное. Словно ритуал! Точно! Хотя, ну его! Разбираться в этом не хочется, да и отключилась я на пятидесятом ударе, не проронив ни звука, сцепив зубы так, что челюсть онемела. Кажется, мне что-то пытались донести громкими свистами и выкриками. Они хотели, чтобы я кричала? Но кричали вместо меня те, кто следил за этой странной поркой. Сколько меня после били? Не скажу точно, а потом и не спрашивала. Хорошо, что я научилась медитировать и управлять водой в собственном теле иначе умерла бы прямо там от обильной потери крови.
Воспоминания Земля Сон
Снова тихо, впервые за последние несколько недель моего заточения у повстанцев турков. И откуда они тут только взялись, если мы зачищались только несколько дней назад до этой чертовой операции? Куда патрули смотрели?! Ну да ладно, я своих перед нападением вывела, оружие выкинула прежде, чем схватили. Чертовы ублюдки, чтоб им в гробу перевернуться! Гуманисты фиговы! Тут сыро, воняет чем-то так, что убиться хочется. На стенах висят кандалы и цепи. Соседа уволокли пару дней назад, больше не возвращался. Кормят отвратительно, кажется, объедками со стола и помоями. Гадость, благо, хоть не впихивают, иначе меня бы давно вырвало.
Одна надежда на то, что найдут скоро. Обязательно найдут.
Черт. И где эти засранцы ходят?! Почти месяц прошел! Идут, мучители несчастные, дайте мне только до вас добраться!
Ну чито? Ты все так же упрямишься, не желая гаворить, гдэ ваш штаб?противным голосом произнес палач на ломанном русском. Фу. Кривлю свой нос в отвращении по отношению к этим падальщикам. Получает удар в живот. Суки.Дольго ти ещё упрямиться будешь?ничего не говорю, нагло ухмыляясь в рожу этому ублюдку, который смердит на всю округу. Они знают, что такое ванна?Я знаю, как ваш русских женщин заставить гаворить.и ко мне лезут грязными руками, срывая какие-то остатки одежды, от чего холод мурашками пробегается по оголенной коже. Становится тошно от мысли, что мой первый раз будет тут, в грязной камере вреди помоев. Снатовится тошно от всего происходящего, я кривлюсь и пытаюсь сделать попытку вырваться или сделать так, чтобы он ничего со мной не сделал.
Скоро, осталось чуть-чуть,хриплю неразборчиво и меня выворачивает от очередного прикосновения этого борова, прямо на него. Хоть какое-то удовольствие от сложившейся ситуации. Боров недоволен, ругается на турецком, после чего получаю удар, только теперь моя голова встречается с каменной стеной камеры заточения. В ушах привычно шумит, перед глазами мутнеет. Отдаленно слышится шум за пределами камеры. Выстрелы, крики и зычный голос Петра Геннадиевича. Пришли.
Не смей умирать, Астал!последовал приказ, донесшийся до меня, как сквозь вату. Теперь со мной все будет хорошо.
***
Прихожу в себя тяжело. Дыхание скованное, рукой не пошевелить. Хочу пить и в туалет. Блин! Голова болит и тошнит, а ещё жрать охота, но нельзя, несварение будет. Уф, пусть хоть кто-нибудь придет и объяснит, что происходит и где я. Может, я умерла? Да ну нафиг, наш Командир бы меня и с того света достал. Уж с его-то характером, с него станется.
Очнулась?пробасил Петр, на что из моего горла вырвался согласный хрип и тут же прекратился. Мгновение, и к губам прикасается холодный стакан с водой. Живительная влага течёт в рот, и я жадно глотаю её, чувствуя, как оживаю, словно почти засохший цветок в год великой засухи.Пей, не торопись,мягко проговаривает командир, убирая стакан.Напугала же ты нас, маленькая негодница,бормочет старик, вызывая во мне измученную улыбку.
Я знала, что вы придёте,хриплю в ответ на его выпад.Верила.Петр хмурится, садится рядом, беря мою руку в свои ладони, прижимает их ко лбу. Тяжелый вздох разрывает тишину, и я почти вижу, как он расслабляется, обнаружив, что нерадивая девчонка почти в порядке.Командир, а я есть хочу и в туалет, да и повязки бы сменить.мужчина дергается, поднимает глаза и смотрит недоверчиво.Война войной, а обед по расписанию.
Астал,выдыхает мужчина, опуская голову на постель, а после по комнате прокатывается его смех.Ты не исправима.
Реальность.
Прихожу в себя на койке в странном домике, рядом кто-то крутится, заставляя напрячься. Запах витающий в округе знаком и в то же время совершенно чужд. Магия все так же не чувствуется в теле, от чего становится холодно, до дрожи. Где я оказалась на этот раз? Непонятно, но такой запах стит в моей лаборатории, когда я готовлю очередную настойку. Местный лазарет? Интересно. Но подняться не удаётся, боль прошиает все тело от копчика до темечка, а потом и в пятки идёт. Черт, я опять беспомощна, как ребенок.
. . .. .мне что-то говорят на странном языке, напоминающий тарабарщину, попытка ответить проваливается и я оставляю эту затею, просто прикрыв глаза... ..!
Воспоминания Земля Сон.
Месяц восстановления проходит скучно и нудно. Состоит он, в основном, из процедур и посещений врачей моей многострадальной тушки. Пару раз на дню приходит сестра с братом, и где-то под вечер приходит Командир с шахматами, шашками или картами. Шахматы я никогда не любила, а потому выигрываю раз из трех, что меня не сильно-то и расстраивает. С командиром весело, как оказывается, он знает много всяких историй про неудачливых сослуживцев, так что смеюсь я часто.
Только две вещи ставят меня в тупик и заставляют залиться краской: походы в туалет и в душевую кабину. Как ни крути, но командирмужчина видный, пусть кое-где его волосы уже коснулась седина от пережитого стресса. Да и сам он выглядит очень даже хорошо, несмотря на многочисленные шрамы, оставленные врагами под пытками. А нас, несмышленышей, гоняет только в путь, ни минуты перерыва! Первое время отбивалась от его помощи, все же неудобно как-то. Уж как бы он ко мне ни относился, все равно остается мужчиной, и реакция на женское тело, пусть и такое изуродованное, как моё, остается вполне естественной. Так что, я стараюсь вообще не шевелиться, пока он меня моет. В такие моменты я особо крепко проклинаю то, что у нас нет ванн, хотя бы одной.