В куче, что принесла девочка была и обувь.
За так отдашь?
Девочка уверенно кивнула.
Это от папы. Он больше не вернётся.
Почему?
Он напал на них, его забрали. Устал от Хотела завершить фразу девочка, но, неожиданно, слёзы потекли по молчаливым щекам. Она вспомнила, как папа смотрел на них, круглыми от ужаса глазами, потерянный, от решительности которого не осталось и следа.
Ровальд стал гладить девочку по голове, успокаивая.
А папу спасёшь?
Вряд ли.
Но девочка не заплакала, вместо этого она поджала губы, мирясь с тем, что и так знала.
Дом у старейшины двухэтажный. По полям иди так, прямо. Она указала в сторону. Мой дом третий отсюда. У него жёлтые окошки. Как у всех, только чуть по ярче.
Настала нерешительная пауза.
Можешь мне что-нибудь рассказать из своего мира?
Ровальд посмотрел на детёныша рабов, пока не ставшего таким же, достал маленький шар, с прорезью по середине. Нажал на половинки, и вылезла большая объёмная голограмма. Тысячи кораблей струились, словно пчёлы. Картинка увеличивалась. Один из роя направился к планете, преодолел раскалённые ветра атмосферы, приземлился, оттуда вышел человека и куда-то побежал, вскоре в кадре появилась женщина, бежавшая на встречу.
Маленький голографический фильм про любовь. Девочка завороженно смотрела, не моргая. В глазах отражался весь этот крохотный мирок. Она невольно протянула ручку и, не спрашивая, само собой, взяла.
* * *
Пора выдвигаться. Он и так потратил много времени. Внешне как местный, в нужных сапогах. Одежда пахла землёй. С легкими оттенками древесного гниения. Прохладная, прочная, джутовая снаружи, мягкая обивка внутри.
Внутри одежды вшил экзоскелет. Хорошо, что крепления автоматические, стоит просунуть руку, всё смыкается автоматически. Так же можно и раздеться. При двойном притяжении, стоять на своих двоих сможет недолго, так что, лучше не снимать.
В рукава вложил по бластеру. Чуть более тяжелый плазменный огнестрел на бедре, скрытый хамелеоновой накладкой. И на всякий случай нож на втором бедре, который так же был невидим, пока находится в ножнах. Выйдя из корабля, Ровальд убедился, что никто не наблюдает и одним движением вытащил бластеры и выстрелил в ближайшее дерево. Но ничего не произошло.
А?
Ещё раз. Беспорядочная пальба. Заряд тратился, но выстрелы даже не появлялись, бесполезно нагревая дуло до красна.
Что за?..
Плазменный огнестрел тоже не дал результата. Всё гасло на выходе, не успев соприкоснуться с воздухом.
Что за планета? Что за люди? Куда я влез?
Выпустив из оружия весь дух, Ровальд убедился, что сколько ни стреляй, ничего не поможет. Значит, дальнобойное оружие не в ходу. Единственный вид схваткиближний. Ну, ещё стрелы, наверно, действуют, и обычные пули. А такового у него не водилось. Одной загадкой больше. Значит, рассчитывать можно только на свои навыки.
Выбора не было. Пришлось пересмотреть арсенал. Вытащив нож, он уставился на него, понимая, что то, что брал на всякий случай, оказалось единственным, в чём вообще был смысл.
На ум приходил только Страж с его непонятной судьбой, которая старше, чем шестьсот тысяч лет. Казалось, что там внутри умрёшь, стоит только залезть. Захлопнется тюрьма и конец. Учиться воевать тем, о чем ничего не знаешь в такой среде, вдвойне не вариант.
Достав лазерный резак, он включил его и убедился, что и здесь название перестало себя оправдывать. Лазерное лезвие не работало. Так он проверил всё, что имел. Каждая попытка со знакомой осечкой.
Наконец, большой топор для взлома сверх прочной брони, Протоплазмос, оказался тупым куском железа. Инструменты его времени бесполезны. Впрочем, дерево, наверно, рубить ещё можно.
ЦК писал в докладе, что здесь аномалии. Вега тоже присылал нечто. Но, чтобы такие? Это выше его понимания. Не аномалия. Катастрофа. Ровальд кинул топор на пол.
Оставался галлограф, дающий связь с кораблём, набор электронного взлома, экзоскелет, вшитый в крестьянскую одежду, нож, палатка с переносным репликатором и собственная голова.
Оставив Эсхель-7 за главного, Ровальд покинул корабль.
Теперь, можно попробовать реакцию населения.
Идя между грядок так, как учила Анна, Ровальд заметил, что многие на него обращали внимание. И, судя по всему, были неспокойны.
Где дом старейшины?
Тут мест нет. Ферма занята. Иди отсюда. Но женщину тут же одёрнула более молодая и что-то шепнула на ухо. Дальше. Ещё дальше. Минут пятнадцать шагу. Изменив тон сказала женщина, а молодая рядом, приветливо улыбнулась.
Ровальд улыбнулся в ответ, и та, застеснявшись, отвела взгляд в сторону.
А он ничего. Ты права. Сразу не приметила. Подчеркнула грубиянка. Стройный, статный, уверенный. Давно таких не видела. Не наш.
Идя между грядок, Ровальд подмечал каждую деталь. Как одеты, сколько заплаток на одежде, насколько бодры и с каким настроением работают. Как разговаривают. Гектары вспаханной земли тянулись за горизонт. Между полями, разделяя зону за зоной, шли узенькие тропинки.
Но в целом, люди встречались редко. Вон, маленькая Анна, рядом с угрюмой мамой, весело что-то возится, посматривая с беспокойством на Ровальда. Мама, встала, перевести силы, и нехотя перестала быть угрюмой. Дочка её откровенно радовала.
Среди всех этих фермеров он шёл, как чужеродная комета сквозь застывшие планеты. Где-то внутри чёрное ядро. Где-то ЦК колыбели. Очень непростая задача в мире, в котором непросто всё.
Увидев Ровальда мать дочки помахала рукой, но тут же замерла, поняв, что это не её муж, и вернулась за работу, вновь угрюмая.
Спустя бесчисленное количество однообразных полей, показался дом старейшины. За ним начинался забор, преграждающий путь к другим фермам.
Подойдя к двери, Ровальд услышал голоса, а краем глаза приметил фамилию на вывеске: Левашов Н.К. Не потомок ли?
Голоса усиливались. В тот момент, что Ровальд занёс кулак постучать, дверь распахнулась и он оказался нос к носу с немолодым, но крепким мужчиной, взглядом, очень похожим на капитана.
Э Левашов?
Да. Голос старика был столь же твёрд. Чем обязан, беглец?
Привет от капитана Розетты.
Глаза старика расширились, рот открылся в нерешительности. Если что-то он держал в уме, то оно выпало. Потомок капитана схватил Ровальда за воротник, затащил внутрь, кинул к стене и одним движением закрыл дверь на замок.
Откуда ты знаешь моего прапрадедушку? Резко спросил старик, метко сплюнув Ровальду под ноги.
Ровальд, приподнялся на локтях, огляделся. Увидев экран старого компьютера, стол, стул, кучу хлама, раскиданного по комнате, стал оценивать с кем имеет дело.
Не дружелюбно ты с гостями из дальнего космоса. Прямо, неожиданно. Поправляя джутовый воротник поднялся Ровальд.
Чё те надо, трансгендер ряженый? У меня договоренности с вашими. Думал, не узнаю? Ваши металлические штуки вот тут уже! У тебя на локтях что торчит? Дурень. Что тебя, по голове гладить? Щас запрос дам, на Земли Проклятых давно поставок не было.
Ровальд понял, что маскировка не годилась и, медленно, чтобы не волновать старика, снял куртку, расстегнул рубашку, начал приспускать штаны.
Не-не-не. Понял. Хватит. Махнул рукой старик, подошёл и обнял. Ты уж прости меня, сынок, поневоле с ума схожу. Так что ты там говорил?..
Я оттуда. Ровальд указал наверх. Нужны сведения.
О, шутник. Ну, шутников мы любим. Лишь бы свои были. Чайку, хочешь?
Ровальд коснулся левой руки и там проявился галлограф. Ещё несколько движений, и из него тут же вытянулась объёмная голограмма утыканного дырами корабля класса Вега, Розетта. Старый дом колонистов.
Старик сделал шаг назад, ноги подогнулись, рука привычным движением выискала табурет, на который он чудом сел.
От тыж мать. О тыж мать Он почесал репу. Глаза следили за голограммой. Периодически уставляясь на Ровальда, и обратно. Тыж мать. Да-а
Вы поможете?
Ещё раз, кто ты, сынок?
Из космоса. Космонавт.
А, да. Космос. Да Было дело, однажды. До войны. До всего этого. Задумался старик, наслаждаясь голограммой Веги так же, как капитан Левашов наслаждался папиросой.
Что скажете?
Старик вздохнул и сказал с сожалением: