Поздним вечером к Серёге зашёл Агафон. Тихонько, чтобы не слышали родители, шепнул, что в суде всё закончилось нормально. Костик держался железно, и ему влепили четыре года колонии общего режима.
Налётами на вагоны было покончено без всяких договорённостей. В сознании что-то переломилось, как после пищевого отравления, и один вид рефрижераторов и пульманов вызывал резкое отторжение.
Страх медленно оседал на дно душино его место заполнялось другим, новым, не менее беспокоящим чувством, то и дело покалывающим, раздражающим, точно насыпанная за шиворот стриженная со щётки щетина. Как ушедшие на покой разбойники, четвёрка делала вид, что наслаждается мирной, спокойной жизнью, без всяких там приключений.
Былые приключения вспоминали редкосразу разговор переходил на Костину судьбу. За «воротом рубашки» начинало шебуршиться, покалывать, беспокоить. Один за другим спотыкались на словах и замолкали, будто Костя умери они тому виной.
День проходил за днём и четвёрка «загуляла» каждый сам по себе. Шурик с однокурсниками по техникуму, Витька зверев валялся дома на диване и читал книжки, Валерка Агафонов взялся в одиночку мастерить электрогитару, а Серёга сдружился с пацанами из соседнего двора. При встрече«привет-покеда», а больше и говорить не о чем. Что-то такое, неопределяемое словами отталкивало их друг от друга, угнетало даже при коротком общении.
Витька Зверев, без шапки, с замёрзшим лицом красно-фиолетового цвета, в мятых брюках, обходил каждого и звонил в дверь нахально-длинным звонком.
Привет, сволочь, здоровался он с вышедшим приятелем, делая особый нажим на последнем слове. Костик письмо прислал. Думай до вечера. Я пошёл.
Витька обошёл всех троих и ничего другого, кроме этих слов не говорил. Ребята своим видом растерянно выражали удивление. Вечером собрались у Витьки в подъезде. Друг в друга особо не вглядывались, но каждый отметил про себя, что бывшие друзья изменились, словно не виделись целый год.
Витька Зверев, то и дело сплёвывая, поставил ногу на ступеньку, с прищуром посмотрел и спросил:
Знаете, кто мы? потом достал тетрадный листок с неровными краями и стал читать.
Письмо Кости было написано бодрыми словами, но сквозило от него такой тоской. Точно сыростью и плесенью из картофельного подвала.
Надо ему написать, что с вагонами давно завязали, сказал Агафонов, когда Витька дочитал письмо.
Это ж сколько времени пройдёт, пока с Костей снова встретимсяужаснулся Серёга. Надо написать ему, что не забыли его. Страдает ведь человек Надо написать, что не забыли
Разкудахтались, ишь вы, угрюмо проворчал Зверь, Спохватились! Написать, написать А что раньше не писали? Что Костя о нас думалпредставляете? А мы тут гитары конструируем с девчонками балдеем
Агафон с Серёгой было заикнулись, будто собирались написать, но адреса не знали, у родителей Кости спросить стеснялись.
Стеснялись! Ишь вы, какие совестливые! Витька возопил трубным голосом, и вверх по лестничному пролёту понеслось эхо его голоса.
А сам-то, огрызнулся Шурик. Костя сидит, а ты гуляешь. А на малолетке, знаешь, как сурово Там от блатной романтики, знающие люди говорят, тяжелее, чем на взрослой зоне.
Ты меня с собой не ровняй Я, может, лежу, книжки читаю, а у самого совесть щиплет, будто солью на рану Витька, как всегда перед дракой, стал медленно сжимать пальцы в кулаки. Потом сел на ступеньку и, уже миролюбиво, сказал: Давайте обсудим по-хорошему, виноваты мы, или не виноваты.
Как? непонимающе спросил Шурик. Чего?
Перед Костиком, говорю, виноваты?.. В долгу перед ним?
Ясно. По гроб жизни.
Надо письмо Костику написать, сказал Валерка. Длинное-предлинное. А потом можно посылочку заслать.
Сверху по лестнице сбежала кучерявая собачонка, попыталась просунуться под ногами ребят. Шурик отшвырнул её, и собачонка, кувыркнувшись, залилась оглушительным писклявым лаем. Наверху хлопнула дверь.
Пошли отсюда, Витька Зверев быстро поднялся и махнул всем остальным. Зачем было животину обижать? Нам ещё скандала не хватало.
Когда вышли из подъезда, Валерка вдруг объявил радостным голосом:
Знаете, что я придумал?.. Давайте купим Костику мотоцикл! Как раз к его возвращению и купим!
На какие шиши? спросил Шурик скептически.
А что-нибудь придумаем, пожал Валерка плечами.
А чтоздорово! заулыбался Серёга. Классно Агафон придумал. Мотоциклмечта Костика, а заработать можно на разгрузке кирпичей, например В свободное время, а Вить?
Зверь неопределённо пожал плечами. Идея была хорошаяно не его. И сразу согласиться, не позволяло достоинство. Шурик презрительно хмыкнул:
То, значит, апельсины и чеснок с яйцами разгружали А теперь на кирпичи перейдём?.. Где его взять-тосвободное время?
Точно, авторитетно заявил Витька Зверев, Купим Костику «Яву» красного цвета. Он о такой мечтал. Но купить на ворованные деньги, сами понимаете, никак нельзя было.
Вот Костик вернётсяи обалдеет! радостно заулыбался Серёга.
Он уже балдеет тама, буркнул Витька. Когда перед кем-то на душе шершаво, всегда стараются или забыть его, или откупиться подарками. Закон жизни.
Так что ж выходит, Зверь? помрачневший Серёга обвёл глазами всех. Жить-то как? Сам же говорил, Зверь?
Витька выгреб из кармана семечки наполовину с табачным крошевом, стал кидать по одной семечке в рот.
Короче говоря, так и сделаем. Купим Костику «Яву». Зверь скинул семечки с ладони и махнул рукой.
Лупились обмороженные носы, саднили лопнувшие мозоли, ныли отбитые кирпичами ногти на руках, от мешков с мукой стирались подушечки пальцев. Теперь глаз натренировано отмечал не рефрижераторы с чесноком, а отогнанные в тупик, под разгрузку, вагоны с кирпичом, цементом.
Валерка Агафонов, избранный казначеем, со всей серьёзностью вёл учёт заработка каждого в специальной тетрадке, разлинованной на четыре графы. В графе под буквой «Ш» выходила самая маленькая сумма. Шурик оправдывался наступившей сессией, огромными «хвостами» и уверенно обещал летом догнать остальных.
Дни летели незаметно. И сами дни сделались до предела заполненными, казалось странным, что раньше можно было умирать от скуки, сидеть часами вместе и ни о чём не говорить. Теперь же разговоровгде и сколько работали, кто что выгружал, сколько заплатили и разное другое, вроде бы мало интересное, но общее для всех, с общей важной целью.
Раз в неделю Валерка объявлял общую сумму, и ребята горделиво переглядывались, мол, не «додики» какие, могут, если надо, и своим горбом деньгу зарабатывать. Побольше бы времениещё больше бы заработали.
К осени было накоплено столько, что уже хватало на подержанную «Яву» с авторынка. Но потом случилась драмаАгафонов-старший, в запое, выскреб из Валеркиного тайника все деньги до копеечки. Валерка винился перед друзьями, скрипел зубами от злости и почём свет поносил папашу. Всем было обидно до невозможности, но жалея страдающего во весь голос, ограбленного казначея, только поддакивали.
А пусть подавится, плюнул Шурик. До его совести разве докопаешься. Он вообще знает, что такое совесть. Будем считать, что деньги гавкнулись стопроцентно, забудем о них и начнём всё с нуля.
Конечно, сказал солидно Витька, не вешаться же из-за этого Жалконо что ж. Эх, свои же, кровненькие. Но ничего, успеем заработать. Расскажем потом Костику, вот посмеётся.
Жизненная круговерть несла новые, большие и маленькие радости и печали. Однако ж, несмотря ни на что, мотоцикл для Кости, как задача, как долг, занимал первейшее место по важности. Может от того, что уставали от работы, мало тянуло на разные приключения.
Удивительно для самих себя благополучно закончился учебный год. Витька Зверев выбрался, наконец, из своего восьмого класса с двухлетним сроком обучения и устроился на судоремонтный завод.
После смены Витька вымылся в душе и с лёгким сердцем, усталой походкой шёл к проходной. Заводская аллея была ещё пуста, лишь навстречу, от проходной, стремительной походкой, чуть ли не бежала женщина, в которой Витька признал мать Костика. Витька опустил глаза к асфальту и, поравнявшись с нею, шёпотом поздоровался.