Всадницы. Их было семеро. Подтянутые, стройные, в кожаных брюках. У них были остроконечные уши, кожа разных цветов, а груди их, острые и высокие были беспардонно обнажены. Трое из них держали луки наготове.
Девки, это женщина! крикнула самая старшая из них. Опустить луки! Приветствуем тебя, сестра, в нашей коммуне!
К-коммуне? переспросила Аруся.
Да! всадница спрыгнула с коня, её спутницы последовали примеру и обступили Арусю со всех сторон. Коммуне полуэльфиек-феминисток в изгнании.
Двенадцать лет назад мы возглавили борьбу с шовинистическим расистским режимом в наших лесах, продолжила вторая. Мы были женщинами второго сорта, над нашими матерями, согрешившими с людьми, смеялись высоколобые снобы. Мы встали под знамёна равноправия и толератности, но гнёт мужланов заставил нас бежать сюда и основать свою общину.
Она не наших кровей, заметила третья.
Ну и что, смотри, какая красавица! сказала четвёртая, темнокожая, и хлопнула Арусю по попе.
Ой! Вы чего творите! Аруся махнула мечом.
Тише, тише. За тобой же нет погони? спросила пятая. Ты не привела сюда этих шовинистических свиней?
Нет, вроде бы.
Это хорошо, сказала пятая, самая высокая, подошла к Арусе и грубовато заключила в объятия. Сама того не желая, Аруся поцеловала её в сосок. Теперь ты с нами сестра. Теперь ты в безопасности.
Все по очереди подошли и обняли странницу. Четвёртая задержалась дольше всех, попытавшись залезть рукой Арусе под подол, но, к счастью, её прервала пятая.
Идём с нами, сказала шестая и взяла Арусю под руку. У нас как раз торжество в честь годовщины неповиновения.
Меч оставь при себе, пусть он будет твоим символом борьбы, вставила седьмая.
Значит, полуэльфийки-амазонки, подумала Аруся. Значит, феминистки. Что ж, это однозначно лучше толпы похотливых гоблинов или грубых вояк, хотя представлялись подобные персонажи совсем не так. Хотя бы накормят бесплатно. Они зашли за ворота. Хижины были пустые, а в окнах того крупного здания, что Аруся сразу заметила с опушки, горел свет.
Что-то пусто у вас, заметила Аруся. И детей нет.
Детиэто зло, поморщилась предводительница. Мы закоренелые чайлд-фри.
Нет, мы не против, если к нам в коммуну приходят юные девы, выброшенные за обочину жизни проклятым режимом, добавила вторая. Но они живут отдельно первые годы, а после достижения совершеннолетия тоже должны принять правила нашей общины.
Всадницы привязали коней, предводительница сказала стражницам:
Всё нормально, это наша новая сестра, и те открыли двери общинного дома.
Внутри стояло два длинных стола и четыре скамьи. Во главе собрания стояла высокая рыжая полуэльфийка с короткой стрижкой, рогами оленя на голове и большим золочёным кубком.
Но мы возглавили эту борьбу, хоть и проиграли её, мы обрели свой дом, свою свободу, и знаете, что мы скажем этим мужикам?! Что мы скажем?!
Да!!!
Что мы скажем?!
Неет! завопили полуэльфики.
Воспользовавшись паузой, Аруся юркнула на свободное место между двумя последними эльфийками, положила меч под лавку.
Ты кто? спросила сидящая рядом воительница, с длинным носом, явно южных кровей.
Аруся. Я новенькая. Какая это годовщина?
Мы не считаем. Празднования проходят три раза в неделю.
Соседка пододвинула свою тарелку. Там лежали три веточки брокколи, половина помидора, орехи и какой-то странный фрукт.
А мясного ничего нет? прошептала Аруся.
Ты что! прошипела соседка. Мы все веганы, едим только растительную пищу.
Приплыли, подумала Аруся. Речь тем временем продолжалась.
Давайте поднимем наши кубки со снадобьями в память о наших сёстрах, которых мы потеряли. Которые ушли от нас.
Да! крикнули полуэльфийки и синхронно выпили кубки, закусили фруктами с тарелок. Арусе подсунули недопитый, и она тоже выпила и закусила. Напиток был безалкогольный, травяной, но какой-то странно-дурманящий.
И давайте достанем наши жезлы в знак любви, сострадания и равенства.
Воительницы синхронно достали из карманов в своих юбках жезлы, и Аруся густо покраснела. «Жезлы» оказались в одну-две ладони длиной, у кого деревянные, у когоэбонитовые, гладкие, отполированные, с закруглённым концом
Неужели они все сейчас начнут? Аруся подумала, что пора бежать, но от страха перед неизведанным села как вкопанная.
Совершим же обряд неповиновения мужскому началу, сёстры!
Да-аа!
Амазонки синхронно стали освобождать от лишней одежды и облизывать, слюнявить жезлы, молча, деловито, явно делая это не в первый раз. Аруся оказалась зажата между двумя соседками, одна из которых присела на край стола и прижала ногой, поставленной на скамейку, а втораянаоборот, закинула ногу на стол. Все в зале принялись неистово получать наслаждение, даже стражницы на входе, не оставляя свой пост, задрали юбки и начали ласкать себя внизу. С разным ритмом, усилием, кто-то тихо, прикусив губу, кто-то громко, надрывно постанывая. Но что самое страшноето ли от принятого снадобья, то ли от всеобщего стадного инстинкта Арусе нестерпимо захотелось тоже засунуть что-нибудь гладкое и круглое в себя. Посмотрела по сторонам, и ничего более подходящего, чем рукоятка несчастного меча, не обнаружилось.
Соседка принялась стонать всё громче. Порочное, неестественное желание накатывало с новой силой, и Аруся поняла, что не может терпеть. Она никогда не пользовалась прежде такими приспособлениями, тем более опасными, но выхода не было. Кто-то сказал, что единственный способ побороть искушениеэто поддаться ему. С трудом протиснувшись между полуголыми телесами полукровок, Аруся отошла в сторонку, к окну, стыдливо подобрав меч. Опёрлась спиной о стену, приспустила бельё, осторожно взялась двумя руками за концы гарды. «Яблоко», стальное утолщение на конце рукоятки оказалось толстым и холодным, но, в то же время, натёртым и гладким, оно вошло без проблем. Шершавый, обёрнутый кожей черенок немного натирал нежную кожу, но от того, что Аруся и так уже вся текла, какой-либо смазки не требовалось.
Стыдно, как стыдно заниматься этим на глазах у всех! Но волна наслаждения накатывала всё сильней и сильней, сильней и сильней.
Смотрите, новенькая, сказал кто-то сзади.
Новенькая, да-а, прошёл шёпот.
Ой, от неожиданности Аруся вынула рукоятку из себя, порезав палец об остриёне сильно, но ощутимо. Меч упал на землю, а Аруся так и осталась стоять, слегка раздвинув ноги и наклонившись назад.
Давайте примем её в нашу общину!
Десяток амазонок из разных концов зала побросали свои жезлы и кинулись к ней, на ходу стягивая с себя остатки одежды. Руки, тонкие, но сильные, коснулись Аруси. Всё это было неправильно, неестественно, Арусе никогда не нравились другие девушки, разве что так, чуть-чуть, но снадобье делало своё грязное дело. Оргии стало невозможно избежать. Ей помогли освободиться от одежды. Две девушки опустились на пол и помогли снять обувь. Их губы
коснулись ступней, затем поднялись выше. Аруся вздогнула от щекотки, но напряжение от первого прикосновения вскоре прошло. Три других тем временем занялись грудью Аруси, их языки попеременно касались затвердевших сосков и шеи. «Новенькой», как её назвали, не осталось делать ничего, кроме как гладить их по волосам и остроконечным ушам, хвататься за грудь и между ног, чужих и своих. Чьи-то тонкие пальцы вскоре вошли в её лоно, ещё тёплое и мокрое после недавно потерянной рукоятки меча. Пальцев, ртов, губ и языков становилось всё больше, Аруся чувствовала, что не может больше сдерживаться, и громко, бурно кончила, безвольно осев на пол.
Вскоре амазонки покинули её, разойдясь по домаммолча, тоже как будто смущённо. Никто не позвал её на ночлег, и никого не волновало, что в деревне чужак с мечомона их больше не интересовала.
Одевшись и подобрав меч, она отправилась гулять по деревушке. Внезапно её окрикнула одна из тех, что встретили её у ворот. Аруся подошла поближе, и ей тут же вручили вынесенный из домика кувшин со свёртком.
Новенькая! Отнеси это вон в ту хижину. Надо покормить пленника. Скажешь, что это от воительницы Нелли, чтобы пропустили.