Твоими бы устами, хмыкнул Уланов.
Жорж выложил все подвиги, даже с верхомупомянул грабеж, про который забыли его друзья.
Уланов закончил писать протокол часа через три. И то изложил все конспективно. Сделал круговые движения кистью, рука отнималась от долгой писанины.
Жорж расписался на каждом листе.
Еще один принципиальный вопрос, произнес Уланов. Ты скидывал вещи?
Нет. Хохол. Его задача. Его люди.
А кому? В курсе?
В курсе. Лосю.
Это кто?
Игнатий Лосев. Его нумизматы и букинисты знают. Личность известная. Коллекционер.
А ему зачем столько было?
Не под запись, потому что мне еще одна статья не нужна. Но я слышал, он с дипломатами якшается. На какое-то барахло импортное иконы меняет. И раскидывает по комиссионным магазинам. Денег у него немерено. Но я на него показывать не буду. И Хохол тоже не будет.
Почему?
А он при каких-то очень мутных делах. Мне жизнь дороже.
Хорошо, кивнул Уланов. Ему и так было достаточно того, что наговорил задержанный.
Полученную информацию на Лосева Уланов на следующий день оформил агентурной запискойнужно же закрывать график встреч с источниками оперативной информации, которых у него насчитывалось десять человек. Большинство вообще не имели никаких разведывательных возможностей и числились для галочки, но с каждого нужно ежемесячное сообщение, притом результативное. Вот и тащили испокон веков оперативники всю собранную с миру по нитке информацию в агентурные дела, оформляя их липовыми сообщениями. Некоторые сообщения задним числом делали по уже раскрытым делам, когда те поднимались другими методами. Никто отчетность не отменял и никогда не отменит.
На агентурной записке по Лосеву появилась начальственная резолюция «Направить информацию в органы КГБ СССР».
И правильно. Их линия. Там есть кому заниматься такими субъектами
Часто после таких посланий чекисты выходили на Уланова, предлагали вместе подработать клиента, узнавали детали, которые не вошли в официальное письмо. Обычная работаглядишь, что-то и срастется, и на границе задержат очередного злодея. Но прошел месяц. Прошел другой. И была подозрительная тишинаЛосев оказался никому не нужен. Ну и ладно. Лезть в дела КГБэто себе дороже. У них в разрабатываемыхшпионы и предатели. У милициимилые сердцу воры и бандиты.
Тем более вскоре стало не до этого. Чередой пошли преступления в отношении иностранцевобычная мелочовка, но чреватая дипломатическими нотами и начальственным гневом.
А в конце сентября весь отдел подняли по тревоге. Произошло чрезвычайное происшествиена Ленинском проспекте в циничной форме была сломана челюсть военного атташе Федеративной Республики Германии.
Ох, и головную боль мы нажили, простонал Маслов, собрав личный состав. Похоже, голова у него уже болела не меньше, чем челюсть у атташе
Глава 6
Ситуация была как в анекдоте. Столкнулся «МАЗ» с «Мерседесом». Заляпанный грязью грузовик и породистый немецкий железный скакун не поделили полосу движения. Хрясь, бах, советская техника оказалась куда достойнее по массе и прочности. Бок у «Мерседеса» был смят, как будто его делали из фольги. Пару вмятин получил и грузовик, что вызвало бурю возмущения у его водителя.
Шофер «Мерседеса», он же по совместительству военный атташе ФРГ, начал гневно лепетать на ломаном русском:
Ви виноватый! Я шел по свой полоса!
Твоя полоса на неметчине, мать-перемать, забористо отвечал небритый, в телогрейке водитель алкогольно-запущенного вида.
Я дипломат. Ви будете иметь дело с посольством ФРГ, гордо изрек атташе и добавил несколько слов на немецком.
Последнее привело водителя «МАЗа» в ярость:
Мало вас, фрицев, под Сталинградом били? Так мы добавим, и раззуделось молодецкое плечо.
Хрясь! Перелом челюсти в двух местах.
Будешь знать, фашистская морда, с этими словами водитель «МАЗа» уселся в свой стальной монстр, который обдал верещащего немца выхлопными газами и исчез в неизвестности.
Ну а дальше для московской милиции были все тридцать три удовольствия. Нота Посольства Германии. Грозное требование МИД СССР немедленно найти виновных и покарать, ибо в противном случае отношениям с ФРГ будет нанесен непоправимый ущерб. Подключился отдел административных органов Московского горкома КПСС, руководители которого резонно полагали, что подобный инцидент позорит столицу в глазах мировой общественности.
Была создана следственно-оперативная группа, в которую включили сотрудников одиннадцатого отдела МУРа, занимавшегося, кроме антиквариата, еще и преступлениями в отношении иностранных граждан. Оперативники работали сутки напролет. Отрабатывали автопредприятия, базы данных ГАИ. И ничего не находили.
Уланову с самого начала дело казалось каким-то мутноватым. На оживленной трассе не оказалось ни одного милиционера, ни одной машины патрульно-постовой службы или ГАИ. И этот летучий голландецнепонятный «МАЗ». Никто из свидетелей не мог вспомнить его номер. Атташе потом припомнил, что номер был заляпан грязью, впрочем, как и весь грузовикказалось, он вынырнул прямо из глубины подмосковных болот, чтобы нанести несмываемое оскорбление тевтонскому рыцарству. Обычно ГАИ следит за грязными машинами и нещадно штрафует. А тут не заметили.
Голова у Уланова шла кругом. Работа по нападению на атташе была какая-то бесполезная. Все нити обрывались.
Субботним вечером Уланов приехал со службы в восемь часов. Жена с сыном эти выходные проводили у тещи в подмосковном Калининграде. Так что он безраздельно хозяйничал в квартире, которая без родных людей казалась ему неуютной и пустой.
По первой программе шла пятая серия «Семнадцати мгновений весны». Фильм про ставшего героем анекдотов советского разведчика Штирлица был хорош, но смотрен неоднократно. По второй программе показывали «Международную панораму» с ведущим Валентином Зориным. Эта передача всегда вызывала у Уланова скуку. Он неоднократно ловил себя на том, что его совершенно не интересует борьба доблестных африканцев с неоколониализмом и забастовки горняков в Англии. Несмотря на то что по долгу службы он общался с иностранцами, их мир воспринимал вообще как какой-то игрушечный, отгороженный непробиваемой стеной, ненастоящий После программы «Время» будет «Что, где, когда?». Там умненькие и причесанные участники станут жестоко биться с телезрителями, задающими коварные вопросы, победителям вручат дефицитные книжки. Можно посмотретьбывает очень забавно.
Можно еще лечь на диван и дочитать «Сказку о Тройке» продолжение любимой им фантастической повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». «Сказка» была почему-то признана клеветнической на советский строй и с 1968 года, когда появилась в журнале «Ангара», не переиздавалась. Журнал этот какими-то правдами и неправдами достал Маслов, являвшийся фанатиком хорошей фантастики, и дал почитать Уланову. У того произведение шло с трудом. В отличие от «Понедельника» в нем появилась тяжеловесность и некоторая озлобленность, сдобренная щепоткой презрения к окружающему миру. Может, и правильно запретили
На журнальном столике зазвонил новый красный телефон с мигающей во время звонка лампочкой.
Весь внимание, сказал Уланов, подняв трубку.
Ну что, племяш, как у вас в разбойном приказе? услышал он голос своего дяди.
Да никак. Все как-то так
Замучили дела?
Замучили.
Никак по атташе работаете? в трубке послышался радостный смешок.
Ты в курсе уже.
Ха. Спрашиваешь Что делаешь?
Телевизор смотрю. «Спокойной ночи, малыши».
Дело полезное Давай заеду. Прямо сейчас.
Жду с нетерпением
Георгий Петрович Уланов появился через сорок минут. Хлопнула на автостоянке во дворе длинного девятиэтажного дома на Севастопольском проспекте дверца его личной белой, с навороченными противотуманными фарами «Волги». Потом машина отъехалаэто значит, дядя сегодня не за рулем, следовательно, решил напиться за компанию
Вскоре и сам старший Уланов возник на пороге квартиры. Его двухметровая фигура сразу заняла всю прихожую. Он был мощен и представителен как мамонт. Лицо у него было с правильными крупными чертами, на головепышная черная грива волос. Михаил Уланов в детстве честно полагал, что дядя работает кем-то вроде испанского гранда. Очень уж ему подошла бы шпага и широкополая шляпа. Если смотреть в корень, то ребенок не слишком ошибался. Георгий Петрович всю жизнь был рыцарем Скромным рыцарем плаща и кинжала.