Пойми, сидеть тебе все равно, но между пятнадцатью и пятью разница принципиальная, вставил слово начальник розыска. Условно-досрочное может быть. Да и посидишь там, где полегче. Все в наших руках.
Мы взяли церковь эту, махнул рукой Лысый.
Пиши, начальник розыска протянул бумагу и ручку. Явка с повинной.
Лысый в двух словах расписал подвиги честной компании в селе Зареченском. Начальник розыска полюбовался результатом и кинул лист в ящик стола со словами:
Молодец. Только этого маловато будет.
Почему? воскликнул Лысый.
А потому что вы еще множество подобных дел натворили. Хочется и о них услышать Не тяни. Все равно все ваши будут
В результате такого долгого задушевного разговора Лысый написал явку с повинной еще на пять эпизодов по Москве, Московской и Калининской областям.
Сурен Арутюнян, фельдшер пятой горбольницы Москвы, коренастый, покрытый густой шерстью, небритый, выглядевший в свои тридцать один год на все пятьдесят, молчал или лениво отбрехивался. Мол, ничего не делал. Ничего не знаю. Не бандит, а честный человек.
Внешне он был спокоен. И держался невозмутимо до того момента, пока ему не предъявили расклад по эпизодам, признанным Лысым.
Тут уж Арутюняна проняло крепко. Он долго чередовал армянские и русские идиоматические выражения нецензурного толка. А потом принялся каяться. Вошел в раж так, что признался дополнительно в трех кражах, в том числе в далекой Архангельской области.
Лысый, которому после этого сказали, что он был не до конца откровенен, взял в нагрузку еще одно преступление. Так и ходили оперативники трое суток из кабинета в кабинет, козыряя перед подельниками очередными явками с повинной, пока не нарисовалось тринадцать эпизодов краж из церквей. При этом задержанные давали показания и на своих подельниковЖоржа с Хохлом.
Фамилии, адреса, телефоны и места работы скрывшихся жуликов сотрудники угрозыска со слов задержанных установили быстро. Итак, Коротков Антон Алексеевич, кличка Жорж, тридцати пяти лет от роду, тренер по самбо. Гриценко Борис Валерьевич, кличка Хохол, тридцати двух лет, художник в кинотеатре «Ударник». Можно было начинать на них большую охоту.
По местам прописки, как и ожидалось, их не оказалось. Со слов родственников, они там не появлялись уже четвертый день и где находятсяникому не ведомо. Радовало, что при обысках на их адресах изъяли одиннадцать икон, серебряные изделия, золото. В машине у Хохла, которая так и осталась припаркованной у его дома, обнаружили одиннадцать старинных церковных книг, одна в серебряном окладе, с золотом и эмалью. В гараже нашлась целая гора серебряной церковной утвари.
В итоге картина выглядела следующим образом. Несколько лет назад тесная компания из четырех молодых людей сплотилась на почве увлечения спортом. Сперва тренировались у Жоржа, который вел секцию самбо. Потом Хохол нашел где-то книги по особой немецкой системе гимнастики. Это была достаточно развитая и эффективная методика наращивания силы мышц, состоящая в максимальном повторении, до сотен раз, однотипных движений, а также кратковременного мышечного напряжения на максимуме возможностей.
Результаты говорили сами за себяздоровья набрались «гимнасты» бычьего, руки стали железные. Баловались они и простой гимнастикой, легко покоряя брусья, турник и другие снаряды.
Но одним спортом сыт не будешь. С годами начинаешь понимать, что сильные рукиэто далеко не все. Достигнув успехов в совершенствовании физического тела, «гимнасты» ощущали себя не реализованными в обычной жизни. Они привыкли перебарывать себя. Но не могли перебороть безденежье. Их не устраивали небольшие зарплаты, позволявшие жить на среднем уровне, но не дававшие жить легко, красиво, достойно.
И тогда они пошли по проторенной дорожке жаждущих большего. Стали фарцевать. Хохла однажды даже задерживали за спекуляцию импортными водолазками, но обошлось все штрафом.
Больших коммерческих талантов у них не обнаружилось. Мелкая фарцовка была делом муторным, опасным и не слишком сытным. Каждую копейку приходилось отрабатывать своим трудом. Поди-ка найди поставщиков импортных тряпок, надежную клиентуру. Это риск, работа и заботы. Кроме того, быть спекулянтской мордойэто денежно, но позорно и уж никак не романтично. Нужно было искать более доступные и близкие душе способы заработка.
Преимущество у «гимнастов» было однофизическая сила. Как ее конвертировать в деньги? Не будешь же грабежами и разбоями на улицах подрабатыватьэто самый короткий, примитивный и глупый путь в тюрьму. И денег на этом много не поимеешь. Нужно делать то, что другие по хилости своей сделать не в состоянии. В этом преимущество и гарантия успеха.
У Жоржа, прогуливавшегося в Коломенском вблизи храма Казанской иконы Божьей Матери, увенчанного гордыми ярко-голубыми, с золотыми звездами, куполами, возникла неожиданная мысльа ведь при его комплекции и ловкости он легко мог бы забраться на крышу и проникнуть внутрь. Так появилась идея.
Идея была смелая. Священники отгораживают свои храмы крепкими засовами, тяжелыми замками и толстыми решетками от злоумышленника, который притопает по земной тверди. Для того чтобы атаковать храм с воздуха, у злодея крыльев нет Крыльев нет, но зато есть металлическая кошка, которую можно забросить на крышу. Есть звериная ловкость, которая позволит забраться по канату, разбить стекло на подкупольном барабане и проникнуть внутрь. И никаких не нужно фомок, отмычек, ножниц по металлу. Только крепкая веревка и отчаянная решимость людей, достигших совершенства во владении собственным телом.
Хохол, закончивший Московское академическое художественное училище памяти 1905 года, неплохо разбирался в древнерусской живописи, имел связи в среде художников и реставраторов. Он заверил, что без труда найдет, кому продать иконы. И идея перекочевала из мира эфемерных мыслей в грубый мир поступков. Церковь в Коломенском первая пала на их победном пути
Машины зачем угоняли, если свои есть? спросил Уланов, закончив писать очередной протокол.
На своих пару раз ездили, сказал Лысый. Чуть не засыпались и решили, что безопаснее чужие брать. Сурен мастер замки вскрывать. А Хохол документы делал. Он же художник. Ему доверенность пять секунд нарисовать.
А оружие вам зачем понадобилось?
Никто никого убивать не собирался. И нападать не собирался, махнул рукой Лысый, едва не опрокинув термос с горячим кофе на пирожки с капустой и мясом из соседнего магазина, которыми его откармливал оперативник, чтобы беседа тягостной не казалась.
И зачем тогда два обреза?
От страха.
Это как?
А так. Продумали с самого началаесли ночью нас селяне застукают, то всей деревней кольями и забьют. И никакое самбо с гимнастикой не поможет. А в воздух пара выстрелови дураков нет на смерть идти. Так что
Для самообороны, значит?
Вот именно. Так и пишитедля защиты жизни.
Уланов усмехнулся и поинтересовался:
Где могут хорониться Жорж и Хохол?
Э уставился на него Лысый. Вы что, их не арестовали?
Арестуем еще.
Ха, покачал головой Лысый. Это что же получается
А тебе какая разница?
Ну Может, я на них бы стрелки перевел. И не пел бы соловьем, как идиот.
Да ладнопусть неделей позже, но они все равно сядут. В Африку не убегут, сам знаешь, хмыкнул Уланов. Железный занавес.
Ну да, кивнул Лысый.
Так где они могут быть? Не тушуйся, рассказывай.
Мы договаривались, если влетаем на деле, то домой ни ногой. У каждого свой тайничок был. И укромное место, где спрятаться от милиции.
И где?
Я не знаю У нас была команда «врассыпную». А это значиткаждый за себя.
Сурен может знать?
Нет. Хохол и Жорж друг к другу ближе были. Может, вместе где-то отлеживаются.
Где отлеживаются? Давай, не тормози.
Да не знаю я!
Уланов пододвинул задержанному пачку «Космоса»:
Чего ты так разволновался? На, покури.
Лысый закурил, закашлялся, прокомментировал:
Дрянь, а не табак.
А ты к чему привык?
К «Мальборо». Около «Националя» его всегда можно за пятерку купить.