Скажите, сколько ещё вы ты будешь дремать? Позволю себе напомнить: мы торопимся. И от нашей скорости зависят жизни многих людей.
Да-да уже бегу,зевнул Энши, от души потягиваясь.Что на завтрак?
Боюсь, наш рацион весьма однообразен.На знакомый отрез ткани встала миска похлебки. В этот раз без зелени: компанию блюду составили лишь криво отрезанный ломоть хлеба и плохое настроение Ганса.
Что, не выспался? Мои слова зацепили, да?
Я прекрасно выспался,отрезал Ганс,не сочти за грубость, но твои словаглупые детские обиды. Тебе не хватает воспитания.
О? Зато умом не обделили.
Паладин скрипнул зубами, явным усилием заставил себя промолчать и еще больше налег на еду. Пока Энши заканчивалназло без всякой спешки,Ганс успел свернуть стоянку, вывести лошадей и закрепить сумки. Теперь он стоял над душой, красноречиво буравил взглядом затылок, портил всякое удовольствие и вкус. Энши вздохнул и подчинился, опустошив оставшиеся полтарелки чуть ли не разом.
Путь до небольшого городка, который должен был встретить их прошлым вечером, вновь сопровождался хмурым молчанием. Но вовсе не тишиной. Лес и не думал умолкать; только-только начавшая подсыхать грязь все так же чавкала под копытами, а настроение с каждым вдохом взлетало выше и выше. Уже спустя несколько мгновений Энши выкинул из головы и Ганса, и прочие мысли. Внимательные глаза ловили все краски, все детали от деловито суетящихся насекомых и запутавшихся в зелени ярких точек цветков до птиц и зверей. Каждая струнка души пела знакомый мотив: как же Энши скучал! Скучал! Скучал!
Лес закончился неожиданно, тропа влилась в широкий тракт. Еще несколько минут, и его будто обрезали городские ворота с доблестно спящим на посту единственным стражем. Энши усмехнулся, услышав, как зарычал оскорбленный этим зрелищем паладин. Серый Рыцарь без понуканий ускорил шаг и замер в паре локтей от похрапывающего бедолаги. Всякого рода проверки и досмотры в этом краю, очевидно, были редки. Прошло несколько долгих мгновений прежде, чем страж ощутил надвигающуюся угрозу, подскочил и вытянулся по струнке.
Ганс навис над ним, гордо сияя новым нагрудником. Энши остановился рядом, с интересом прислушался, но почти сразу поскучнел и зевнул:
долг каждого, кто поклялся верой и правдой служить Империи Нэш!вдохновенно, искренне веря в собственные слова, заливал Ганс.Потому каждый из нас, принимая пост, должен ответственно
Энши снова зевнул, куда шире, и сочувственно посмотрел на служивого. Мало того, что глупо попался, так ещё и отчитывает наивный юнец. Надо как-то спасаться, а то эта речь растянется до полудня:
Эй, Ганс!Паладин вздрогнул, сбившись на полуслове, и недовольно обернулся.Позволю себе напомнить, мы торопимся. И от нашей скорости зависят жизни многих людей.
От щедро добавленных в утренние слова медовых ноток Ганса аж передернуло. Спорить он, само собой, не стал. Даже как-то смутился:
Ты прав. Но я обязан сообщить десятнику о
Да сообщай, кому хочешь! Только сначала найди мне горячую ванну и нормальный обед.
Ганс нахмурился, но кивнул и первым пересек границу города. О входной плате стражник даже не заикнулся.
Император щедро предоставил Гансу бумагу, при виде которой каждый корчмарь кланялся в пояс, тщательно пряча в глубине глаз острое желание побыстрее избавиться от нежданных гостей. Слово, бережно хранимое украшенным восковой печатью свитком, а также цвета личной гвардии императора открывали перед Гансом и Энши двери любого постоялого двора. В первую очередь перед Энши. Только здесь, в городе, бессмертный с удивлением осознал, что волей обстоятельств получил все привилегии господина из высшей знати и, что гораздо веселее, никак иначе в сопровождении Ганса его не воспринимали. Встреченные на пути солдаты отдавали честь, будто не замечая отсутствие герба на одежде; торгаши лебезили и растекались в напускной готовности служить любым желаниям «молодого господина», а слуги выполняли поручения с удвоенной тщательностью.
Глупо упускать такую возможность развлечься.
Когда Ганс остановился у местного постоялого двора, спешился и передал поводья подскочившему мальчонке, Энши манерно передернул плечами:
Мне не нравится.
Э Прости, что?на лице обернувшегося паладина читалось искреннее изумление. Уж от кого-кого, но от бывшего заключенного он капризов явно не ждал. Да еще и после холодной мокрой ночи в покрытом плесенью срубе.Там у ворот ты распорядился об обеде и ванной. Уверяю, здесь всё найдется. Будь добр спешиться.
Я же сказал: мне не нравится,Энши дернул поводья, вырывая их из рук ошалевшего Ганса. К чему придраться, он даже не стал задумываться, сразу начав с того, что первым увидел:«Домашний очаг»что за название такое? Раз уж я такой важный, требую к себе соответственного, а не домашнего отношения.
Будет тебе,сдержанно зарычал Ганс,и отношение, и почести. Всё как надо. Слезай, говорю.
Нет. Поищем другой.
В этом городе только один постоялый двор.
Значит, поищем просто дом.
Мы станем терять драгоценное время из-за названия?!
Пф. Не только. Здесь два этажа, мне комфортно на третьем! А само здание ты видел?Энши обвиняюще указал на стены дома, заботливо покрашенные самое позднее месяц назад.Вон там, у рамы второго окна неровно лежит краска! А если внутри еще хуже? Я уже вижу: занавески совершенно не гармонируют со стенами. Безвкусица! И ты хочешь, чтобы я провел в этом доме не меньше трёх часов?
У Ганса нервно дернулась бровь. Небольшая площадь тем временем быстро заполнялась народом: капризы богатеньких сынковзрелище, любимое многими. А уж Энши позаботится, чтобы концерт местным запомнился. На свою беду уже потерявший терпение паладин попытался сдернуть «капризного ребенка» с лошади, но Энши только того и ждал. Нервно переминающаяся с ноги на ногу кобыла охотно подчинилась и встала на дыбы. Копыто гулко ударило о стальной нагрудник, толпа подалась назад, Ганс с шипением отшатнулся. Надо же. Иной бы после такого вообще не встал.
Вы совсем сдурели, ваша милость?!от ярости паладин перешел на какой-то особый сорт вежливости, вызвавшей у Энши тошноту.Я последний раз прошу вас спешиться! Иначе Его Императорское Величество узнает
Что ты едва меня не покалечил, дёрнув с лошади?
Ганс подавился вдохом, недвусмысленно натянул шлем и попер вперед. Толпа, хоть и снова отпрянула, заметно повеселела, предвкушая, как «богатейке» надерут уши. Энши быстро огляделся и криво ухмыльнулся: среди простых зевак мелькнула парочка откровенно бандитских рыл. Что же, концерт можно считать удавшимся! Не дожидаясь, когда Ганс сделает последний шаг ко всеобщему веселью, Энши легко спрыгнул на землю и невозмутимо перекинул ему поводья:
Ладно, не кипятись. Так и быть. На обед утка в яблоках! Эй, хозяин! Распорядись приготовить мне любую комнату на втором этаже. Сначала я хотел бы привести себя в порядокпусть поторопятся с горячей водой!
С-сию минуту, г-господинзаикаясь, проблеял бледный, как полотно, мужик и рявкнул на стоявшую рядом дородную деваху, чтоб выполняла.
Но переступить порог Энши не дали: в проходе, чуть наклонив голову и буквально сверля бессмертного любопытным взглядом, стояла малышка лет семи. И когда взрослые вознамерились войти, даже не подумала податься в сторону.
А дядя смешной!звонко возвестила она на всю улицу, чуть шепелявя из-за зажатого за щекой леденца. Несчастный трактирщик посерел и икнул. Но девочка ничуть не смутилась:Выглядишь как братик, а глаза как у дедушки были! Держи!
Энши задумчиво прокрутил в пальцах тонкий прутик с остатками леденца и оглянулся на нырнувшую в толпу девчушку:
Надо же
В-вы это! Вы того!тут же засуетился очнувшийся трактирщик.Прощения просим! Она дочка купца, что в третьей комнате остановился
Горячая вода,холодно осадил Энши и сунул за щеку леденец. Дешевый. Приторно-сладкий. Никогда такие не любил.
* * *
Будь добр объяснить, что это было?!
Ганс горой навис над Энши, благоухая ароматами пота. Бессмертный чуть поморщился и поднял взгляд, оторвавшись от потерявшей всякую прелесть закуски.
Знаешь, мыться я иду первым.