Давиде взял у нее из рук открытку и стал рассматривать. Песчаный пляж, пальмы, яркие краски моря и неба. Марки на открытке не было.
Письмо без марки. Тебе его кто-то привез?
Да, один монах, он миссионер. Его зовут Маттео. Он очень хороший, водил меня тут в зоологический сад, угощал мороженым, фотографировал. Вот фотографии, хочешь посмотреть?
И Мария протянула ему несколько цветных фотографий. С одной из них на Ликату глядел сам монахкрупный мужчина средних лет с суровыми, резкими чертами лица.
А где живет этот Маттео, он оставил тебе адрес?
Нет, не оставил. Он там главный в католической миссии.
Разговаривая с Марией, Давиде заметил на столе листокизвещение о денежном переводе на бланке банка. Международный Афро-азиатский банк. Найти адрес банка было нетрудно.
В банкероскошном современном здании в центре городаДавиде потребовал, чтобы его провели к директору, но принимавший его служащий сказал, что это совершенно невозможно: директор на заседании правления банка и как раз в эту минуту делает там доклад. На стоящем в приемной мониторе внутренней телесети появилось лицо директора, читающего доклад.
Я с места не тронусь, пока не поговорю с директором, сказал Ликата и, поудобнее усевшись, приготовился ждать.
От нечего делать он глядел на экран и рассеянно слушал, о чем докладывал директор банка. Речь шла о крупных капиталовложениях, сделанных банком в одной из африканских стран, которые должны себя с лихвой окупить, так как эта страна располагает богатейшими природными ресурсами. В качестве человека, помогающего провернуть эту выгодную для банка сделку, директор назвал председателя некой государственной специальной комиссии, видного эксперта в вопросах инвестиций в страны Африки, консультанта банка и произнес имя и фамилию человека, хорошо знакомого Ликате: бывшего сенатора и финансиста Этторе Салимбени. Камера пробежала по залу и выхватила из полутора-двух десятков присутствовавших респектабельных господ лисью мордочку скромно улыбавшегося Салимбени. Лишившись титула сенатора, этот ловкий мошенник, видно, продолжал свои прежние махинации на столь же высоком уровне.
Когда директор закончил говорить, служащий банка попросил Ликату сообщить ему цель его визита, чтобы он мог доложить директору.
Мне необходимы сведения о текущем счете в вашем банке некоего Тано Каридди, которого разыскивает Интерпол, сказал Давиде.
Боюсь, что это будет невозможно, ответил служащий. Сведения о вкладах наших клиентов могут быть выданы только с личного разрешения президента господина Стефана Литвака, а центральная резиденция банка находится в Швейцарии, а тут лишь итальянский филиал. Однако я доложу директору, проговорил служащий и скрылся за массивной дверью конференц-зала.
Отсутствовал он весьма долговидно, вопрос этот потребовал длительного обсуждения. Однако, когда служащий вернулся, на лице его играла любезная улыбка, он весь словно преобразился.
Господин директор распорядился сообщить все интересующие вас сведения. Тано Кариддимеждународный преступник, который в свое время нанес нашему банку огромный ущерб. У него на счету у нас было всего двадцать тысяч долларов, которые по распоряжению его доверенного лица перечислены в монастырский приют на содержание его сестры Марии Каридди.
Могу ли я узнать имя и фамилию этого доверенного лица? спросил Давиде.
Служащий заглянул в документы, которые держал в руке, и ответил:
Поручение несколько месяцев назад подписал некий Сальваторе Баллестри, проживающий в Дакаре, в Сенегале.
Больше тут делать было нечего. Ликата поблагодарил служащего и вышел из помпезного подъезда банка. Это было, может, не так много, но все-таки уже кое-что. След Тано нашелся, и Ликата был готов пуститься по следу.
Ренцино
По узкой горной дороге один за другим мчались два больших автомобиля. На одном везли к последнему месту успокоения гроб с телом умершего в Канаде Кармине Рибейрыодного из главарей мафии, наводившего ужас на всех, кому приходилось иметь с ним дело, в другомотца сопровождал в последний путь его сын Лоренцо, получивший образование в Америке. Лоренцо доставил из-за океана прах отца в Милан, а теперь вез на родную Сицилию, чтобы похоронить рядом с другими членами семейства Рибейра.
Именно туда, на кладбище, Лоренцо и приказал везти его шоферу. Прежде всего он хотел поклониться могилам матери, братьев и сестер. В глубокой задумчивости провел он несколько минут перед площадкой, тесно уставленной одинаковыми невысокими памятниками белого мрамора с маленьким цветником перед каждым. И на каждомфамилия Рибейра. Теперь здесь будет покоиться и отец
У внушительного подъезда родового палаццо Рибейра отпустил машину и, не пускаясь в разговоры со стариком-сторожем, вошел в дом. В этих больших пустых комнатах, обставленных со старомодной тяжеловесной роскошью, его охватила тишина. В памяти возникли детские воспоминания, которые давно уже он привык гнать от себя прочьвоспоминания о том страшном дне, когда почти вся многочисленная семья Рибейра погибла под пулями убийц, подосланных вожаками новой мафии, рвавшейся к власти. Отца тогда с ними не было, а сам он чудом уцелел В ушах явственно, как тогда, зазвучали треск автоматных очередей, топот уносивших убийц коней, пронзительные женские крики А вот и он саммальчик лет десяти-двенадцати Взгляд его упал на стоявшую на каминной доске фотографию и он взял ее в руки. Именно тогда отец и отослал его за океан, боясь потерять своего наследника Фотография выскользнула из рук Лоренцо, упала на пол, стекло разбилось Плохое предзнаменованиеневольно подумалось молодому Рибейре.
После заседания правления Афро-азиатского банка, на котором Этторе Салимбени удалось при помощи директора банка провернуть давно задуманную операцию по переводу крупных финансовых средств в одну из африканских стран, довольный «консультант» поспешил с докладом к своему боссуновому «крестному отцу». На тонких губах Салимбени, под усиками, играла веселая улыбка, и он то и дело потирал руки в предвкушении своей доли от жирного пирога.
У въезда на усадьбу его машину остановил охранник и доложил по телефону о посетителе. Затем другой охранник сел рядом с ним в машину и сопроводил к подъезду. Дом, в котором жил «крестный отец», когда бывал на ферме, представлял собой простое, крестьянское, из грубого камня, но двух этажный и довольно большое здание.
Охранник проводил бывшего сенатора до столовой, где отдыхал с газетой в руках «крестный отец». Свернувшись у его ног лежал страшного вида огромный черный пес, доставшийся в наследство от одного из убитых членов «Купола». Когда охранник постучал в дверь и на пороге показался Салимбени, собака угрожающе зарычала, оскалив желтые клыки. «Крестный отец» же даже не пошевелился в кресле, не обращая на гостя ни малейшего внимания.
Приблизившись к «крестному отцу», Салимбени подобострастно поздоровался.
Чего приперся? Разве забыл, что тебе тут лучше не показываться во избежание разговоров, набросился на него босс. Собака, слыша раздраженный голос хозяина, вновь заворчала.
Да я думал Я хотел невольно смешавшись, начал Салимбени.
«Я, я, я» Привык выступать у себя в парламенте. Вечно одно и тоже.
Вам прекрасно известно, что я уже не сенатор и не выступаю в парламенте.
Ах, да, да. Тебя ведь выставили оттуда пинком в зад!
Никто меня не выгонял. Была создана комиссия, которая подтвердила бездоказательность выдвинутых против меня обвинений, обиженным тоном возразил бывший сенатор. И решил перейти к делу:
Я поспешил к вам, чтобы сообщить о принятом благодаря моим усилиям решении банка перечислить деньги в Африку. С этой суммы двадцать процентов комиссионных причитаются нам. Четырнадцать вам, Салимбени проглотил слюну и решительно выпалил:а шесть мне.
Нет, шесть это слишком жирно. Слишком жирно, медленно качая головой, проговорил «крестный отец».
Но ведь без меня ничего бы не состоялось. Да и мне самому достанется не больше двух процентовпридется поделиться с директором банка и еще кое с кем Ну, хорошо, окончательно теряя самоуверенность под тяжелым взглядом собеседника, промямлил Салимбени, пусть будет четыре процента.