Вернувшись домой, комиссар поставил в угол трость, втайне испытывая симпатию к полковнику де Кастри, в котором что-то сломалось в тот первый день, когда пала «Беатрис» и первая из его «возлюбленных» сменила своего «любовника».
А ты, Эстер, ты тоже сменила своего любовника? Почему тебя убили, так внезапно и так умело?
Перед сном Ван дер Вальку вспомнилось небольшое четверостишие о матадоре. Непостоянная публика на трибунах, столь же готовая освистать неудачника, сколь шумно приветствовать героя. «Есть лишь один, кто знает всё, лишь он сражается с быком».
Глава 10
Он проснулся с затуманенной головойрезультат его по-юношески ранней прогулки. Надо преодолеть раздражительность. Обычно Арлетт воспринимала ее спокойно, как и все неизбежные жизненные трудности, но только не в это утро. Надо будет пойти и принять горячий душ. Под душем он вспомнил, что Арлетт могла обнаружить ту книжку, которую он, пролистав, бросил, и понять, что он нашел разгадку.
Было приятно, что Рут так быстро освоилась в их доме. У нее уже было свое постоянное место за столом рядом со старым серебряным кольцом Арлетт для салфетки. Она усвоила, что халат и непричесанные волосы за завтраком вызывают неодобрение, что за едой не разрешается читать газету и что посуду сразу моют, а не оставляют грязной.
К сожалению, у меня много дел сегодня утром, сказал Ван дер Вальк. Может быть, ты сможешь узнать насчет школы для Рут? Она не должна пропустить больше того, с чем потом сможет справиться. Он взглянул на девочку, которая ела гренки с присущим ей мудрым видом. Слишком тихая. Слишком примерная. Она без звука приняла полный разрыв с Ван-Леннепвегом, послушно вписавшись в новую жизньсловно приняла решение забыть Эстер. Не сделала ли и Эстер чего-то подобного? Почему она вышла замуж за Зомерлюста и решила прожить десять небогатых событиями лет в муниципальной квартирке в провинциальной Голландии? Ты что любишь больше, кофе или какао?
Кофе.
Она называла Арлетт «Арлетт», а его «месье».
Тебе нельзя пить кофе каждый день, но, разумеется, можно по воскресеньям, в дни рождений, именин и в день 14 июля.
Ты уже почистила зубы? Тогда надевай пальто. Я хотела бы повидаться с директором до начала занятий.
Еще можно? с надеждой спросил Ван дер Вальк, протягивая свою кофейную чашку.
Да, папашка, но тебе придется налить самому. Мы с Рут все уберем, когда вернемся.
Папашка, смеясь, повторила девочка.
Есть такое слово, кивнула Арлетт.
Я его одобряю, сказал он из-за газеты. Я предпочел бы, чтобы меня в моем почтенном возрасте называли папой. А слово «месье», Рут, прибереги для своей новой школы. Увижу вас обеих в обед.
Да, мой господин, ответила его жена.
Хлопнула входная дверь, потом дверца «шевроле», потом послышался хриплый голос стартера, всегда недовольного ранним утром. Он выпил чашку остывшего кофе, сказал: «Гоп-ля!», чтобы подбодрить самого себя, и нехотя облачился в пальто. Не стоило волновать Рут, взяв девочку с собой на похороны ее матери. Все утро моросил дождь, и стекла машины были покрыты тонким слоем грязи.
На похоронах присутствовали лишь он да Зомерлюст. Комиссар заметил одного фоторепортера и выставил его. Но было много больших и красивых венков: от соседей по Ван-Леннепвег, от армии, от друзей сержанта, от него самого. Он приложил карточку со словом «Рут». Зомерлюст принес большой непритязательный букет бронзовых хризантем.
Она любила их, сказал он.
«Ты хороший человек», опять подумал Ван дер Вальк. Похороны были быстрыми и простыми.
Пойдемте выпьем.
Зомерлюст засомневался. Положено ли это после похорон?
Я в форме.
Я не могу разговаривать под дождем. У меня больная нога.
Сославшись на больную ногу, комиссар добавил, что выпил бы чашечку кофе.
Мы немного продвинулись, сказал Ван дер Вальк, протягивая ногу в промокшей брючине к батарее.
Зомерлюст пожал плечами:
Что это даст? Вы делаете свою работу, как я понимаю. Но я хочу лишь одногоона всегда хотела лишь одного, чтобы ее оставили в покое.
Теперь для нее наступил покой. Я продолжу. Скажите, она никогда ничего не говорила об Индокитае?
Вы имеете в виду Вьетнам? Все французское сборище было там. Я подозреваю, что и она тоже. Я не замечал ничего особенного. Я уже сказал ваммы не слишком часто видели французские войска. Они были заняты своим Алжиром. Нас это не касалось. Да я и не особенно вникал в это. Я хочу сказать, что это вроде как продолжается до сих пор. Я имею в виду, что теперь там американцы. Но это все политика, ведь так? Помню, я как-то сказал об этом. Его голос сорвался при воспоминании о живой Эстер.
О Вьетнаме?
Она довольно резко мне ответила, что я ничего не знаю об этом. Это действительно так. Я думаю, что она могла там находиться.
Вам совершенно неинтересно, кто убил ее?
Зомерлюст посмотрел на него так, словно он сказал что-то невероятно глупое:
Она уже в земле. У нее была трудная жизнь и очень мало драгоценных минут. А вы теперь ворошите эту землю с ее костями.
Может быть, у нее и была трудная жизнь, мягко проговорил комиссар, но это не значит, что она была готова умереть. Кто-то решил, что она готова. Мне хотелось бы узнать, кто именно.
В офисе царила атмосфера любопытства.
К вам кто-то пришел, шеф. Говорит, что вы его ждали.
Он прав. Мне нужно двадцать минут, чтобы прочитать рапорты. Извинитесь перед ним и скажите, что я буду к его услугам, как только смогу, и что я сожалею, что приходится заставлять его ждать.
Сотрудники недоуменно подняли брови. Было не в привычке комиссара заставлять людей ждать. Что касается самого Ван дер Валька, его разбирало дьявольское любопытство, поэтому-то он и гасил его в течение четверти часа бумажной работой.
Сожалею, что так задержался. Мне пришлось поехать утром на похороны.
Ван дер Вальк не имел ни малейшего понятия о том, кто его ждет. Он не увидел перед собой человека в грязном плаще: скорее это был визитер из посольствастройный молодой человек, на вид не более тридцати, в ладно сидящем темно-синем костюме и неброском шелковом галстуке. От голландской погоды его защищал кожаный плащ, это правда, но не такой, какие обычно носят полицейские, а спортивный, из мягкой кожи и с ремнем. Портфель гостя был черным и дорогим, как и плащ, и изящным, как сам владелец. У комиссара не сложилось впечатления, что в этом портфеле лежал револьвер, но, без сомнения, учтивей было не выяснять этого. Светлые волосы, короткая стрижка, зеленоватые глаза, приученные не слишком бегать, искренний вид, которыйкто знает? мог быть и настоящим. Он выглядел до некоторой степени таким, каким, без сомнения, и был: блестящим молодым французским государственным чиновником со степенью в области политических наук. Он бегло говорил на голландском, хотя и с легким акцентом.
Прошу прощения за беспокойство.
Надеюсь, что мне не придется сказать вам того же самого.
Мягкая улыбка, американская сигарета, легкий щелчок золотой зажигалки, рука интеллигента, но лицо человека, не боящегося свежего воздуха. Вероятно, опасный противник в дзюдо, насколько мог угадать Ван дер Вальк.
Я приехал из посольства, комиссар, с надеждой, что мы могли бы быть полезными друг другу. Не стану скрыватьнас Действительно интересует эта женщина. Ее смерти сопутствовали необычные обстоятельства.
Вы же не собираетесь говорить мне, что она была связана с какими-нибудь секретными службами! сказал Ван дер Вальк, всплеснув руками.
Смех.
Я бы очень удивился. Мы пристально следим за нашими секретными службами, которые отличаются респектабельностью и благоразумием. Им приходится быть такими, как вы понимаете, в противном случае голландское правительство было бы недовольно. Они не бегают с автоматами.
Что вам известно об этом?
То, что я прочитал в прессе, последовал веселый ответ.
Хотя там не упоминалось об автоматахну да ладно, вы в курсе дела, мы все основательно проникли в тылы друг к другу, и я не имею никаких претензий по этому поводу.
Я знаю, невозмутимо продолжил гость, что вы запрашивали французские власти обо всем, что им известно, поскольку она жила во Франции. Этот запрос был передан нам. По причине того, что мы располагаемся в более удобном месте, чтобы общаться с вами в случае необходимости.